– У Алекса есть свой график?
– Его светлость желает, чтобы его сын получил самое лучшее образование, поскольку молодой Алекс со временем станет герцогом.
Миган пробежала список предметов, которые сегодня будут преподавать Алексу: история, латынь, политика, французский язык, география и английская грамматика.
– Господи Боже мой!
По крайней мере ему дозволялось выходить из дома на уроки верховой езды и фехтования. Однако пункт «прогулка в Гайд-парке» в одиннадцать часов был вычеркнут из списка.
– Из-за дождя, – объяснил мистер Эдвардс, когда Миган возвращала ему бумагу.
Миган казалось, что дождь пустяковый, он только чуть-чуть обрызгал окно, но тучи были серые, тяжелые и мелкий дождичек грозил превратиться в ливень.
– По-моему, многовато для шести лет. И я не вижу в этом расписании пунктов о встрече с отцом.
– Его светлость несколько раз в неделю находит время поговорить с сыном и ознакомиться с успехами мальчика. Его светлость…
– Очень значительный человек. Да, я уже в курсе, но все же…
Миган была полна решимости поговорить с Александром об Алексе. Можно не сомневаться, он холодно поднимет брови, но она знала, что герцог очень любит сына, видела это по глазам. Почему же в таком случае он его игнорирует?
– Я также не вижу, когда Алекс может поболтать с новой мамой.
– Ах да, этого пункта нет. Если желаете, я проконсультируюсь с его светлостью относительно ваших встреч с ребенком.
– Не надо. Я сама поговорю с его светлостью.
Мистер Эдвардс кинул на нее выжидательный взгляд.
– Его светлость довольно занятой человек.
– Тогда назначьте и мне встречу с ним, – разозлилась Миган и отбросила тост с маслом. – Все, я закончила завтрак.
– Очень хорошо, ваша светлость. Может быть, теперь перейдем к корреспонденции? – Он положил перед ней внушительную стопку писем.
Глаза у Миган округлились, во рту пересохло, и твердое решение никому не позволять контролировать себя в новых обязанностях пошатнулось.
– Вы интересный человек, гер Александр. Я с нетерпением ждал этой встречи.
Отто фон Гогенцаль пожал Александру руку, впившись в нее узкими кольцами. Пожатие было твердое, голубые глаза – ясные и искренние. От него пахло сигарами и дорогой парфюмерией.
«Декадент. Гедонист – любитель удовольствий – вино, женщины, сигары, еда. И интеллект», – подумал Александр, оценивая противника.
– Должен поздравить вас с вступлением в брак; – сказал фон Гогенцаль, выпустив руку и смущенно улыбнувшись. – Для всех было большим удивлением узнать, что великий герцог Нвенгарийский взял невестой юную английскую мисс без титула.
Александр пожал плечами:
– Я влюбился.
– Друг мой, разве нужны причины, чтобы жениться? – засмеялся фон Гогенцаль.
– Думаю, да, – холодно сказал Александр. Гогенцаль метнул в него испуганный взгляд и прекратил смех.
– Ах да, у вас это второй брак. Мужчина может позволить себе вступить во второй брак, если он хорошо воспользовался первым. У вас есть сын и наследник; можете наслаждаться жизнью.
– Да. – Александр не стал садиться в предложенное ему кресло. Гостиная фон Гогенцаля была на удивление со вкусом обставлена; он снял этот дом на сезон, как он объяснил Александру.
В комнате не было даже намека на дурновкусие, но с тех пор как логош в Александре стал проталкиваться наружу, его чувства обострились и он носом чуял что-то отталкивающее в самой атмосфере дома. Он не мог определить, что это, но решил быть настороже.
– Меня ждет напряженный день, – сказал он. – Много встреч.
– Жаль, – ответил фон Гогенцаль. – Я бы предпочел долгую беседу. Но не важно. Думаю, мы разберемся быстрее, если перейдем на язык, который оба знаем. – Последнее он сказал по-нвенгарийски.
Александр насторожился еще больше.
– Мало кто из австрийцев знает нвенгарийский язык.
– Кроме леди Анастасии, а? Завидую вам, мой друг. Но вот незадача: вы сказали, что женились по любви, а леди Анастасия – ее вы тоже, по слухам, любите? – Он вдруг улыбнулся. – Ах, вы же нвенгариец, вас это не останавливает. Любите жену, любите любовницу – почему бы не любить обеих? А если эти две дамы нравятся друг дружке, так еще лучше.
В горле Александра родилось рычание. Этот человек был прав в том, что у нвенгарийцев нет таких ограничений в постели, как у англичан, но никого не касается, что нвенгариец делает со своей любовницей и женой. Грубые намеки или насмешки – основание для дуэли, обычно смертельной, на кинжалах и шпагах. Это не то, что один выстрел с расстояния в двадцать шагов. Дуэли в Нвенгарии быстрые, кровавые и нескончаемые.
Фон Гогенцаль сел и вынул сигару из коробки, лежавшей на восьмиугольном столе.
– Признаюсь, мне очень любопытна эта практика. Когда вы занимаетесь любовью с первой дамой, что делает вторая? Или обе лежат у вас по бокам? А может, дамы развлекают друг дружку в вашем присутствии?
На мгновение Александру захотелось выхватить нож и разукрасить элегантный жилет Гогенцаля его кровью. Он уже потянул руку к карману, где лежал кинжал из отличной стали, с украшением по лезвию, вещь красивая, но смертельно опасная. Александр сделал несколько шагов в сторону фон Гогенцаля.
Он ясно видел, как вонзает кинжал ему в грудь, представлял веселье, которое при этом испытает, ощущал вкус крови на пальцах.
Видение было так реально, что он слышал вопли фон Гогенцаля и собственное звериное рычание. Потом видение прекратилось; он стоял посреди ковра, сжимая кулаки, и единственными звуками в комнате было тиканье часов на каминной полке и легкий сосущий звук, с которым фон Гогенцаль раскуривал сигару от огня свечи.
Александр на напряженных, дрожащих ногах медленно отодвинулся к дивану и сел. Фон Гогенцаль смотрел на него сквозь клубы дыма, и Александр мог поклясться, что видит в его глазах удовлетворение.
Фон Гогенцаль его подстрекал, хотел, чтобы Александр потерял контроль – он определенно знал, что Александр – логош! Теперь у Александра не было в этом сомнений. Кто-то его предал. Кроме него, об этом знали Мин, Николай и Доминик.
– У меня много встреч, – повторил Александр самым холодным тоном, который мог изобразить. – Что, вы хотели мне предложить?
– Шанс остановить Меттерниха. Как вы знаете, он жаждет прибавить Нвенгарию к своим землям. Под протекторатом Австрии уже находятся все соседние с вами страны, и принц Меттерних вечно спрашивает: почему вы сопротивляетесь?
– Потому что дорожим своей независимостью, – сразу же ответил Александр. – Мы будем сражаться до последнего человека – предпочтительно до последнего человека в армии Меттерниха, – и он удостоверится в этом, если попробует пробиться через наши горные перевалы.
