Раумрау снова вздохнул, протяжно, тяжело, словно готовясь сообщить страшную новость. Сердце Слепца сжалось от разочарования и страха. Нет? Но кузнец, крякнув, сказал другие слова.
– Сейчас трудно сказать. Кости твои выдержали, и все крючки удалось вбить, но пока раны заживают, мы не сможем узнать, будут ли эти штуки действовать так, как мы задумали? Сейчас нужно только ждать… и терпеть боль.
11.
Через месяц ударили первые, весьма ранние в этом году заморозки. Природа словно предупреждала Слепца: откажись от своего рискованного намерения отправляться в путь осенью! Однако, он не мог позволить себе жить в деревне Гордецов целую зиму, потому что чувствовал себя здесь слишком ущербным, слишком чужим. Конечно, Таттлу, добрая женщина, ни за что не хотела отпускать его, и даже Раумрау, ворча, отговаривал идти - хотя и не особо в этом усердствуя. Кузнец больше, чем другие, общался со Слепцом и мог видеть, что тот далеко не так беспомощен, как это могло бы показаться с первого взгляда. Деревянные рукавицы давно сняли с его рук, и новые пальцы постепенно становились частью искалеченного тела. Слепец не мог видеть их, но он прекрасно представлял, что это такое, по своим ощущениям и рассказам кузнеца и его жены. Сияющие красным отливом нового металла крюки, тоньше мизинца, с тупыми концами и плавными изгибами. Если согнуть остаток фаланг, то их концы упираются в ладонь. Можно схватить черенок лопаты, ложку с большой ручкой, или дужку ведра. Правда, нести это ведро, наполненное водой даже на треть, Слепец не мог из-за сильной боли, возникающей в костях. К тому же, Раумрау предупреждал его, что большая нагрузка может вырвать крючки из костей, и тогда их уже не забить обратно. Поэтому Слепец остерегался поднимать тяжелые вещи, и даже тугие двери не открывал.
У оснований крючков широкие колпачки охватывали плоть, как надетые на палец наперстки. Они не помогали удерживать крюки на фалангах, а только защищали места соединения плоти и металла. Кости уже не болели: их утихомирила какая-то чудотворная мазь, подаренная местным знахарем. Старик, однако, предупредил Слепца, что при приближении непогоды боль не сможет сдержать никакая мазь. Снадобье в виде порошка, который надо было разводить кипятком, знахарь все же выдал - на всякий случай.
Кроме этого, ко дню прощания с деревней Гордецов Слепец получил и другие подарки. Раумрау отдал свою старую короткую куртку на овечьем меху, Хажеу подарил меховую шапочку с длинными ушами, Таттлу нагрузила заплечный мешок множеством свертков с провизией - вяленым мясом, сушеными лепешками, грибами и ягодами. Она подарила новенький медный котелок и ценный маленький пакетик с солью. На поясе висел мешочек с кремнями, трутом и точилом, а рядом, в кожаных ножнах - небольшой железный меч с наваренной на края лезвия сталью. Рукоять была необычайно толстой, с глубокими бороздами, чтобы металлические "пальцы" держали ее как можно крепче. Никто не обольщался тем, что с этим оружием Слепец станет настоящим воином.
– Так, испугать кого, или там веток для костра насечь, - презрительно сказал Хажеу, вручая меч его новому владельцу. - С твоими курьими лапками держать его достаточно крепко для битвы ни за что не выйдет. Один хороший удар - и он вылетит. К тому же меч совсем дерьмовый. Легкий, да несбалансированный.
Однако, с другим, более тяжелым, Слепец вовсе не смог бы управиться, по крайней мере сейчас, когда раны зажили еще не до конца.
Кроме прочего, Раумрау сделал для Слепца новые глаза. Нет, не те, с помощью которых тот обрел бы зрение. Это были простые шарики из застывшей смолы, отшлифованные до идеальной формы. Два вставили в пустые глазницы, чтобы защитить их от грязи и холода, а несколько запасных сложили в матерчатый чехольчик и спрятали в заплечный мешок. Одежда и сапоги были тщательно осмотрены Таттлу и заштопаны, ремни натерты салом.
Вот так, спустя пару месяцев после того, как он вышел на этот берег Реки голый, слепой, беззащитный, Слепец вновь покидал надежное убежище и отдавал свою судьбу в руки чужого, непонятного еще для него мира. Путь, лежавший перед ним, был неизмеримо труднее и длиннее, чем дорога от берега Реки до дома Халлиги. Одно радовало - теперь он сам намного сильнее и подготовленнее…
Никто не мог бы предсказать, куда заведет Слепца дорога, в которую он отправился поздним осенним утром - по крайней мере, никто в деревне Гордецов. Быть может, прямо к смерти, поджидающей его за ближайшим поворотом? Сам Слепец старался не задумываться над этим. Он наслаждался вернувшимся к нему ощущением настоящей жизни. Он действовал, он взвалил на свои плечи сложную задачу и намеревался ее успешно решить. Он не собирался тихо засыхать в постели, калекой, отдавшим себя на милость окружающих. В руках он держал крепкую палку-посох; его обоняние, осязание, слух и интуиция готовы были заменить утраченные глаза, а еще у него было таинственное "внутреннее око". Слепец имел основания быть уверенным в себе.
Таттлу негромко скулила, ибо она-то точно знала, какая жестокая судьба ждет этого, ставшего ей почти родным, человека. Женщина даже поругалась с Раумрау - она была уверена, что Слепец уходит только из-за нежелания кузнеца оставить его на зиму в своем доме. Дело кончилось страшным ударом о стол, которым Раумрау прекратил долгий спор. Сам он действительно не собирался уговаривать странного гостя остаться, хотя к его способности выжить в одиночку относился скептически. Вот и сейчас, когда ему надоело слушать плач жены, он лениво ткнул ее в бок и прорычал:
– Замолкни, баба! Ничего не случится с твоим ненаглядным. Видела бы ты, как ловко он рубил поленья вчера на заднем дворе!
Таттлу ненадолго притихла, но стоило только мужу взяться за последние напутствия Слепцу, она снова стала потихоньку причитать. Раумрау же, ощупывая ремни и проверяя легкость скольжения меча в ножнах, перестал обращать на нее внимание.
– Когда пойдешь по той тропке, что мы проверяли с тобой вчера, старайся с нее не сбиться. Палку из руки не выпускай. Будь осторожен, слева течет река с обрывистыми берегами, как бы тебе в нее не рухнуть. Впрочем, она журчит громко, услышишь. Если все пойдет нормально, ближе к вечеру ты доберешься до Трех Гор. Так что ты не торопись, от спешки всегда только хуже становится. Не дай бог, споткнешься да упадешь, расшибешься, - Раумрау затих, словно осознав, что сейчас говорит как строгая мамочка, отправляющая в дорогу непутевого и глупого сынишку. Он смущенно кашлянул и вздохнул. - Но даже если чего… Ты не бойся, в лесу сейчас не опасно. Звери хищные еще не оголодали, так что на человека нападать не станут. Про разбойников в наших краях тоже не слыхать, и при случае можешь посреди дороги заночевать.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
