– Что происходит?! – дернулся было Станислав, оглядываясь на остающегося сторожить шляпку бритоголового, но, почувствовав, как в бок что-то больно уперлось, мгновенно затих.
– Я прошу прощения за столь бесцеремонное обращение, – сказал Индеец, – но дело, по которому мы приехали, очень срочное и серьезное. О подарке не беспокойтесь. Наш человек за ним присмотрит, пока мы съездим к вам на работу.
– Что вам от меня надо? – зло прошипел банщик.
– Нам – ничего. А вот полковнику Климову… – вздохнул Антоха. – У него действительно есть к вам несколько вопросов. Не хочу вас раньше времени пугать, Станислав Иванович, но от искренности данных вами ответов зависит ваша жизнь. А заодно – жизнь вашей супруги и сыновей Олега и Григория, семи и пяти лет. Не зря наш товарищ остался возле дома. Если в течение часа мы не вернемся, он будет вынужден совершить непоправимое. Вы меня хорошо понимаете?
– Да, – стиснул челюсти банщик.
– Я рад, что мы друг друга поняли, – кивнул Индеец. – Вопрос первый: как давно за зеркалом в каминном зале стоит видеокамера? Только не надо говорить, что вы первый раз об этом слышите. Глупо.
– Откуда… вы знаете про камеру? – тихо спросил Стас.
– Здесь вопросы задаю я, – жестко отсек Антоха. – Итак?
– Я давал подписку о неразглашении. Если они узнают, что я проболтался, мне конец, – обреченно выдохнул банщик.
– Мы постараемся, чтобы этого не случилось. Но если вы будете молчать, конец действительно наступит. Причем гораздо раньше.
– Полгода, – упавшим голосом признался банщик. – С тех пор как сделали ремонт и убрали стену.
– Вопрос второй, – кивнул Индеец. – Кто распорядился провести ремонт?
– А вы сами не догадываетесь? – усмехнулся Станислав.
– Будем считать, что с фантазией у меня туго, – бесцветно произнес Антон. – Так кто?
– Рабочие. Из Ленинграда. Я документы не спрашивал, – огрызнулся банщик. – Мое дело – баню топить. Приказ поступил от директора, Жилевича.
– Кто проводит съемку во время оргии? Вы? – Я… Кто же еще. Включил – выключил. Полный автомат. Даже стоять рядом не надо.
– Где записанные кассеты? – вмешался в допрос Невский и посильнее ткнул в банщика пистолетом. Это был самый главный вопрос.
– Я отвожу их в Ленинград, – сообщил Стас. – На следующее утро после отъезда гостей. Отдаю прямо у Финляндского вокзала. В машине.
– Сколько вам платят за каждую отснятую пленку? – спросил Индеец, быстро переглянувшись с Невским.
– Тысячу рублей, – ответил банщик. – Для меня это большие деньги…
– Вас предупреждали насчет недопустимости снятия копий? – вновь заговорил Влад.
– Конечно, – качнул подбородком Стас. – Если им станет известно, что существует хотя бы одна копия, меня и мою семью ждет смерть.
– Но несмотря на это ты, гнида, все-таки решил схитрить! И на всякий случай сделал себе дубликаты! Я не прав?! – резко повысив голос, взорвался Невский. Он схватил банщика за шиворот, рванул на себя и жарко задышал тому в лицо. – Что молчишь?! Не так?! Не так, сука?! А?! Говори, тварь!
По промелькнувшему в глазах мужика лютому ужасу Влад понял: им неслыханно повезло. Дубликаты записей действительно существовали. Все, что теперь было нужно, – забрать их у банщика, для того чтобы использовать в игре против полковника Климова.
– Это очень опасная авантюра, Станислав Иванович, – перехватил нить допроса Индеец. – Поймите, мы не собираемся ставить вас под удар. Но нам очень нужны эти пленки. Расклад простой: вы отдаете их нам, все, что есть, а взамен мы не только сохраняем жизнь вам и вашей семье, но гарантируем полную безопасность. Более того: в качестве компенсации за причиненное беспокойство платим вам пятьдесят тысяч. Таких денег вам за год не заработать. Даже с учетом комитетских премиальных… Если же вы попытаетесь убедить нас, что дубликатов не существует в природе – мы будем вынуждены вас немедленно уничтожить. Как опасного свидетеля. Таковы правила игры. Не мы их придумали. Их придумала жизнь…
Невский сразу понял, что Антоха блефует. Платить этому соглядатаю деньгами Крота за кассеты с забавами ментовского полковника никто не собирался. К тому же Стас действительно был опасным свидетелем, так как знал их в лицо и потенциально мог вывести своих могущественных хозяев на след неожиданных обладателей гэбэшного секрета. Значит, банщика в любом случае придется убрать. Хочется этого или нет. Антоха прав: таковы правила игры. Точнее, войны. Неравной войны с мало чем отличающимися от бандитов коррумпированными ментами, в которую они сегодня так внезапно ввязались.
– Хорошо, – еле слышно пробормотал окончательно раздавленный банщик. – Я отдам вам кассеты. На работу ехать ни к чему. Они спрятаны у меня дома. В отстое.
– Где?! – то ли не понял, то ли просто не поверил своим ушам Индеец.
– В говне! – не выдержав напряжения, крикнул Станислав, – в выгребной яме. Непромокаемый ящик, на леске рыболовной с краешку подвешен. Если не знать – хрен разглядишь…
– Толково, – похвалил банщика за находчивость Антоха и впервые с начала допроса широко улыбнулся. – Вот видишь, как все просто. Пять минут – и куча денег в кармане. Плюс полная конфиденциальность и безопасность. Такой шанс не каждому дается. – Индеец дотронулся до плеча Слона: – Разворачивайся. Едем обратно.
– Я… могу увидеть… свои деньги? – после долгого молчания осторожно спросил мужик. Вид ассигнаций должен был окончательно убедить банщика в честности обещаний визитеров. За которыми, как был абсолютно уверен Стас, стоял именно полковник МВД Климов, каким-то невероятным образом прознавший про тайну обратной стороны зеркала.
– Разумеется, – с готовностью отозвался Антон. Сунув руку под переднее пассажирское сиденье, он достал оттуда увесистый пакет и бросил его на колени Станиславу. – Это все ваше. Можете пересчитать, если не лень. Ровно пятьдесят тысяч.
– Теперь я вам верю, – заглянув в пакет и увидев огромные пачки денег, заметно повеселел банщик. – Вы не возражаете, если они останутся при мне? Так… спокойней.
Невский убрал в карман куртки не нужный больше пистолет и отвернулся, чтобы наивный лох не заметил появившуюся на его лице ухмылку.
– Ради бога, – сохраняя видимое хладнокровие, разрешил Индеец. – Вы их только что честно заработали.
Губа по-прежнему топтался возле резных ворот дома банщика, рядом с перевязанной розовой лентой шляпной коробкой. Увидев возвращающуюся машину братков, он облегченно матюгнулся и достал сигарету. «Девятка» мягко притормозила у забора. Слон остался сидеть за баранкой, Индеец, мужик и Рэмбо вышли. В руке у лоха Губа неожиданно увидел пакет антиквара, с полусотнями тонн деревянных. Брови «пехотинца» удивленно поползли на лоб.
– Подожди здесь, – обернулся к Владу Антоха. – Я схожу со Станиславом Ивановичем.
Невский молча кивнул. Индеец и подхвативший коробку банщик скрылись за калиткой в высоком заборе. Послышался радостный лай собаки, затем глухой окрик хозяина дома, и наконец все стихло.
– Ну как? – распираемый любопытством Губа протянул Владу открытую пачку «Мальборо». – Раскололи терпилу?!
– Похоже, – Невский не спеша размял сигарету и закурил.
– А бабло зачем платить? – недовольно скривился бритоголовый. – По мне, так дешевле башню этому аборигену свернуть.
– А кто тебе сказал, что пакет ему отдали навсегда? – прищурился Невский, смерив Губу многозначительным взглядом. Этот моральный урод вызывал в бывшем морпехе чувство брезгливости.
– А-а! Ништяк! Я тя понял, Рэмбо! – секунды через три гоготнул въехавший в тему бритоголовый. С поросячьим хрюканьем набрав полный рот соплей, Губа смачно сплюнул себе под ноги. Влад отвернулся.
Индеец вышел минут через пятнадцать, пошатываясь, с каменным лицом. В одной его руке был заметно увеличившийся в объеме пакет. Вторую, окровавленную, Антоха прижимал к животу. Передав пакет метнувшемуся навстречу Невскому, он жестом пресек все разговоры, распахнул дверцу машины, тяжело повалился на переднее сиденье и прохрипел:
– Валим…
Взметнув облако пыли, «девятка» рванула вперед.
– Ты ранен? – Влад бросил пакет на сиденье и наклонился. – Куда тебя?!
– Да нет, – оскалился Индеец. – Не ранен. Собака за запястье пощекотала. Тварь.
– Сильно?
– Не очень. Связки, кажется, целы. Но мясо и кожу в лохмотья порвала. Перевязать бы. А то заляпаю тут все на фиг. В аптечке должен быть йод, бинты и оранжевая коробочка, армейская. Там есть шприц с промидолом. Костян, – Антоха посмотрел на Слона, первый раз за день назвав того по имени, – как из поселка выскочим, остановишь где-нибудь на трассе. В сторонке.
– Сделаем, – угрюмо кивнул бритоголовый. По отношению к этому немногословному, исполнительному и крепкому парню Невский чувствовал даже некое подобие расположения. На таких, как Костя, можно положиться.
