— Прошу тебя, Вестник… — умерив ярость, задушив её вместе с гордыней в кулаках, тэрг опустился перед вершником на колени, склонив и голову. — Ты ведь можешь что-то ещё сделать. Не должно всё кончиться так! Только не они!
Всадника никак не тронули ни выражения князя, ни мольбы. Но и Вестник считал случившееся несправедливым. Зло сильно перетянуло канат бытия на свою чёрную сторону. Прав крылатый, не должно быть так.
— Встань, тэрг. Ты ошибаешься, считая, что в моих силах изменить что-то. Но… — Седон поднял голову, ужасаясь и внутренне обмирая от ядовитых и бездушных слов. — Но ты можешь просить об исправлении своего Бога. Рэгнур поможет, если его устроит плата.
— Всё что угодно. Только бы вернуть их!
— Да будет так. Повторяй за мной… — вершник произносил фразы ритуального призыва на древнем языке, Седон вторил. Когда настала пора, князь напитал своей кровью клинок Таурина, взамен получив порцию яда. Изначально чёрный клинок был создан губить тэргов.
Смежив от дикой боли веки, не отнимая рук от чёрной стали, Седон просил Рэгнура даровать жизнь Реянне и сохранить жизнь их ещё не рожденному ребёнку. Неважно, какой ценой. Неважно, с кем любимые будут и где. Главное, чтобы они жили.
И повелитель Грани откликнулся на зов своего творения. Вестник стал свидетелем возрождения души принцессы. Стал свидетелем перемен в просящем у Бога тэрге. Получил вершник и распоряжения от одного из двух Богов. Небесные создатели никогда не делают что-либо без собственной выгоды.
Седон, лишенный Рэгнуром памяти и большей части сил, без сознания рухнул у ступеней храма. Его вытекшая из рассечённых запястий кровь, отравленная ядом чёрного клинка, впиталась в волосы, окрасив их в алый цвет как напоминание о сделке. А Вестник поторопился обратно в храм, чтобы с помощью Зеркала Судьбы переправить последнюю истинную наследницу Цакары с ребёнком в безопасное место — в самый удаленный уголок во вселенной, на Землю. Рэгнур забрал часть воспоминаний принцессы, чтобы однажды, когда придёт время, она с ребёнком вернулась в родной мир, дабы выполнить предназначенное…
Память мироздания. Именно это урывками видела Яна, прикасаясь к осколкам Кулона Богов, а не воспоминания погибшей принцессы Реянны. Осознать и принять факт, что она, Яна, и есть та самая наследная дочь Цакары, а её Димочка — сын князя тэргов, оказалось сложнее всего.
Яна-Реянна смутно понимала, что сейчас с ней происходит. Чувства, все ощущения воспринимались как в тумане. Спиной она, кажется, лежит на чём-то мягком, но сверху давит что-то тяжёлое. Очень тяжёлое. И это что-то… нет! Кто-то терзает её губы, исследует жадными руками и слюнявит ртом голые плечи.
Точно. Игры. Львы и лорд!
— Н-нет… остановитесь. Прошу, пустите! — Но лорд не собирался отпускать. Сковал вырывающуюся Яну теснее, всё норовил поцеловать, но та вовремя отвернула лицо. — Пусти же!
— Э не-ет, прекрасная. Забыла, что принадлежишь мне? — Правитель принялся кусать нежную плоть, словно клеймом доказывая принадлежность себе новой «наложницы». Яна закричала, не от боли, скорее от омерзения, но новая вспышка образов взорвалась в сознании.
…С высоты птичьего полета, вернее, драконьего, принцесса видела огромный белокаменный и златоглавый дворец, парящий на обломке скалы среди других пустых обломков, связанных между собой толстыми цепями. Дарьярд. В одной из высоких башен на балконе сидел король. Её отец с глубокой печалью смотрел вдаль в надежде узреть на спине драконов всадницу, но вскорости ему донесут известие о гибели дочери. Это подорвет здоровье короля, и ему придётся на некоторое время доверить правление своей королеве.
Лёжа в постели из-за болезни, Лион III совсем ослабел. Он потерял свою любимую старшую дочь. Как может быть дочь любимой, когда у короля две дочери? Просто. Старшая — от любимой женщины, первой, истиной королевы Дарьярда. А младшая, Майя, — от второй, нелюбимой, связать судьбу с которой короля обязал долг перед народом. Первая любовь и плод от неё никогда не встанут выше долга.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Король винил себя в утрате старшей принцессы. Ведь он ослушался наказа первой королевы, матери наследницы, не противиться выбору возлюбленного Реянны, когда ей исполнится двадцать две весны, и вот что из этого вышло. Он потерял дочь. Но кто мог предположить, что Рея выберет тэрга — главного врага?! Тогда король из-за, казалось бы, праведного гнева наломал дров, а теперь пожинает урожай.
Как-то ночью Старгилу Лиону привиделся сон, к нему в зимний сад явился дух Инайи. Богиня стояла у неработающего фонтана в алом одеянии, смотрела на замёрзшую витражную воду и пела. Подойдя ближе, король расслышал слова:
«Менэл ми лоте…
Ми камба квалмэ — оиялэ…
Илувэ сид он ми ма,
Ми илкуэн лумэ кен уйр…»
Странные, непонятные фразы на языке древних. Лиону недоступен их смысл, однако крылось в них что-то важное. Ускользающее. Тревожащее. Цепляющее нити души. И тогда скорбящий отец догадался, что это не сон. Явление спящего духа богини сейчас перед ним в ночном зимнем саду.
— Что вы… — охрип от волнения король, прокашлялся. — Что за песню вы поёте, Богиня?
Полупрозрачная Инайя плавно обернулась. «Умопомрачительно красива», — подумал Лион. Белоснежная кожа и волосы, лазурные глаза, точеная фигура. Но её красота не затронула сердце короля, то навеки занято другой женщиной. Инайя с минуту наблюдала за растерянным смертным, улыбнулась и запела по новой, даруя безутешному королю надежду:
— Когда двух солнц столкнётся свет,
Озарит в ночи потоками луну,
Возродится та, что однажды дала обет,
И Чистое Сердце развеет тьму…
Мерзкие, грубые прикосновения перебили поток образов. Лорд замка уже содрал большую часть платья, приступив к утолению своих плоских потребностей. От твёрдых губ Яна чудом увернулась, запретило до тошноты, но тут же мужчина ударил её по лицу. Боль обожгла, но не так, как последующие слова.
— Дерзкая моя, — надрывно пыхтел, — ну же, покажи мне свою страсть. Если мне понравится, возможно, я буду играть с тобой до-олго. Прежде чем отправлю к праотцам. — Лорд, стянув с себя камзол, закинул его в дальний угол и жадно припал к нежной молочной груди.
— Нет! — Яна пыталась оотолкнуть от себя чужого мужчину, но снова получила оглушающий удар по лицу.
— Ха-ха, лежи спокойно, милашка. — Сквозь звон до Яны долетал хохот лорда, грубые руки причиняли не такую боль, как та, что жгла сердце. Как до этого дошло? Почему чёртов князь допустил всё это?!
Потому что он забыл свою принцессу.
Реянны для него просто нет. Не было. А Яна так… минутное влеченье, но не столь значимое. За что так судьба с ними?!!
Руки лорда потянули лицо Яны на себя, и она задёргалась, стараясь отбиться. Кричала, царапалась, сучила ногами, вырывалась из последних сил, желая оказаться как можно дальше отсюда.
— …тише! Приди в себя! — Сильные руки прижали к крепкому телу так, что не продохнуть. Зато подействовало.
Этот голос.
Яна раскрыла зажмуренные глаза. Рядом был Седон. Он пришёл. Ладонь Яны сама потянулась к безщетинистой щеке, желая проверить, не очередное ли видение перед ней. Нет, князь настоящий. Из груди вырвался вздох облегчения, а из глаз хлынули слёзы. Еще бы чуть-чуть и…
— Тише… всё кончилось. Он не тронет тебя больше, — успокаивал Седон, а внутри всё обрывалось. Успел. Алкаровы ведуньи слишком задержали его. Там, на стадионе, пока сражался, сколько страху перетерпел! Вытер большим пальцем слёзы с покрасневшего лица принцессы, другой рукой гладил волосы. — Всё позади. А сейчас нужно уходить.
Яна кивнула. Князь привлёк ее голову к груди, укутал своим плащом, а после подхватил на руки и поспешил отсюда прочь, пока не нагрянули стражники. Яна успела краем глаза заметить торчащие из-за дивана ноги правителя и лужу крови.
Размазывая по лицу слёзы облегчения, Яна выглядывала из-за плеча Седона, мчавшегося по коридорам замка. Мрак разгоняли горящие факелы на стенах и подвесные люстры в залах. Но, похоже, празднование победы для людей лорда обернулось трагедией. Воцарился переполох. Стоял гомон, слышались крики, стоны, отборная ругань, какие-то команды, повсюду валялись тела стражников и кровь, кровь, кровь.
