В России, еще со времен Елизаветы Петровны, есть негласный обычай: двери любого дома в обед могут быть открыты для гостей. И не откажут в еде и, что намного важнее, разговоре, ни в одном уважаемом доме, естественно сословная система в данном случае не отменялась.
Три дня дом Куракина терпит некоторые дополнительные траты, принимая гостей. Вчера, что вообще было за гранью, с князем отобедал сам Александр Андреевич Безбородко.
И все расспрашивают, подхалимничают, льстят… Хотя нет, вот повар готовит отменно и то, что его нахваливают, сущая правда. О поваре Куракина, надеюсь, в Петербурге некоторый слушок да пройдет. А это позволит реализовывать один важный проект, сулящий, как я подсчитал, существенные прибыли. Я воспылал открыть свою франшизу в системе общепита. Это, если говорить языком будущего.
И вот все это из-за меня. Алексей Борисович Куракин прекрасно понимает, откуда уши растут. Так что договорились, что я расскажу многое о экономике и дам уроки Куракину. Да и куда нам деваться, если уже каша варится? Да и не соперник я князю, не конкурент, по крайней мере, он так считает. Потому Алексей, свет, Борисович решил, что может использовать меня, ну а я уверен, что могут несколько попользоваться князем. Так что можно переходить к следующим шагам плана.
И одно из первых, что я запросил у Куракина в качестве оплаты за уроки основ экономики, это место для Милле. Нельзя, чтобы самопишущее перо ушло кому-нибудь на сторону, напротив, нужно сделать так, что только у Куракина и можно было бы увидеть такой, на самом деле, архиважный девайс.
И вот я пошел к ювелиру, чтобы предложить ему переехать, ну и собирался забрать свой последний заказ. Видимо, мне кто-то ворожит, так как француз сам был готов бежать куда угодно.
— Почему не готов мой заказ? — наседал я на ювелира Каспара Милле. — Вы взяли деньги, причем не ассигнациями, а серебром, чтобы закупить материалы. И что? Сегодня я ждал пять самопишущих пера.
— Месье, непредвиденные обстоятельства вынудили меня. Знаете ли я не один приехал в Россию. У меня дочь молодая и красивая и… Я не мог им отказать, — мямлил француз.
— Ваша дочь подверглась насилию? — спросил я.
— Нет, что Вы, месье, я бы тогда покончил с собой. Она единственное, что сдерживает меня на этом свете. Мне нужно найти ей достойного мужа… — Каспар стал уходить в пространные рассуждения о роли отца и что он старых взглядов, когда девушке нужен муж.
— По порядку! — жестко потребовал я.
— Хорошо, месье, но спешу вас заверить, что я готов работать. Я расплатился с кредиторами, которые оказались ужасными людьми. Они…- Милле рыдал, но мужские слезы я всегда воспринимал как повод влепить затрещину.
— Хлясь, — звонкая пощечина привела в чувства француза и он, резко перестав стенать рассказал, что с ним случилось.
Каспар был, на самом деле, не мастером, а, скорее помощником, одного из столичных парижских ювелиров. Умел Милле многое, но далеко не все. Оказалось, что успешный ювелир — это не только мастер, но еще и торговец, обаятельный и разностороннее развитый человек. Нужно увлечь клиента, продать дурное, выдавая его за шедевр. И еще много условностей, в том числе и работа с поставщиками материалов.
Того ювелира убили, как прихвостня аристократов, хотя, на самом деле, пламенные революционеры искали драгоценности, прикрываясь марсельезой и другими лозунгами. И они нашли то, что хотели. Милле сам же и выдал гражданам все, что нужно. Труп работодателя, как и угрозы насилия над дочерью, тогда вообще юной девочки, сильно мотивировали.
А потом он бежал, гонимый тем, что именно на Милле повесили убийство и ограбление знатного ювелира. Каспар хотел даже отправится в Новый Свет, но куда? Франция почти все и везде проиграла, в Америке, так точно, а англичан француз ненавидел, при этом сам не может объяснить почему именно [в Америке пока еще официально Луизиана — французская, но в 1803 году Наполеон продаст САСШ эти территории, так как Франции было их не удержать].
Долго ли коротко, но Милле прибыл в Петербург. Он слышал сказки про то, что тут так любят иностранцев, что чуть ли золотом не отдаривают прямо сходящих с кораблей. Реальность, как всегда сложнее. Да, много примеров, когда французы удачно устраиваются в России, но слишком много бежало соплеменников Милле в эту страну, а рынок ювелирных изделий был жестко поделён, по крайней мере, что-либо продать «большим» господам сложно.
Милле не сдавался, он считал, что может неплохо зарабатывать и найти даже в России католика… черт с ним, протестанта, для дочери. И Каспар одолжил деньги у одного приятного господина, под небольшой процент. А потом его лавку обнесли и все то немногое, что сделал на продажу Милле было украдено. На следующий день пришел кредитор…
Милле уже думал бежать, хоть в Москву, или на Поволжье, где, по слухам селится много немцев и им прощаются налоги на какой-то период. Но пришел я, и забрезжила надежда. Каспар сразу понял, что такое изобретение, которое я ему описал — золотая жила. Он попросил кредиторов обождать, те, уклончиво обещали подумать. Когда же я принес деньги на следующие заказы, через полчаса пришел и кредитор…
— Мне пришлось отдать и материал и деньги, — Милле опустил голову. — Месье, я в отчаянии и говорю все это вам только лишь по той причине, что деваться некуда. Вы в своем праве сдать меня властям, но только лишь моя Аннета, ради нее живу. Жена умерла давно…
Черствый я человек, не проникся мольбам. Мне не особо жалко француза. Каждый кует свое счастье сам. А еще есть такая аксиома: лучше голодать, чем брать микрозайм! Особенно у непроверенных людей.
— Тебя не оставят в покое. Эти люди, а я догадываюсь о чем речь, словно звери чувствуют болевые точки, туда и бить станут, вытягивая все, что у тебя есть и все, что ты можешь вытянуть у заказчиков, к примеру, у меня, — я задумался.
Кое что я о местном криминале знал, интересовался, так как теневой рынок — это тоже рынок. И порой мне, пока даже не дворянину, не то, что графу, более выгодно искать возможности для накопления капитала именно в тени. Нет, заниматься воровством, или убийствами за деньги, я не собирался. Экспы? Можно подумать, но я пока один, есть Северин и еще несколько человек, с которыми тренировался, но эти люди, если использовать их, не для таких дел.
Кроме того, мне не понравилось то, что на почти что моего человека, а теперь я считаю Милле своим, на котором могу неплохо заработать, наезжают. Не оставят бандиты Каспара. Тут же логика проста — если ты отдал один раз деньги, придут и за второй порцией, потом за третьей. Так что мне не работать с тем, кому удалось произвести важное для меня изделие?
Дело в том, что рэкет в этом мире вполне себе нормальное явление, но с рядом особенностей, связанных с сословной системой. Дворяне стояли как бы немного в стороне от криминала, хотя были разные случаи. Криминал старался не связываться со всякого рода служивыми людьми уже потому, что офицерское братство могло быстро и незатейливо поддать любым авторитетным ворам. Тут для этого санкции прокурора не требуются. Графы, князья — это уже вообще неприкосновенная каста и, по сути, защита для любого, кто подобным господам служит.
Иное дело — купцы, ремесленники и разного рода мещане. Вот здесь и резвился криминал. Так сказать, в своей целевой аудитории. Купцам приходилось делиться с криминалом, решать с ними свои коммерческие дела, применять нечистые методы конкурентной борьбы, прибегая к помощи бандитов.
Через Пылаева я узнал, что криминал все-таки в Петербурге имеется. Пусть он и менее развит, чем в Первопрестольной, но есть здесь и местные лидеры преступного мира. Кроме того, в столицу приезжают гастролеры из других регионов России. Так что, быть ограбленным — это вполне нормальное явление.
— Я попробую вытащить тебя от сюда. Но работать будешь, как раб на турецкой галере, отрабатывать и безопасность и сытое питание. А еще отработаешь то, что я не окажусь в стороне в деле будущего твоей дочери. Покажи хоть красавицу! — сказал я, действительно, заинтересовавшись, что там за такая девица, глядя на которую у всех мужиков возникают мысли о насилии.
