Быть патриотом — это значит, искать удовлетворения не в том, «чтобы быть украинцем», а в том, чтобы было честью носить звание украинца.
Быть патриотом — это значит, прежде всего, требовать красивых и благородных поступков от себя, как от украинца, а не прежде всего ненавидеть других потому, что они «не украинцы».
Наконец, быть патриотом — это значит, будучи украинцем, воспитывать в себе, прежде всего, общественное, политическое, державосозидающее качества: веру в Бога и соблюдение Его заповедей, то есть, духовные качества: далее — верность, твердость, силу воли, дисциплинированность, уважение своей традиционной власти, благородство — то есть, политические качества.
Вместе с тем, быть шовинистом — это значит, прикрывать свою духовную пустоту (безрелигиозность) и свою ущербность: а именно, предательство, карьеризм, деклассированность — фанатичными восклицаниями про «неньку Украину», про «ридну мову», про «мы — украинцы!», про проклятых «москалей и ляхов» и тому подобное. Упаси вас Боже от такого рода «национализма», который может принести только то, что уже принес: руину Украины»[1].
Николай Сергеевич Трубецкой (1890–1938 г.), представитель древнего дворянского рода. Историк, публицист, один из основоположников идей евразийства, эмигрировал после взятия Крыма красными в Болгарию.
Н.С.Трубецкой. 1890–1938 гг.
«Успешно конкурировать с общерусской культурой в удовлетворении высших духовных запросов новая украинская культура не будет в состоянии. Прежде всего, она не будет обладать той богатой культурной традицией, которой обладает общерусская культура…
Далее, для создания высших культурных ценностей громадное значение имеет качественный отбор творцов. Поэтому, для успешного развития этой стороны культуры необходимо, чтобы объем того этнического целого, в котором данная культура развивается, был как можно больше: чем многочисленнее носители данной культуры, тем больше (при прочих равных условиях) будет и абсолютное число рождающихся среди этих носителей культуры талантливых людей… тем сильнее конкуренция; конкуренция же повышает самое качество культурного строительства.
Оптировать (голосовать, выбирать — прим. ред.) за украинскую культуру может, следовательно, только либо человек определенным образом предубежденный, или человек, свобода выбора коего стеснена. При этом, все сказанное относится как к творцам высших культурных ценностей, так и к “потребителям” т. е. ценителям этих ценностей… Обе стороны заинтересованы в расширении, а не в сужении поля данной культуры.
Ограничение этого поля может быть желательно только, с одной стороны, для бездарных или посредственных творцов, желающих охранить себя против конкуренции (настоящий талант конкуренции не боится!), а с другой стороны — для узких и фанатичных краевых шовинистов… Такие люди… сделаются главными адептами и руководителями этой новой культуры и наложат на нее свою печать, — печать мелкого провинциального тщеславия, торжествующей посредственности, трафаретности, мракобесия и, сверх того, дух постоянной подозрительности, вечного страха перед конкуренцией. Эти же люди, конечно, постараются всячески стеснить или вовсе упразднить самую возможность свободного выбора между общерусской и самостоятельно-украинской культурой: постараются запретить украинцам знание русского литературного языка, чтение русских книг, знакомство с русской культурой. Но и этого окажется недостаточно: придется еще внушить всему населению Украины острую и пламенную ненависть ко всему русскому и постоянно поддерживать эту ненависть всеми средствами школы, печати, литературы, искусства, хотя бы ценой лжи, клеветы, отказа от собственного исторического прошлого и попрания собственных национальных святынь.
Ибо, если украинцы не будут ненавидеть все русское, то всегда останется возможность оптирования в пользу общерусской культуры. Однако, нетрудно понять, что украинская культура, создаваемая в только что описанной обстановке, будет из рук вон плоха. Она окажется не самоцелью, а лишь орудием политики и, притом, плохой, злобно-шовинистической и задорно-крикливой политики. И главными двигателями этой культуры будут не настоящие творцы культурных ценностей, а маниакальные фанатики, политиканы, загипнотизированные навязчивыми идеями. Поэтому, в этой культуре все, — наука, литература, искусство, философия и т. д., — не будет самоценно, а будет тенденциозно. Это откроет широкую дорогу бездарностям, пожинающим дешевые лавры благодаря подчинению тенденциозному трафарету, — но зажмет рот настоящим талантам, не могущим ограничивать себя узкими шорами этих трафаретов.
Но, главное, можно очень сомневаться в том, что эта культура будет действительно национальна. Полно воплощать в культурных ценностях дух национальной личности могут только настоящие таланты, работающие вовсе не для каких-то побочных политических целей, а лишь в силу иррационального внутреннего влечения. Таким талантам в описанной выше злобно-шовинистической обстановке не окажется места.
Политиканам же нужно будет главным образом одно — как можно скорей создать свою украинскую культуру, все равно какую, только, чтобы не была похожа на русскую. Это неминуемо поведет к лихорадочной подражательной работе: чем создавать заново, не проще ли взять готовым из заграницы (только бы не из России!), наскоро придумав для импортированных таким образом культурных ценностей украинские названия! И, в результате, созданная при таких условиях “украинская культура” не будет органическим выражением индивидуальной природы украинской национальной личности и мало чем будет отличаться от тех “культур”, которые наспех создаются разными “молодыми народами”, статистами Лиги Наций.
В этой культуре демагогическое подчеркиванье некоторых отдельных, случайно выбранных и, в общем, малосущественных элементов простонародного быта будет сочетаться с практическим отрицанием самых глубинных основ этого быта, а механически перенятые и неуклюже применяемые “последние слова” европейской цивилизации будут жить бок о бок с признаками самой вопиющей провинциальной ветоши и культурной отсталости; и все это — при внутренней духовной пустоте, прикрываемой кичливым самовосхвалением, крикливой рекламой, громкими фразами о национальной культуре, самобытности и проч… Словом, — это будет жалкий суррогат, не культура, а карикатура…
Таковы те неприглядные перспективы, которые ожидают украинскую культуру в том случае, если она пожелает заменить общерусскую, вытеснить общерусскую, вообще если она вступит на путь конкуренции с общерусской культурой. Положение, при котором каждому культурному украинцу придется решать, желает ли он быть русским или украинцем, это положение неизбежно повлечет за собой крайне невыгодный с точки зрения развития украинской культуры отбор культурных работников. Ставя вопрос об украинской и общерусской культурах в форме дилеммы (“или-или”), украинцы обрекают свою будущую культуру на то незаманчивое состояние, которое мы обрисовали выше. Из этого следует, что такая постановка вопроса для украинцев по существу невыгодна. Во избежание выше обрисованного плачевного будущего украинская культура должна быть построена так, чтобы не конкурировать с общерусской, а дополнять собой общерусскую, другими словами, украинская культура должна стать индивидуацией культуры общерусской”[2].
Василий Романович Ваврик, житель Галиции времен Первой Мировой войны, писатель, поэт, историк, исследователь фольклора, один из выживших в застенках Талергофа — первого в мире концлагеря, специально построенного для русских и сочувствующих им.
В. Р. Ваврик. 1889–1970 гг.
«Лагерь (галицских русских) германофильского направления, к большому удивлению самих врагов славянства, с легким сердцем отказался от своего исторического русского имени, забросал его насмешками и грязью, заменил его областным в Прикарпатье чуждым понятием — Украина и вместе с немцами принялся всех и все, что носило печать Руси, преследовать и уничтожать.
Сначала было уничтожено более 60 тыс. человек, более 100 тысяч бежало в Россию, еще около 80 тысяч было уничтожено после первого отступления русской армии, в том числе уничтожено около 60 униатских священников, заподозренных в симпатиях к Православию и России. При этом, украинофилы представлены были в основном униатами. Практически вся галицийская интеллигенция формировалась из среды униатского духовенства. Те же галицийские граждане Австро-Венгрии — русины, которые причисляли себя к русским и были ими, исповедовали Православие, были объявлены предателями и врагами Империи и подлежали различным видам репрессий, вплоть до физического уничтожения».
