Ян стер с лица любое проявление эмоций и холодно произнес:
— А почему я должен вам отвечать, госпожа Потоцкая?
— Эй! — вперед тут же выступил один из «рыцарей», более крупный Игнаций Соха. — Веди себя уважительно…
Молодой человек, видимо, хотел добавить в конце предложения слово «смерд», но вовремя вспомнил, что разговаривает с имперским бароном. Поэтому он с некоторой паузой закончил:
— …с графиней!
Никита Кристя, будто фраза была обращена к нему, тут же обозначил дистанцию. Проелозил задницей по скамье в сторону от зарождающегося конфликта. В поддержку товарищу выступил второй «паладин» Потоцкой — теперь они стояли, будто собирались отражать нападение. Усиливая впечатление, девочки из свиты спрятались за спины молодых людей. Ситуация складывалась нарочито провокационной.
— Тогда уж «ведите», — поправил защитника Ян. — И потрудитесь добавлять «господин барон».
Оба рыцаря тут же набычились. Они и сами носили этот титул, правда, не полных баронов, а наследных, но спускать оскорбление не намеревались никому. Конфликт остановила Серафима. Девушка тронула своих рыцарей за плечи, приказывая отступить.
— Эссен, — произнесла Потоцкая. Голос ее звучал пусть и не дружелюбно, но и не с подковыркой, как обычно. — Ты чего такой ершистый? Я же просто спросила. Услышала краем уха твои слова и заинтересовалась. Мы же соученики, в одном классе учимся. Про тебя такие слухи с утра ходят. Что ты, мол, людей в городе убиваешь, а еще что тебя инквизиторы задержали. А ты тут, сидишь с Кристей говоришь. Вот я и среагировала.
— До этого ты не особенно интересовалась, — пожал юноша плечами.
— Так ведь повода не было, — в свою очередь девушка дернула плечиком. Уверенно обошла своих защитников, уселась на скамью рядом с Яном и с удивительной наглостью потребовала: — Давай рассказывай! Что за слухи, и почему ты здесь?
Ян несколько секунд рассматривал Серафиму, пытаясь решить, как к ней относиться. Как к очередному подсылу Олельковича, который, как обычно, действует чужими руками, или как к любопытной и избалованной девчонке, которая ни в чем не знала отказа. Скорее всего, девушка действует по собственному решению — Адам банально не успел бы дать такого задания. Но это не значило, что, выпытав правду, она не побежит к княжичу.
— Давай после занятий, — предложил он, так ни к чему и не придя. — Минута до прихода учителя, а я за это время не уложусь. Поговорим позже?
— Хорошо! — легко согласилась Потоцкая. Поднялась и ушла на свой «дворянский» ряд. Свита тут же проследовала за ней.
— Чего это она? — Никита тут же скользнул по скамье обратно. — Она же раньше на тебя внимания не обращала.
Ян мельком взглянул на «вассала», вздохнул о несбыточном, например, тех сложностях, через которые придется пройти, чтобы сделать из здоровяка верного «загонщика». Ответил словами Потоцкой.
— Повода не было. Все. Потом поговорим. Учитель.
В класс действительно вошел лектор. Первым уроком сегодня было правоведение, и Ян с тоской уставился на господина Киро. Отношения с данным преподавателем у него складывались не самые лучшие. Мало того что был он высокомерной сволочью, так еще и агентом «четверки», с которой после сегодняшней ночи юный Эссен предпочел бы не встречаться.
Хотя… Его уроки, которых посетил уже два, Ян находил полезными. Господин Киро, действуя по поручению Четвертого отделения, очень доходчиво доводил до марочного барона все тонкости законодательства с учетом особого статуса своего ученика. И они, что не могло не радовать, никоим образом не противоречили тому, что сам молодой человек знал о Праве Охоты.
— Доброе утро, класс! — произнес щеголь, проходя мимо рядов. — Сегодняшняя тема — особенности законодательства для одаренных граждан в разных странах. Империя — огромна, и некоторым из вас, я на это надеюсь, предстоит побывать и за ее пределами. И там, чтобы не попасть впросак и не стать клиентом какого-нибудь улема[1]-недоучки, мои лекции вам пригодятся. Записывайте — в учебниках вы этого не найдете.
Ян без всякого интереса слушал, но по-настоящему был занят своими мыслями. Ему нужно было как-то спровоцировать Адама Олельковича, и знание о том, что у османов маги неподсудны гражданскому судье, а лишь церковному, мусульманскому, никак не могло этому помочь. К тому же он не собирался в исламскую зону влияния, строго говоря, он и Марку-то покидать не планировал — просто так карта легла.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Впрочем, юноша ни о чем не жалел. Не сразу, но он признал правоту Коваля, утверждавшего, что значение буферных зон вокруг Геенны снижается, и с задачами Стражей Пограничья вполне могут справиться обученные солдаты и маги-середнячки. Ему же здесь было интересно. Не учиться, хотя знания лишними не считал ни один Эссен. Во Львове он охотился. Пусть не так, как его учили отец и дядя Михаэль, но все равно охотился. Выверяя каждый свой шаг, каждое действие. И зверь был под стать. Умный, хитрый, безжалостный. Такого убить — деяние почище уничтоженной стаи Стервятников.
Не в первый раз Ян задумался над тем, кто его враг. Сперва он принял Олельковича за культиста, который продался Аду за заемную силу. Таких всегда хватало, хотя, казалось бы, после Гонов люди должны были выучить урок — с демонами не сотрудничают.
Но с каждым днем, с каждым столкновением, уверенность его таяла. Будь Адам простым культистом, он бы опьянел он чужой силы. Принялся бы всячески ее демонстрировать, что неизбежно привело бы к разоблачению и казни. Княжич сперва именно эти черты и продемонстрировал — властолюбие, нетерпимость, алчность. То, что он нападал не сам, а действовал через приспешников, тоже было объяснимо — наследник не самого бедного и влиятельного рода.
А затем стало понятно, что Адам выпускал Дыхание Скверны, лишь когда хотел поддразнить Эссена. И делал это очень аккуратно, чтобы не активировать сторожевые модумы, а зловоние адской энергии улавливал только его противник. Олелькович так же, как и Ян, хотел уничтожить своего врага. Будто был послан на землю, чтобы сделать это.
Последняя версия, пусть и льстила молодому человеку, не была основной и вообще хоть сколь-нибудь стоящей. Сам по себе последний из Эссенов не был сильными или умелым настолько, что кто-то из Герцогов лично объявил на него охоту. Ян склонялся к другому выводу — княжич выслуживался перед своими покровителями.
Допустим, он узнал, что в Гимнасий пришел учиться потомок известного демоноборческого рода. Подумал, что голова охотника станет прекрасным украшением каминной полки, а заодно и знаковым подарком тому рогатому, что и награждал его силой, и решил действовать. Выпустил Дыхание и просто ждал, когда сделавший стойку охотник встанет на след.
Олелькович не был простым культистом. По крайней мере, не был обычным пособником демонов, служащим за заемную мощь. Да и зачем бы ему — древний княжеский род стабильно поставлял Киевскому княжеству могущественных одаренных, в пике развития рангом не ниже Супрема, да и парочка Гроссмейстеров там точно затесалась. Нет, сделку с Высшими Адам заключил по другой причине. Какой — этого Ян не понимал. Как, впрочем, и все Восьмое отделение во Львове.
— Особенно же — госпожа Потоцкая, я это специально для вас говорю — альянс мусульманских стран неприветлив к женщинам, — сквозь мысли прорезался вдруг голос лектора. — Османы полагают, что прекрасный пол является орудием Нечистого, а значит, если одаренность встречается у женщины, то основным ее предназначением является рождение магов-мужчин. Рожденных девочек, если в них имеется сила, отдают на, так сказать, племя или же отправляют служить в орден Саиха — это османский аналог наших святых воинов. Другими словами, если вас вдруг занесет туда, дамы, не демонстрируйте способностей к магии. Иначе вас причислят к сахирам-колдунам. Наши геополитические противники удивительно избирательно[2] трактуют определенные суры своих священных книг.
Ян навострил уши, пытаясь сообразить, почему Серафима Потоцкая вдруг стала целью лектора, но тот уже переключился с покрасневшей девушки на основную тему.
