Глава 27
Мэгги с тревогой уставилась на гигантский дрожащий станок. Она не хотела уничтожать его. Ей просто захотелось увидеть, что заставляет вертеться колеса внутри — и если засунуть длинный деревянный челнок в прядущий, плетущий механизм, то сможет ли он раздробить дерево. Механизм засосал челнок из ее руки с такой легкостью, словно девочка и не держала его, и заглотнул его далеко внутрь. Ей даже пришлось отскочить назад, потому что челнок почти ударил ее по голове, когда начал яростно раскачиваться назад и вперед.
Сейчас челнок дрожал, как копье в кишках умирающего животного.
Мужчина, который работал на станке, с недоумением смотрел на него, по крайней мере, до тех пор, пока не заметил Мэгги. С диким испуганным воплем он бросился на нее. Девочка повернулась и убежала. Нырнув под машину, которая наматывала нить, она посмотрела назад. Мужчина не преследовал ее, он отчаянно пытался вытащить челнок из механизма. Его крики привлекли внимание других людей, которые собрались, чтобы помочь. Затем некоторые вернулись к другим станкам, беспрерывно с опасением поглядывая наверх.
На что они смотрят? Мэгги наклонилась вперед, чтобы увидеть это за огромной, мотающей нить машиной. Девочка разглядела высоко вверху своего отца и Ди-Ди, спускающихся вниз, маркиз что-то кричал. Видела ли она когда-либо, чтобы папа бегал так быстро? Мэгги почти забралась обратно на то место, где пряталась, но что-то принялось издавать ужасающий скулеж, словно раненая собака — нет, это больше походило на гнездо разозленных ос, в ярости взлетающих в воздух. Шум доносился от погибшего станка, который, очевидно, испускал свой последний вдох. Длинная ось, которая спускалась с потолка, чтобы управлять механизмом, прекратила вращаться — но ремень, который двигал ее, не остановился. Сначала дымок поднимался с того места, где лента натягивалась на стержень… а затем дымок превратился в облако… а затем лента разорвалась с таким звуком, какой бывает у китайских ракет.
Шум и крики послышались со стороны встревоженных рабочих, когда дымящиеся, обуглившиеся концы ремня упали на пол — и осиных гнезд стало еще больше. Мэгги выползла из-под машины, потрясенное очарование победило страх. Сидя на пятках, откинув голову назад, чтобы видеть, что творится вверху, она наблюдала, как ремни один за другим начинали дымиться и лопались, когда стержни застывали — или еще хуже, сгибались под неравномерным давлением нескольких разорванных ремней. Словно рябь в пруду, разрушение распространялось от станка, который Мэгги погубила, такое же заразное, как инфекция. Рабочие сбились в испуганную кучку, сжавшись под взбешенным небом, когда искры начали сыпаться сверху от воспламеняющихся ремней и наклонившиеся стержни угрожающе нависли над ними. Стоны и лязг все усиливались, смешиваясь с все нарастающим гневом ос, до тех пор, пока Мэгги не закрыла руками уши.
Затем раздался один мощный стон, который заглушил все. Послышался болезненный звук ломающейся стали, которая не должна была сгибаться, когда мощный стержень центрального парового двигателя поддался под намотанными на него ремнями с последним смертельным скрежетом, после чего вся модель современной фабрики погибла — убитая в течение нескольких мгновений любопытством ребенка.
Испуганная Мэгги поднялась на ноги и уставилась на то, что натворила.
— Черт побери, — пробормотала она.
— Это была она!
Мэгги обернулась, чтобы увидеть толпу сердитых лиц — и, прежде всего, ее отца! — сердито впившихся в нее взглядами. Она нервно облизала губы.
— Ах… Думаю, что это был несчастный случай, папа.
Мужчина, который управлял станком, протолкнулся вперед через толпу.
— Она сделала это намеренно, милорд!
На лице папы застыл тот взгляд, который Мэгги так ненавидела — тот, который заставлял ее думать, будто бы он хотел, чтобы ее не существовало.
— Папа, я не хотела этого. — Ее голос прозвучал так тихо в облаке обвинений.
Затем Ди-Ди протолкалась через толпу. Мэгги увидела, как ее мачеха побледнела, когда заглянула в каменное лицо папы.
— Колдер, не надо, — произнесла Ди-Ди. Затем она с отчаянием посмотрела на Мэгги. — Это был несчастный случай. — Но даже ее слова звучали так, словно она не верила в них.
— Леди Маргарет, что вы сделали? — Голос папы был таким же холодным, как застывшее озеро в Брукхейвене зимой.
Девочка сглотнула.
— Папа, ты сможешь купить побольше машин. Я могу продать своего пони.
— Что вы сделали? — раздельно, по словам произнес отец.
— Я… я открыла маленькую дверцу сбоку машины.
— И?
Она скривилась.
— И я заглянула внутрь.
— И?
Мэгги почувствовала, что ей может понадобиться тазик, потому что ей вот-вот станет плохо.
— И там все перемалывалось, и перемалывалось… там были маленькие металлические зубы, как у моего пони, когда он грызет морковку.
И? Он не произнес этого вслух. Его глаза достаточно ясно говорили за него.
Мэгги закусила губу.
— Поэтому я скормила ему кое-что. — У папы был такой застывший взгляд. От этого у нее цепенели ноги.
Он ждал.
Ей не хотелось разговаривать об этом. Все, чего ей сейчас хотелось больше всего — это отправиться домой к своему котенку и делать ириски вместе с Ди-Ди. Девочка быстро взглянула вверх. Папины глаза были такими же черными, как угли.
И сам он был похож на большой кусок угля! Увы, в точности как камень, он мог бы ждать вечно, она знала это. Наконец Мэгги подняла руку и указала на длинную, гладкую, похожую на палку вещь, которую все еще держал в руках мужчина, отвечавший за станок.
— Я скормила ему это.
— Точно, милорд! — Мужчина помахал обгрызенным и расщепленным челноком в сторону Мэгги так, словно это был факел, отгоняющий ночного хищника. — Ткнула в него челноком, так и есть, прямо в механизм!
У Колдера упало сердце. Он так надеялся, что это был просто несчастный случай. Что он мог сделать сейчас, кроме как наказать ребенка?
Почему? Почему она сделала это? Он никогда не совершал таких откровенно неправильных поступков, когда был ребенком! Он был спокойным, прилежным мальчиком — ребенком, который точно знал, чего от него всегда ожидают. Это Рейф был диким мальчишкой. Рейф был тем, кто осмеливался делать дерзкие, безумные вещи…
Интересные вещи.
То, что ты никогда не отваживался делать.
К несчастью, точно так же, как он был лишен необходимого простора воображения для совершения подобных проступков, у Колдера не было необходимых средств, чтобы придумать подходящее наказание за такое огромное, вопиющее преступление. Как девочка сумеет хотя бы постичь весь урон, который она причинила? Даже его собственная голова шла кругом!
