Как только они снова спустились в холл, Поль увидел, что подслеповатый молодой человек, который нанес смертельную обиду миссис Пипчин, вдруг схватил длинную барабанную палочку и набросился на висевший здесь гонг, как будто сошел с ума или жаждал мщения. Однако вместо того, чтобы быть уволенным или посаженным немедленно под стражу, молодой человек, произведя устрашающий шум, не подвергся никакому наказанию. Тогда Корнелии Блимбер сказала Домби, что обед будет подан через четверть часа, и предложила ему отправиться в классную комнату, к своим "друзьям".
Итак, Домби, почтительно пройдя мимо больших часов, которые по-прежнему горели желанием узнать, как он поживает, чуть-чуть приоткрыл дверь классной, проскользнул в нее, словно заблудившееся дитя, и не без труда закрыл ее за собой. Все его друзья слонялись по комнате, за исключением окаменевшего друга, который оставался недвижимым. Мистер Фидер потягивался в своей серой мантии, словно, не заботясь об убытке, решил вырвать рукава.
- Хей-хо-хо-хо-хаа! - воскликнул мистер Фидер, встряхиваясь, как ломовая лошадь. - Ах, боже мой, боже мой! А-а-а!
Поль даже испугался зевка мистера Фидера: зевок был чудовищный, и совершен он был с устрашающей серьезностью. Все мальчики (за исключением Тутса) казались измученными и готовились к обеду - одни перевязывали наново галстуки, чрезвычайно тугие, а другие мыли руки или приглаживали волосы в прихожей с таким видом, будто не ждали от трапезы никакого удовольствия.
Молодой Тутс был уже готов, и так как ему нечего было делать и он располагал временем, которое мог уделить Полю, то он сказал с неуклюжим добродушием:
- Садитесь, Домби.
- Благодарю вас, сэр, - сказал Поль.
Он попытался вскарабкаться на очень высокий подоконник, но соскальзывал с него вниз, и это, по-видимому, подготовило ум Тутса к открытию.
- Вы очень маленький мальчуган, - сказал мистер Тутс.
- Да, сэр, я маленький, - ответил Поль. - Благодарю вас, сэр.
Ибо Тутс поднял и посадил его и вдобавок сделал это ласково.
- Кто ваш портной? - осведомился Тутс, поглядев на него несколько секунд.
- До сих пор мои платья шила женщина, - сказал Поль. - Портниха моей сестры.
- Мой портной - Берджес и Ко, - сказал Тутс. - Модный. Но очень дорогой.
У Поля хватило ума покачать головой, как будто он хотел сказать, что заметить это нетрудно; да он и в самом деле так думал.
- Ваш отец здорово богат, не правда ли? - осведомился мистер Тутс.
- Да, сэр, - сказал Поль. - Он - Домби и Сын.
- И кто? - спросил Тутс.
- И Сын, сэр, - ответил Поль.
Мистер Тутс шепотом сделал две-три попытки запечатлеть в памяти название фирмы, но, не совсем преуспев в этом, сказал, что попросит Поля повторить фамилию еще раз завтра утром, ибо это не лишено значения. И в самом деле, он собирался ни больше ни меньше, как написать немедленно самому себе частное и конфиденциальное письмо от Домби и Сына.
К тому времени Поля окружили остальные ученики (по-прежнему - за исключением окаменевшего мальчика). Они были вежливы, но бледны и разговаривали тихо; и были так подавлены, что по сравнению с расположением духа этой компании юный Байтерстон был настоящим Миллером, или "Полным собранием шуток" *. А между тем и над ним, над Байтерстоном, также тяготело сознание обиды.
- Вы спите со мною в одной комнате? - спросил степенный молодой джентльмен в воротничке, подпиравшем мочки его ушей.
- Мистер Бригс? - осведомился Поль.
- Тозер, - сказал молодой джентльмен.
Поль ответил утвердительно, а Тозер, указывая на окаменевшего ученика, сказал, что это Бригс. Поль, сам не зная почему, был почти уверен в том, что это либо Бригс, либо Тозер.
- У вас здоровье хорошее? - осведомился Тозер.
Поль сказал, что он этого не думает. Тозер заметил, что и он этого не думает, судя по виду Поля, и что это печально, ибо здоровье ему понадобится. Затем он спросил Поля, предстоит ли ему начать ученье с Корнелией, а когда Ноль ответил утвердительно, все молодые джентльмены (за исключением Бригса) испустили тихий стон.
Он потонул в звоне гонга, который снова загремел с великим неистовством, после чего все двинулись в столовую, опять-таки за исключением Бригса, окаменевшего мальчика, который остался на прежнем месте и в прежнем положении; Поль заметил, что ему отнесли ломоть хлеба, элегантно сервированный на тарелке с салфеткой и серебряной вилкой, лежащей поперек ломтя.
Доктор Блимбер уже сидел на своем месте в столовой, во главе стола, с мисс Блимбер по одну сторону и миссис Блимбер - по другую. Мистер Фидер в черном фраке сидел в другом конце стола. Стул Поля помешался рядом с мисс Блимбер; но когда он уселся, обнаружилось, что брови его приходятся почти на уровне скатерти, после чего было принесено из кабинета доктора несколько книг, на которые водрузили Поля и на которых он с тех пор всегда сидел; впоследствии он сам приносил и уносил их, уподобляясь маленькому слону с башенкой.
Доктор прочитал молитву, и обед начался. Был подан вкусный суп, а затем жаркое, вареная говядина, овощи, пирог и сыр. Перед каждым молодым джентльменом лежали массивная серебряная ложка и салфетка; и вся сервировка была внушительна и изящна. Особенно обращал на себя внимание дворецкий в синем фраке с блестящими пуговицами, который сообщал прямо-таки винный аромат легкому пиву - столь величественно он его разливал.
Никто не разговаривал, если к нему не обращались, за исключением доктора Блимбера, миссис Блимбер и мисс Блимбер, которые иногда перебрасывались словами. Всякий раз, когда внимание молодых джентльменов не было поглощено ножом, вилкой или ложкой, взоры их, повинуясь непреодолимой силе притяжения, искали взоров доктора Блимбера, миссис Блимбер или мисс Блимбер и скромно приковывались к ним. Тутс, по-видимому, был единственным исключением из этого правила. Он сидел возле мистера Фидера с той же стороны стола, что и Поль, и часто откидывался назад или наклонялся вперед, чтобы взглянуть на Поля, заслоненного сидевшими между ними мальчиками.
Один только раз зашел за обедом разговор, имевший отношение к молодым джентльменам. Это случилось за сыром, когда доктор, выпив рюмку портвейна и дважды или трижды кашлянув, начал:
- Замечательно, мистер Фидер, что римляне...
При упоминании об этом ужасном народе, неумолимом их враге, все молодые джентльмены обратили взоры на доктора с видом, глубоко заинтересованным. Один из них, который как раз в это время пил и который поймал на себе сквозь стакан пристальный взгляд доктора, откинулся назад с такой поспешностью, что в течение нескольких секунд корчился в судорогах и в конце концов все же прервал речь доктора Блимбера.
- Замечательно, мистер Фидер, - повторил доктор, - что римляне во время этих великолепных и обильных пиршеств в императорскую эпоху, о которых мы читаем, когда роскошь достигла пределов, неведомых дотоле и с той поры неизвестных, и когда целые области опустошались с целью добыть огромные средства для одного императорского пира...
Тут нарушитель порядка, который раздувался, напрягался и тщетно ждал точки, неудержимо взорвался.
- Джонсон, - сказал мистер Фидер тихим, укоризненным голосом, - выпейте воды.
Доктор с весьма суровым видом выдерживал паузу, пока не принесли воды, а затем продолжал:
- И когда, мистер Фидер...
Но мистер Фидер, который видел, что Джонсон готов снова взорваться, и знал, что доктор в присутствии молодых джентльменов никогда не поставит точки, прежде чем не произнесет все, что собирается сказать, не мог отвести глаз от Джонсона и, таким образом, попался на том, что не смотрит на доктора, который вследствие этого прервал свою речь.
- Прошу прощения, сэр, - краснея, сказал мистер Фидер. - Прошу прощения, доктор Блимбер.
- И когда, сэр, - продолжал доктор, повысив голос, - как мы читаем и чему не имеем оснований не верить, - хотя бы невеждам нашего века это и казалось невероятным, - когда брат Вителия устроил для него пир, на котором было подано две тысячи рыбных блюд... *
- Выпейте воды, Джонсон... Блюд, сэр, - повторил мистер Фидер.
- Всевозможных видов птицы пять тысяч блюд...
- Или попробуйте взять корочку хлеба, - сказал мистер Фидер.
- И одно блюдо, - продолжал доктор Блимбер, снова повышая голос и окидывая взором стол, - названное вследствие грандиозных его размеров щитом Минервы и приготовленное, не говоря уже о прочих весьма дорогих ингредиентах, из мозгов фазанов...
- Кхы, кхы, кхы! (Джонсон).
- Вальдшнепов...
- Кхы, кхы, кхы!
- Из плавательных пузырей рыбы, называемой скар...
- У вас какая-нибудь жила в голове лопнет, - сказал мистер Фидер. Лучше не удерживайтесь.
- И из икры миноги, доставленной из Эгейского моря, - продолжал доктор самым грозным тоном, - когда мы читаем о таких дорогих пиршествах, как это, и памятуем, что есть еще Тит...
- Каково будет вашей матери, если вы умрете от удара! - сказал мистер Фидер.
