Вот так, в этот безмятежный осенний день, в святом и древнем месте, вся моя прежняя жизнь в одночасье перевернулась, вывернулась наизнанку, вытряхивая дрянь и мусор из самых темных, самых глухих и потаенных уголоков моего Я... И сердце мое колотилось как бешеное: в грудь, в легкие, под самое горло... но в тот день оно - не болело...
Однако же не бывает в жизни правды и веры, если ты хочешь получить их на халяву, за счет других людей: дескать, Бог со мной и тогда черт с ними со всеми...
Я - не только раб своему делу, но и добровольный слуга своему слову: на мои плечи сложены и свалены заботы, чаяния и даже судьбы стольких людей, что если все это я пущу по воле волн, забуду, сбегу, а если говорить прямо - предам их всех... Боюсь, при таком жлобском раскладе сто тысяч праведников и пустынников не сумеют замолить этот мой грех перед Господом.
Вот так меня всего, душу мою, один раз вывернуло и тут же, без передышки, еще разок и тоже наизнанку, и опять - всего меня до донышка. Вроде бы - на место встал, раз дважды наизнанку, ан нет: я уже другой! Дальше думаю и сам себя спрашиваю:
- Что же мне теперь, опять в колесо - ногами перебирать?
- Да, - ответил я себе тогда, - вывернись наизнанку еще раз - и вперед! Забирайся - и побежал! Именно так! (Сколько раз, бывало, жалуются мне коллеги и приятели: пять лет, мол, как создал предприятие, а денег только-только на зарплату - и тогда, и теперь... Когда же просвет? Я им в таких случаях всегда отвечаю: работайте - и все будет!) Вперед и вперед, даже если тебе - неделю, и год, и пять - кажется, что это бег на месте! Если ты мужчина и воин, если ты веришь в себя и в Бога - докажи это, пройди всю дистанцию, какова бы она ни была по времени и расстоянию. ПРЕОДОЛЕЙ ЕЁ. И не просто преодолей - не дай огню погаснуть, огню, который зажег в тебе сам Господь Бог и велел нести его и беречь, огнь, имя которому - твоя душа. Вот что со мной было тогда, вот что я понял в тот памятный день в святом месте на Псковской земле...
И с тех пор все коллеги и друзья мои думают, что я тот же, хорошо знакомый им Федоров Игнат Александрович, и они где-то правы, а все же я сделал шаг, поднялся на некую ступеньку, откуда мне видно то, что раньше было сокрыто для моего разума и души...
Я предназначен идти и бороться! И я пройду этот путь, и я не дам огню погаснуть, и я сумею пересилить, перейти, обуздать поток, который заставляет меня вращать бесконечное колесо! Я смогу сделать это и перестану быть рабом лампы. И вот тогда - и только тогда - я взойду на гору, оглянусь не спеша и решу, что мне делать дальше, как и чем жить: в монастырь ли идти, оберегать свет и покой, до меня и для меня сберегаемый вот уже пять столетий? Или сидеть с удочкой на берегу нескончаемой воды и ни о чем не думать отныне? Или жить пустынником в избушке, помышляя о вечном посреди безмолвного леса? Или вновь набрать команду отчаянных ребят и пробиваться вверх, в какие-нибудь Президенты с большой буквы?
Посмотрим... Но каков бы ни был мой выбор, он будет сделан не от отчаяния, не от бессилия, а с позиции силы и совести, потому как без совести - и победы нет настоящей, а слабым я только перед Ним себя чувствую.
Жизнь идет, как мой рассказ, история за историей, эпизод за эпизодом, из вчера в сегодня, из сегодня в завтра... Кульминация жизни моей - где она? И если будет - как я ее узнаю? Нет у меня ответа, но пока жив - я буду его искать. И я найду, потому что при мне свет, который даровал мне Он...
Такая вот моя жизнь, такие дела...
ПОСЛЕСЛОВИЕ,
или ГЛАВА 14
Они - продолжаются, эти дела... Помните, однажды я рассказывал о "мурманской дороге"? В определенных кругах это название стало нарицательным: бандиты называют так укромное место на автомобильной трассе Петербург-Мурманск, где они предпочитают выяснять отношения с помощью оружия. Однажды и мы с авторитетным бандитом по кличке Фазер докатились до этой самой мурманской дороги, но остановились вовремя. Но у нас повод был очень серьезный...
А жизнь такая штука, что не ухватить ее за гриву, не накинуть узду очень уж своевольная и неожиданная... Вот и опять она сделала р-резкий поворот, да такой, что я и охнуть не успел, как оказался на берегу бескрайнего моря, имя которому - выбор, и в которое надо войти и переплыть... Или утонуть...
Все с пустяка началось. Ехал мой приятель куда-то по делам, ну и угодил в пробку на одном из перекрестков, да такую, что ни в сказке сказать, ни пером описать. Машины так тесно сгрудились, что дверцу открыть невозможно, чтобы не стукнуть и не поцарапать другую тачку-соседку... Ну и воспользовались этим "плохие ребята", воришки автомобильные. Обычно они крадут тайно, либо применяя выдумку: проколют колесо и, когда водитель выходит из машины, хватают из салона, что в руку поместится, и ходу. А здесь внаглую подходят, вскрывают багажник, вытаскивают автомобильное хозяйство по мелочи и дипломат, который мой приятель почему-то сунул в багажник. А в дипломате - ключи, документы личные, документы деловые и полторы тысячи долларов. Наглость несусветная! А хозяин даже выйти из машины не может - все впритирку.
Ограбили и скрылись, естественно. Пробка рассосалась со временем, ибо даже автомобильные заторы не вечны, и пострадавший поехал прямо в милицию, заявление писать. Но, поскольку и у милиции изредка случаются проблемы с раскрытием преступлений, приятель обратился ко мне, ибо в деловой своей ипостаси он был заказчиком для одного из подразделений нашей ассоциации.
Обратился - и правильно сделал: для нас данное преступление раскрыть и разыскать похищенное - совсем несложно, в таких случаях обходимся и без собак-ищеек, и без дактилоскопии, и даже без опроса свидетелей. Почему? Элементарно, Ватсон... Шерлок Холмс изучал в лупу волосок или пылинку и на основе анализа частностей, мелочей восстанавливал картину преступления в целом. Данный индуктивный метод он, вынужденный к этому Конан Дойлем, называл дедукцией. Если же пользоваться истинной дедукцией, то есть накладывать общие закономерности на частные случаи, то, как это и было с нашим автомобильным ограблением, путь к истине оказывается короток и эффектен.
Вот путь рассуждений: работали профессионалы, с точным расчетом, в "правильном" месте. Стало быть - не случайный хапок, а работа на "участке". В огромном Питере очень мало свободных оазисов, если они вообще есть, за каждый ведется борьба - хоть "мерсами" торгуй, хоть стеклотару собирай всюду жесткая конкуренция с попытками вытеснить и захватить. Отсюда вывод данный "хлебный" участок кем-то контролируется. "Хлебный" он в уголовном смысле, значит и контролеров-покровителей надо также искать не в Академии наук. В Питере нет четкого разделения на "территории": в одном каком-нибудь ДК, где расположены конторы десятков фирм и фирмочек, действуют и мирно сосуществуют десятки крышующих, но саму хозяйственную единицу - ДК им. тов. Кампанеллы - может прикрывать только одна крыша... Ну и так далее. Для новичков-журналистов и обывателей случается путаница, а мы - люди привыкшие. Одним словом, данная территория - в полном смысле этого слова территория и есть, перекресток с прилегающими улочками - под контролем "царицынских", во главе с Володей Красным (не коммунист он - но левая щека обожженная, багровая).
Был этот Красный бандитом с правильными понятиями (это он сам так о себе считал), воодушевлен был воровскими идеалами, что не мешало ему "отмораживаться" временами, платил в общак, носил напоказ синие наколки... Но по "делам", как правило, дураком не был.
Позвонил я ему: так и так, мол, твои деятели ограбили хорошего человека, помоги разобраться... Корректно, уважительно я к нему обратился, без нажима. И сам он должен бы понимать, что сегодня он пошел мне навстречу, завтра вправе от меня ждать ответного шага... И что ему в тот день вожжа под хвост заехала? Может, семейные неприятности вывели его из берегов, может, "при делах" понервничал, а может, захотел примерить на грудь очередную порцию собственной крутизны - в последние годы конкуренты его увядали, а он рос, деньгами и авторитетом.
- Ну, допустим, что ломанули. Ну, допустим, что на моей. А я при чем? Пусть не лохует впредь.
- Это все понятно, Володя, я к тому...
- Ну а раз понятно, чего звонишь в порожняк?
- Погоди, я тоже занятой человек, как и ты, раз звоню, значит имею свой резон. Если тебе некогда сейчас или нервы разыгрались, скажи и я позвоню попозже. Именно для того, чтобы наша беседа получилась конструктивной, а не порожняковой, как ты выразился. - Это все я излагаю самым миролюбивым тоном, который только есть в моем гардеробе. Те, кто меня хорошо знает, давно бы уже насторожились и призадумались... Но Красный мне не друг, не приятель и не партнер. И не единомышленник, что он тут же подтверждает словом, которое в мобильных переговорах - то же дело.
- Слушай, Игнат, давно собирался тебе сказать...
- Да, я слушаю.
- Вот и слушай. А хотел я тебе сказать, что ты слишком много из себя ставишь. Я вообще не люблю чистоплюев и тебя в частности. Твое слово для меня - ноль, а сам ты для меня не брат, не пацан, а так... лицо, максимально приближенное к барыгам. Подчеркиваю: про твоих ребят я молчал и вообще про твою древесно-стружечную контору ни звука. Только о тебе лично говорю. А себе лично можешь чиркануть в блокнот от меня: "В просьбе отказано". Поал?
