Стоявший на страже дружинник переминался с ноги на ногу, проклиная все на свете, мокрый поддоспешник лип к телу самым мерзким образом, делая и без того нелегкий доспех вовсе неподъемным, ноги затекли от долгого стояния, спина изредка простреливались острой, словно арбалетный болт болью. Когда перед ним из разреженного тумана вынырнули две расплывчатые фигуры, он не ощутил ничего кроме глухого раздражения, и мысль выместить на них свою злобу казалась той самой спасительно отдушиной, способной скрасить оставшиеся часы службы. Однако к исполнению своих желаний дружинник приступить не успел, поскольку разглядел, кто именно идет в его сторону, пальцы, сжавшиеся на цевье бердыша, расслабились. На груди посетителя, закутанного в просторную рясу служителя церкви, висела инквизиторская инсигния.
— Чем могу помочь, святой отец. — Пропыхтел дружинник, подрагивая от холода.
— Мне нужно к князю. — Коротко бросил инквизитор. Стражник повернулся, крикнул стоящему с другой стороны напарнику, и вместе они натужно отворили ворота, такие ажурно-воздушные на вид, однако по побагровевшим лицам стражей, отнюдь не кажущихся тщедушными, Гарвель прикинул вес створок. Похоже, что такие ворота не каждый таран вынесет. Дворец удивлял не только тонкой работой мастеров, но и продуманным устройством, скрывающимся за кажущимся хаосом многочисленных пристроек к основному зданию. Гарвель не был ни воином, ни полководцем, но в юности зачитывался трудами тактиков и инженеров древности, благо подобного чтива в башне старого демонолога было навалом. И сейчас он с удивлением обнаружил, что за пышными украшениями и лепниной, скрывается скорее неприступная крепость, нежели уютное гнездышко венценосного семейства. От ворот ко входу тянулась длинная алея, усаженная ровными рядами вязов, уныло шелестящих под мелкими капельками влаги щедро рассыпаемыми не по летнему хмурым небом.
— Что тебе нужно от князя? — Спросил Гарвель, рассматривая мерно проплывающие по обе стороны аллеи деревья.
— Мне нужно, чтобы он принял протекцию церкви. — Хмуро буркнул Вальмонт, оторвавшись от мрачных мыслей.
— Что? — Гарвель запнулся от неожиданности. — И ты действительно думаешь, что он добровольно согласиться? — Рассмеялся демонолог.
— Нет. — Угрюмо ответил Вальмонт, утирая лицо краем рукава.
— А зачем здесь я? — Убрав с лица улыбку, спросил Гарвель серьезно.
— Не поверишь, но для того, чтобы нагнать страху. — Жестко усмехнулся инквизитор, прочтя на лице демонолога неподдельное удивление.
— И кем ты собрался меня представить? — Хмыкнул Гарвель скептически.
— Не паясничай, мне известно как ты очистил поляну в Коше. — Укоризненно покачал головой Вальмонт, продолжая размеренно шагать по аллее в сторону дворца. Гарвель поморщился, инквизитор знал слишком много и, похоже, что это далеко не последний секрет, хранящийся у него в рукаве.
— Хорошо. — Покорно согласился Гарвель, тяжело вздохнув. — А меня потом не повяжут за чернокнижие твои же люди? — Ехидно поинтересовался он после небольшой паузы.
— Нет. — Отрезал инквизитор, подходя к очередному посту стражи, стерегущему вторые ворота.
— Чего тебе старче. — Недружелюбно спросил дружинник в начищенных до блеска латах на плечевом щитке, которого был выгравирован странный на взгляд не разбирающегося в геральдике демонолога рисунок. Дружинник явно был знатного происхождения, и, судя по злобному взгляду, брошенному на инквизитора, особого пиетета к церкви он не испытывает.
— Аудиенция у князя. — Смиренно, как и подобает слуге церкви ответил Вальмонт, проигнорировав враждебное отношение стража.
— Князь сегодня не подает. — Усмехнулся страж, явно считая это удачной шуткой. Стоящий за спиной инквизитора Гарвель с интересом наблюдал за тем, как Вальмонт смиряет гнев, показывая просто изумительный контроль над собой больше характерный опытному царедворцу, чем священнослужителю.
— Я не за подаянием. — Холодно возразил Вальмонт.
— Да? — Глумливо осведомился страж.
— Отлучу от церкви. — Спокойно сказал Вальмонт, однако дружинник лишь рассмеялся.
— Слышите парни? Этот раб божий мне угрожает! — Продолжил хохотать страж, опустив руку на полуторного меча, висящего в ножнах. Внутри инквизитора бушевала такая буря гнева, что Гарвель бы ничуть не удивился, если бы от него пошел пар.
— Я не верую в вашего бога. — Гордо ответил дружинник, выпятив грудь, и приняв позу которую считал героической или благородной. Искренне потешавшийся над стражем демонолог, приготовился увидеть расправу над глупым язычником, в способности инквизитора раздавить этого глупца он не сомневался.
— Я пришел не о вопросах веры с тобой спорить. — Голосом, полным холодной ярости ледяных бурь, проговорил Вальмонт, печатая слова.
— Князь сегодня не принимает. — Глумливо сказал страж, явно играя на публику, которая похоже сгрудилась с другой стороны ворот и жадно ловила каждое слово. Похоже, если инквизитор сейчас отступиться, то этот закованный в железо индюк будет ходить в героях — подумал Гарвель отрешенно.
— Он меня примет. — Чеканя каждое слово, произнес Вальмонт, демонолог с удивлением отметил, как клокочущая ярость инквизитора сменилась мрачной решимостью. Похоже, зарвавшегося стражника ждал жестокий урок.
— Князь с рабами не разговаривает. — Отрезал страж под очередной взрыв хохота по ту сторону ворот.
— Значит, ты не признаешь истинного бога. — Убитым голосом спросил Вальмонт, опустив плечи, и всем своим видом показывая, что признает свое поражение. Гарвель едва не присвистнул, видя ювелирность ловушки. Если страж ответит да, то подтвердит статус язычника, и как следствие перестанет быть человеком в глазах верующих. А с животными каждый волен поступать, как хочет, уплатив хозяину минимальную виру. А если страж откажется от своих слов, то вместо славы героя стяжает славу труса, причем прилюдно.
— Брысь отсюда раб! Я крепок в старой вере! — Вскричал страж, меч злобно скрежетнул, извлекаемый из ножен трясущейся от показного гнева рукой дружинника. Похоже, дурень посчитал безоружного инквизитора легкой добычей. И это стало его последней ошибкой. Коротко сверкнуло влажное лезвие, прочертив крутую дугу, конец которой упирался в голову инквизитора, и, судя по силе замаха, должен был развалить голову как спелую тыкву. За несколько сантиметров до мокрой от висевшей в воздухе влаги головы инквизитора меч словно влип в невидимую преграду, именно влип, а не отскочил со звоном. По внезапно отхлынувшей от лица стража крови, Гарвель предположил, что меч в воздухе застрял прочно, и на потуги стража выдернуть его не поддавался. Дружинник с белым от страха лицом смотрел на то, как его верный клинок задрожал и начал медленно сминаться, словно был выкован не из прочнейшего булата, а из простого сыродутного железа. Инквизитор недрогнувшим голосом начал читать слова предания анафеме.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
