– Смотрите, доктор! – вдруг воскликнул Варгас.
– Что? Где?
– Люси, старая самка. Вон там. – Он указал рукой.
Видимо, у чахоточных гиббонов она была за главного. Люси стояла спиной к нам, и мы увидели, что паразит у нее на загривке собрался в ком, а затем на нем появилась радужная линия – прямо посередине.
Паразит начал делиться. Сначала появилась трещина как на лопнувшем яйце, и всего через несколько минут процесс деления закончился. Один из новых паразитов устроился по центру на позвоночнике Люси, второй медленно пополз вниз. Обезьяна присела на корточки, почти касаясь задом пола, и паразит с легким шипением плюхнулся на бетон. Затем заскользил к Сатане. Тот хрипло взвыл и полез под потолок.
И что вы думаете? Они отрядили команду, чтобы его притащили обратно – двух гиббонов, шимпанзе и бабуина. Сатану оторвали от решетки, стащили вниз и разложили на полу.
Паразит подполз ближе.
Когда до Сатаны осталось фута два, он медленно вырастил псевдоподию – гибкое щупальце, которое тянулось и извивалось, словно змея. Щупальце взвилось в воздух и хлестнуло Сатану по ноге. Остальные обезьяны тут же его отпустили, но черный шимпанзе продолжал лежать без движения.
Титанец притянул себя щупальцем, устроился на ноге, а затем медленно пополз вверх. Когда он добрался до основания позвоночника, Сатана сел. Потом встряхнулся и двинулся к остальным обезьянам.
Варгас и Макилвейн опять затеяли яростный спор. Происшедшее их, видимо, совсем не тронуло, а у меня возникло дикое желание крушить и уничтожать – мстить за себя, за Сатану, за всех обезьяноподобных.
Макилвейн утверждал, что мы стали свидетелями совершенно нового, в принципе незнакомого человеку явления: разумное существо, достигшее в ходе эволюции бессмертия и продолжающее себя в каждой отдельной личности. Или в групповой личности – здесь они сами начали путаться. Макилвейн предположил, что это существо хранит воспоминания с момента его формирования как вида. Затем он сравнил паразитов с четырехмерным червем в пространстве-времени, отдельные части которого переплетены в единый организм, и тут их понесло в такие дебри, что слушать это стало просто невыносимо.
Я же своего мнения не имел, но и не особенно на этот счет беспокоился. Паразитов я воспринимал только в одном плане: мне хотелось убивать их и как можно больше.
20
Как ни странно, когда я вернулся в Белый дом, Старик оказался свободен: Президент отбыл на закрытую сессию ООН. Я рассказал Старику, что видел, и какое впечатление произвели на меня Варгас и Макилвейн.
– Ну прямо как бойскауты, которые хвастаются друг перед другом альбомами с марками. По-моему, они даже не понимают, насколько все серьезно.
Старик покачал головой.
– Ты их недооцениваешь, сынок. Если кто и сумеет найти выход, то на них надежды больше, чем на нас с тобой.
– Ха! – сказал я (хотя, может быть, тогда прозвучало более крепкое словцо). – Дай бог, чтобы они паразитов своих не растеряли.
– А тебе уже рассказали про слона?
– Про какого слона? Они мне вообще ничего не рассказали. Я их, похоже, мало интересовал; они больше друг другом занимались.
– Ты просто не понимаешь, что такое «увлеченность исследователя». А насчет слона... Одна обезьяна с наездником каким-то образом сбежала. Позже раздавленный труп обезьяны нашли в слоновнике. И один из слонов исчез.
– Ты хочешь сказать, что где-то в окрестностях бродит слон с паразитом? – Мне чуть плохо не стало, когда я представил себе эту картину: все равно что танк с кибернетическим мозгом.
– Слониха, – поправил меня Старик. – Ее нашли в Мэриленде. Она спокойно поедала на поле капусту. Уже без паразита.
– И куда же он делся? – Я невольно огляделся по сторонам.
– В деревне неподалеку пропала летающая машина. Я думаю, что паразит уже где-то по ту сторону Миссисипи.
– Кто-нибудь из людей пропал?
Он пожал плечами.
– Это свободная страна, так что кто знает? Одно радует: паразиты не могут скрываться на человеке за пределами красной зоны.
Последняя его реплика заставила меня вновь задуматься о том, что я увидел в зоопарке, но не осознал сразу. Смутная догадка маячила совсем близко, но никак не давалась в руки. Старик тем временем продолжал:
– Правда, нам потребовались довольно суровые меры, чтобы заставить людей соблюдать режим «Голая спина». Президент до сих пор получает заявления протеста – в основном, от всяких блюстителей нравственности. А тут еще и Национальная ассоциация галантерейщиков подключилась.
– В смысле?
– Можно подумать, мы делаем это, чтобы распродать их дочерей по борделям. Была тут недавно одна делегация, «Матери республики» или еще что-то в таком же духе.
– И что, Президент вынужден тратить свое время на это? Сейчас?
– Нет. Их принимал Макдоно. Но он и меня потащил. – Старик скривился. – Мы им сказали, что они не увидят Президента, пока не разденутся догола. Только это их и остановило.
Беспокоившая меня мысль наконец оформилась.
– А знаешь, может быть, и до этого дойдет.
– До чего?
– Придется заставлять людей раздеваться.
Старик закусил губу и задумался.
– На что ты намекаешь?
– А нам точно известно, что паразит может присасываться к человеку только на плечах?
– Тебе лучше знать.
– В том-то и дело. Мне казалось, я знаю, но теперь совсем не уверен. Пока я был... э-э-э... с ними, мы так и делали. Однако... – Я подробно рассказал Старику, что произошло, когда Варгас подсадил беднягу Сатану к титанцам. – Обезьяна начала двигаться, едва паразит дополз до основания позвоночника. Я уверен, титанцы предпочитают присасываться поближе к головному мозгу, но не исключено, что они с таким же успехом могут спрятаться у человека в штанах, вытянув небольшой отросток до спинного мозга.
– Хм... Помнишь, сынок, тот первый раз на базе, когда я заставил всех раздеться догола? Как ты догадываешься, это не случайно.
– Видимо, ты был прав. Они могут прятаться на теле человека где угодно. Взять хотя бы эти твои «семейные трусы». Там запросто может пристроиться паразит, а люди просто решат, что у тебя отвислый зад.
– Хочешь, чтобы я разделся?
– Я придумал проверку получше – «канзасский захват». – Может, это и прозвучало как шутка, но я говорил на полном серьезе. И, не дав ему опомниться, с размаху хватил пятерней с полусогнутыми пальцами пониже спины.
Старик не стал возмущаться, а взял и проверил меня тем же способом.
– Однако это тоже не дело, – грустно заметил он, когда мы сели. – Нельзя же в самом деле ходить по улицам и лупить по мягким частям всех женщин подряд.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
