Мартин Алонсо Пинсон явился на «Нинью» к адмиралу, принес ему извинения и заявил, что он покинул флотилию против своей воли, и привел тому доказательства. Адмирал, однако, [179] говорит, что все эти доказательства были ложны и что из гордыни и жадности Пинсон ушел от него в ту ночь. И он добавляет, что не знает, откуда взялась у Пинсона эта гордыня и чем объяснить бесстыдство, которое он проявлял на протяжении всего путешествия. Адмирал скрыл, однако, свои чувства, не желая потакать сатане, который стремился помешать ему этом плавании и изрядно мешал до сих пор. От одного индейца, из числа переданных в свое время на «Пинту», Пинсон узнал, что на острове, который называется Банеке, есть много золота. У Пинсона был легкий и ходкий корабль, и он решил поэтому отделиться от флотилии и идти дальше, ради своей собственной выгоды, бросив адмирала. Адмирал же желал задержаться [в открытых землях], плавая вдоль берегов Хуаны и Эспаньолы, так как то были дороги к востоку. Затем, говорит адмирал, Мартин Алонсо направился к Эспаньоле, потому что от индейцев он получил сведения, что на этом острове, который называется у них Бохио, есть много золота и имеются золотые рудники. Поэтому-то он подошел к берегу Эспаньолы и пробыл более двадцати дней в одной бухте, расположенной в 15 лигах от Навидада.
Таким образом, оказались верными сообщения индейцев, побудившие короля Гуаканагари отправить к «Пинте» каноэ, на котором адмирал послал своего человека. Но каноэ это яви лось к тому месту, где находилась «Пинта», когда последняя уже вышла в море. Адмирал говорил, что на «Пинте» накопи лось много золота, потому что за наконечник агухеты Пинсону давали куски золота, толщиной в два пальца, а порой и в руку. Пинсон брал себе половину всего приобретенного золота, а другую половину делил между своими людьми. Адмирал добавляет, обращаясь к королям: «Итак, государи-повелители, я сознаю, что чудесным образом повелел господь оставить здесь тот корабль [«Санта-Марию»], потому что место это наилучшее на всем острове для основания поселения и лежит поблизости от золотых рудников».
Также говорит он, что узнал, будто за островом Хуаной, к югу от него, есть другой большой остров и на нем золота гораздо больше, чем на Эспаньоле, и столько его, что там собирают куски золота крупнее куриного яйца. На Эспаньоле добывают в рудниках золото в зернах не более пшеничных.
Тот остров называют индейцы «Яамайе». Адмирал узнал также, что к востоку от Эспаньолы есть остров, на котором живут лишь одни женщины, и об этом говорили ему многие (См. комментарий к письму Сантанхелю и Санчесу. — Прим. перев.). А остров Эспаньола и другой остров — Яамайе — лежат близ материковой земли, на расстоянии от нее в десять дневных переходов на каноэ, или в 60—70 лигах, и на материковой земле люди ходят в одежде. [180]
Понедельник, 7 января. В этот день брали воду для каравеллы и конопатили ее; моряки, которые ходили на берег за дровами, нашли много мастичных деревьев и алоэ.
Вторник, 8 января. Дул сильный ветер с востока и юго-востока, и поэтому адмирал не вышел в море. Он приказал снабдить каравеллу дровами, водой и всем необходимым на весь [обратный] путь. Он имел намеренье проследовать вдоль всего берега Эспаньолы, но не мог осуществить намеченного замысла, ибо люди, которых он назначил капитанами, — братья Мартин Алонсо и Висенте Яньес Пинсоны — и другие, следовавшие их примеру, невзирая на честь, оказанную им адмиралом, обуреваемые гордыней и жадностью, считали, что все должно принадлежать только им одним, и не подчинялись и не желали подчиняться распоряжениям адмирала и говорили о нем неподобающее и недостойное; а Мартин Алонсо бросил адмирала 21 ноября и был в отлучке до 6 января без оснований и без причин — только в силу своего непослушания. И все это адмирал должен был молча терпеть, чтобы довести до благополучного конца свое плавание. И он вынужден был скрывать свои чувства, потому что имел дело с людьми распущенными, и хотя, говорит он, были у него с собой надежные спутники, но не время было карать виновных. Вот почему адмирал решил возвратиться [в Кастилию] возможно скорее и не задерживаться в этих местах.
Адмирал отправился осматривать реку, которая впадала в море на расстоянии большой лиги к юго-юго-западу от горы Христа. Здесь моряки брали воду для пополнения корабельных запасов. Он обнаружил, что песок в устье реки (весьма большой и глубокой) содержит очень много золота, хотя и мелкого, и предположил, что золотые зерна дробятся по пути от верховьев к устью, и что выше по течению на небольшом расстоянии от моря можно будет найти куски золота величиною с чечевицу. Но мелкого золота было здесь огромное количество[45].
Так как был час прилива и в устье пресная вода смешивалась с соленой, адмирал приказал подняться вверх по реке на расстояние брошенного камня. Моряки наполнили там два бочонка, опуская их в воду с лодки, а когда вернулись на корабль, увидели, что на обручах сверкают мелкие золотинки. Поэтому адмирал назвал эту реку Золотой (Rio del Oro). В месте впадения в море устье ее пересечено мелью, но выше по течению река эта очень глубока и широка. От нее до селения Навидад 17 лиг. На этом пространстве в море впадает много больших рек; из них особенно приметны три реки, в которых, как полагает адмирал, золота еще больше, чем в Золотой реке, потому что они больше ее, и по ширине почти такие же, как Гвадалкивир в Кордове. От них до золотых рудников нет и двадцати лиг. Адмирал говорит еще, что он не [181] пожелал взять песок, в котором было столько золота, потому что их высочества уже имеют золото у порога своего поселения Навидад.
Единственно, чего он желает, так это скорейшего возвращения, чтобы доставить обо всем вести [королям] и избавиться от дурной компании, в которой он находится: ведь он всегда говорил, что люди эти [Пинсоны] крайне распущенные.
Среда, 9 января. В полночь адмирал приказал поднять якоря и при юго-восточном ветре пошел на востоко-северо-восток. К вечеру он дошел до мыса, расположенного в шестидесяти милях к востоку от горы Христа.
За три часа до наступления ночи адмирал стал на якорь под прикрытием этого мыса, названного Красным (Punta Roxa). Он не отважился выйти в море ночью, так как везде вдоль берегов было множество банок и мелей, которые казались опасными до тех пор, пока с ними не ознакомились. Впоследствии же выяснилось, что места эти проходимы, потому что между отмелями были глубокие каналы и удобные якорные стоянки, защищенные от любых ветров.
Везде вдоль берега, от горы Христа до места, где адмирал бросил якорь, за полосой низких равнин возвышались очень красивые горы, и цепи их тянулись с востока на запад. Любо было поглядеть на эти горы, сплошь возделанные и утопающие в зелени. Со склонов их текли многочисленные ручьи. На берегу имеется множество черепах. Моряки поймали несколько черепах на горе Христа, куда эти черепахи приползли откладывать яйца. Они огромны, величиной с большой щит. Вчера, когда адмирал ходил к Золотой реке, он видел трех сирен (serenas), высунувшихся из воды; но они вовсе не были так красивы, как о них говорят, хотя морды их в самом деле чуть похожи на человеческие лица[46].
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
