Но жизнь во мне уже едва теплилась, и я была не в состоянии даже ответить, утешить его. Мой срок истек…
Эпилог
Дэниел
— И как, говоришь, это нужно принимать? — Гераш недоверчиво нахмурил кустистые брови, рассматривая пузырек с темно-зеленой жидкостью.
— Три капли под язык до еды утром и вечером. Держи, я все написал: что, когда и как, — я протянул ему лист с указаниями.
— Ага, спасибо, а то Марика ужжо совсем зеленая, ничего есть не может, выворачивает ее, а ведь в тягости только третий месяц… Так с нашим старшеньким было, но тады у нас еще ты под боком не жил… Спасибо, — он мечтательно улыбнулся, вспомнив что-то свое.
— Не за что. Добра и здоровья вашей семье, — усмехнулся я в ответ, протягивая ему сверток и с другими лекарствами и укрепляющими снадобьями.
— С тобой здоровье всегда будет в нашей семье… Сколько с меня? — спохватился он, потянувшись к кошелю.
— Оставь. Лучше при случае передай свежего молока и овощей, — я покачал головой, отказываясь от платы. В конце концов, деньги — это лишь деньги, за них счастье не получишь…
— Обязательно! Хороший ты мужик, Дэн, вот просто подарок для нашей деревни! — воскликнул Гераш искренне, после чего, замявшись, добавил сочувственно. — А ты как? Тяжело? Ну, без нее?..
Я лишь криво усмехнулся на эту его попытку поддержать. Скоро уже будет год с тех пор, как… как…
— Привыкаю. Нормально, справляюсь. В конце концов, она не всегда была со мной, как-то же жил, — заметил как можно бодрее, старательно не замечая недоверчивый взгляд мужчины.
— Мож, еще вернется, а?
— Нет, Гераш, точно нет… Давай не будем об этом, ладно? Передавай привет Марике, Ланике, твоим старшим сорванцам тоже… А, и скажи деду Пафнутию, что я к концу недели приду к нему и проверю, как он придерживается моих рекомендаций, так что пусть не халтурит, — усмехнулся я, переключив разговор на другую тему.
— Обязательно! Прощевай! — махнув рукой, Гераш подхватил полученные снадобья и лист с предписаниями и покинул мой дом.
Некоторое время я, думая о своем, просто молча сверлил взглядом закрытую дверь. Вопрос Гераша всколыхнул неприятные воспоминания. Та ночь еще не раз приходила ко мне в кошмарах, где я раз за разом терял любимую, не в силах что-либо сделать. Вливал в нее свой резерв до капли, а когда исчерпал его — жизненную энергию. Без Авроры мне не нужна была моя жизнь…
— Мяу! — громогласный мяв вкупе с острыми когтями, вонзившимися в мою ногу, выдернул меня из воспоминаний.
— Ай, скотина ты, кот, понял?! — вскричал я, дернувшись от неожиданности.
Но кот в ответ с независимым видом прошествовал к своей опустевшей миске и жалобно мяукнул, будто не ел три дня.
— Сколько в тебя лезет? Клянусь, даже я ем меньше… Не смотри на меня так, сейчас дам молока, — фыркнул и со вздохом поплелся выполнять требование пушистого шантажиста.
Вскоре кот с довольным урчанием принялся жадно лакать молоко, по обыкновению разбрызгивая его вокруг миски. Потом еще и отмывать пол после него… Мда.
— Кот, не хочешь сходить со мной на рыбалку? Посидим там вдвоем, поразмышляем о добром, о вечном… — предложил, зная, как сильно хвостатый обожает мелкую рыбешку.
— А меня возьмете с собой? — от радостного до безумия родного голоса, раздавшегося от задней двери, сердце привычно замерло, чтобы тут же радостно затрепыхаться в груди.
Обернувшись, с любовью посмотрел на свою жену. Шагнув к ней, одарил ласковым поцелуем. Рука тут же скользнула на ее округлый животик и с нежностью погладила.
— Тебя — куда угодно, — шепнул, глядя в ее нереально зеленые глаза.
И хоть в них больше не было магических золотистых искорок, для меня они по-прежнему были самым прекрасным, что я когда-либо видел. Заправив выбившуюся рыжую прядь волос за розовое ушко, еще раз поцеловал, выражая всю свою любовь.
— Ммм… Это попытка убедить меня и сегодня никуда не ходить? — уточнила она, обвив тонкими руками мою шею, и уже сама поцеловала.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— А у меня получается?
— Делаешь успехи… Но я все равно хочу в лес, — вздохнула она, с сожалением оторвавшись от меня.
— Хочешь — пойдем. Пушистого обормота берем с собой? — усмехнулся, ласково чмокнув ее в кончик носа.
— Можно подумать, он хоть когда-то не сопровождал нас во время прогулок, — фыркнула Рори, поправив мне загнувшийся воротник рубахи.
Вскоре мы уже шли по лесной тропинке, стелившейся под ноги Авроре, а заодно и мне.
— Лес по-прежнему тебе благоволит, несмотря на то, что ты больше не являешься его частью, — заметил я и подал любимой руку, помогая перешагнуть через небольшую корягу, лежавшую на дорожке.
— Разве может быть иначе? Пусть я больше не кельриана, но все равно его дитя. От этого он не станет любить меня меньше. А заодно и тебя, — она подмигнула мне, хихикнув, пробираясь к нашей излюбленной поляне.
— А меня за что? Я уж точно не его часть и никогда ею не был.
— Все мы дети природы. И потом, если уж на то пошло, во мне сейчас больше от тебя, чем от леса. И я сейчас не только о частице души, что ты отдал, пытаясь удержать меня в моем теле, — Аврора с нежностью погладила свой животик с зарождавшейся в нем новой жизнью и посмотрела на меня сияющими от счастья глазами.
— Не жалеешь, что из-за меня теперь стала обычной человеческой девушкой без капли магии, и больше не сможешь перерождаться? — поддел ее, зная ответ.
— Я стала любимой женой и скоро стану матерью… Разве есть что-то, что может с этим сравниться? — она лукаво улыбнулась и спросила в тон мне: — А ты, что из-за меня окончательно лишился дара и никогда больше его не восстановишь?
— Что за вопрос? Достаточно, что Гераш при каждой встрече спрашивает, как мне теперь живется без магии, будто это какая-то величайшая потеря, — фыркнул я, покачав головой.
— Разве это не так? Твой дар всегда был крайне важен для тебя…
— Ты мой дар, и другого мне не надо. Мое сокровище, подаренное лесом, — шепнул я и, шагнув к Рори, вновь прикоснулся к ее губам в долгом сладком поцелуе.
Где-то над нами зашелестела густая крона деревьев, осыпая мелкими цветами, будто лес выражал нам свое благословение. А может, это был далекий привет от новой кельрианы, что возродится где-то спустя долгие годы…
В любом случае, мы об этом уже не узнаем — человеческий век для этого слишком короткий, но от этого до безумия сладкий. У нас было удивительное «здесь и сейчас», и мы обязательно превратим его в «долго и счастливо»…
