В то же мгновение откуда-то сзади, из-за плеча Галины, вылетела тяжелая медицинская склянка, полная физраствора, и ударила в грудь медсестры. Та отшатнулась, зацепилась ногой за питающий электрический шнур и опрокинулась на пол. Это полковник сумел дотянуться до прикроватной тумбочки и использовал в качестве метательного снаряда первое, что попалось под руку. На этот раз Гюльчатай даже не стала пытаться достать пистолет. Она подпрыгнула, опираясь здоровой рукой на спинку больничной койки, сгруппировалась в воздухе, а затем резко выбросила вперед обе ноги параллельно полу.
В этот момент охранник только-только сбросил с головы мешавшее ему покрывало. Он даже не успел сориентироваться в обстановке, как получил мощнейший удар двумя тренированными ногами прямо в лицо. Это был классический нокаут. Но приземлилась Гюльчатай неудачно: ее удерживающая рука соскользнула с гладкой спинки койки, и она упала на бок, ударившись головой об острое ребро аппарата «искусственная почка».
А в двух шагах сзади от нее, в полной изготовке к стрельбе, стояла поднявшаяся с пола «медицинская сестра». Резко дернулся на кровати Владимир Семенович, пытаясь хоть чем-то помочь своей приемной дочери. Однако он был слишком слаб. К тому же его грудь удерживал широкий и прочный брезентовый ремень. Казалось, смертельный выстрел уже ничто не может предотвратить…
И он действительно прозвучал! Только за мгновение до этого сильный толчок в плечо сбил руку «медсестры» с прицельной траектории: пуля впилась в пластиковый пол в дюйме от головы лежащей Гюльчатай. Потом послышались приглушенные хлопки – один, второй, третий… После каждого из них «медсестра» дергалась и заваливалась сначала вбок, потом вперед, пока окончательно не затихла, уткнувшись головой в стоящую под кроватью раненого медицинскую «утку».
На пороге палаты стояли Талеев и Вадим. Гера деловито отвинчивал дымящийся глушитель со ствола своего пистолета, а Аракчеев шагнул вперед, наклонился над телом «медсестры» и, пробормотав: «А ножичек-то отдай!» – вытащил из ее плеча свой фирменный клинок.
Гюльчатай застонала и села на полу, прислонившись спиной к остову почечного аппарата. Все ее лицо было залито кровью, она тяжело дышала. Журналист присел рядом и стал вытирать кровь своим платком. Девушка открыла глаза и прошептала:
– Мы победили, командир?
– Галчонок, а разве могло быть иначе? Ш-ш-ш, не напрягайся! Руку тебе сейчас подвяжем, голову быстренько забинтуем, чтобы кровь остановить… – Увидев, что девушка порывается о чем-то спросить, журналист по-своему истолковал это желание. – Голову ты здорово рассекла, но шрам будет полностью скрыт твоими великолепными волосами.
Гюльчатай благодарно улыбнулась и затихла. Талеев посмотрел на Циркача:
– Спасибо, Вадька! Я ведь чуть-чуть не успевал…
– Должен будешь, командир…
– И за охранника в холле спасибо. А то ведь он черт знает каких глупостей мог бы наделать, пока я с первым здоровяком бодался.
– Да будет тебе! Ты еще детский сад вспомни…
– Да, что-то я расчувствовался… – Герман нежно посмотрел на Галину. – Наверное, таблетки перестают действовать. А нам еще пациента надо вывозить…
Теперь Талеев более внимательно пригляделся к полусидящей на полу девушке, потрогал ее за плечо.
– И пациентку, – добавил он. – Галчонок без сознания.
Покинули клинику без проблем. Владимира Семеновича и Галину уложили в специально оборудованном салоне автомашины «Скорой помощи», которую Виталий подогнал прямо к дверям приемного покоя.
– Вы, командир, любую просили. Думаю, что эта лучше всех подойдет.
– А искать не станут?
– До утра – нет. Я… договорился с водителем.
Журналист ни о чем больше не стал расспрашивать, а забрался в салон и устроился там прямо на полу между носилками с ранеными. «Скорая помощь» заехала сначала на Петроградскую сторону, в квартиру Гюльчатай, чтобы забрать кое-какие вещи и оружие, захватила испереживавшуюся Ксюшу Кольцову и прямым ходом устремилась к выезду из города…
Борт стратегической субмарины проекта 955 «Борей»
Крышки! Крышки ракетных шахт! Вот тот «вещественный объект», на который можно – и нужно – воздействовать. Малейшие неполадки в механизме их открытия вызовут автоматическое блокирование старта ракет. Ну, непосредственно воздействовать на механизм этого самого открытия Редину точно не удастся: для этого нужно или проникнуть внутрь шахты, или, в качестве водолаза, подобраться снаружи, со стороны ракетной палубы, что также невозможно во время движения лодки. Зато почему бы не попытаться воздействовать на какой-нибудь управляющий сигнал? Надо посмотреть схемы электропитания и приложить свои «очумелые ручки» в нужном месте. А для страховки… Так-так-так… Ну конечно, непосредственным «исполнителем» команд является гидравлика! У ракетчиков своя, автономная система, расположенная в трюме. Вот туда и прогуляемся на экскурсию. С гаечным ключом…
Теперь капитан 1 ранга знал, что надо делать. А это было уже решением половины всех проблем. Как он и обещал Талееву: нетривиальное инженерное решение. Зато со вторым обещанием было совсем не так просто. «Найду ребят, на которых можно положиться», – так он, кажется, сформулировал. Только с воплощением на деле ничего не получалось. Слишком фантастичной рисовалась картина, если попробовать объяснять подробно. Даже, например, такому надежному парню, как Горелов, командир БЧ-5. А любые недомолвки вызовут только естественную настороженность и неприятие. Ведь, шутка сказать, речь-то идет о командире подводной лодки!
Ладно-ладно, оставим это «на потом» и займемся «диверсионными изысканиями». Приняв такое решение, Редин успокоился и сконцентрировал свое внимание на близких и родных ему технических проблемах.
Вот только, как оказалось, этого «потом» и не было…
В плане морского похода субмарины значились контрольные ракетные стрельбы. Проводились они обычно по полигону, расположенному где-то на Чукотке. Естественно, что ракеты для таких стрельб не снаряжались ядерными боеголовками. Но ведь ракетных шахт на лодке аж шестнадцать штук! И во многих покоится настоящая многомиллионная смерть. Заведи чуть измененные координаты, нажми не на ту кнопку – и вместо «мирной болванки» к новой цели устремятся атомные разделяющиеся боеголовки.
Последовательность необходимых для запуска ракет действий Редину была ясна, и в ней четко определялась роль каждого «зомбированного». Заложить в вычислительную машину электронную программу полета ракеты с координатами цели должен капитан-лейтенант радиотехнической службы. Подготовить ракеты и шахты к пуску – командир БЧ-2. Отдать «финальный» приказ – командир. Ну и куда же без связи!
Штатный сеанс радиосвязи, как и положено, начинался с объявления на подводной лодке «боевой тревоги». Весь экипаж занимал места, согласно Корабельному боевому расписанию, и субмарина начинала всплытие со своей рабочей двухсот-, трехсотметровой глубины почти к самой поверхности океана. В семнадцати метрах от границы раздела лодка останавливалась, поднимала выдвижные антенны, принимала сверхкороткий кодированный сигнал-сообщение и тут же устремлялась обратно, в родную пучину…
…Командир боевой части связи торопливо вышел из своей рубки и по короткому трапу взбежал наверх, на центральный пост субмарины. Здесь по боевой тревоге находился командир лодки. Связист направился прямо к нему и протянул листок с только что полученным распоряжением. Алексеев быстро пробежал глазами сообщение и, не говоря ни слова, направился в свою каюту в соседнем отсеке: там находился сейф, в котором хранился специальный пакет.
Такие пакеты лично получал командир каждой подводной лодки, отправляющейся на боевое дежурство. В запечатанном конверте на отдельном листе бумаги значились координаты цели, по которой должен был быть нанесен ракетный удар.
Следом за командиром на проходную палубу спустился Редин. Он хотел убедиться, что никто не попытается каким-либо способом воздействовать на офицера. Однако ни на палубе, ни в кают-компании не было ни одного человека.
«Интересно, где сейчас «особист»? Что-то я его давно не видел…» – подумал Сергей.
А Дима Алексеев уже возвращался в центральный пост с запечатанным пакетом в руках. Здесь он вскрыл конверт, достал листок бумаги, едва глянул на него и передал командиру ракетной части. Ни один мускул не дрогнул на лице Алексеева. Он включил общекорабельную связь и громко и четко объявил по трансляции:
«Всем внимание! Начинаем предстартовую подготовку ракет…» А дальше «озвучил» персональные штатные задания всем участвующим в ней специалистам. Редин не слушал, он шагнул за шахту одного из выдвижных устройств и приблизился к пульту ракетной части: там лежал листок из командирского пакета. Сергей успел пробежать глазами несколько строк цифр, но, когда попытался взять записку, откуда-то сзади протянулась рука и накрыла сообщение:
