[Ли-] ван был жесток и бесчеловечен, предавался излишествам и проявлял высокомерие, за что население страны[152]хулило его. Чжао-гун, увещевая вана, сказал: “Народ не вынесет [такой] жизни!” [Но] ван разгневался и призвал колдуна из Вэй, приказав ему следить за теми, кто хулит его, и по его доносам казнил их. Число хулителей вана уменьшилось, [но] и чжухоу перестали являться ко двору. На тридцать четвертом году [правления] [153] ван стал еще суровее, люди в царстве не осмеливались разговаривать [друг с другом] и, [встречаясь] на дорогах, только обменивались взглядами. Ли-ван возрадовался этому и сказал Чжао-гуну: “Я сумел прекратить хулу, [никто] не смеет разговаривать”.
Чжао-гун ответил: “[Вы] лишь преградили путь молве, но закрыть людям рты труднее, чем преградить путь воде. [199] [Если] реку преградить, а она прорвет запруду, то от этого непременно пострадает множество людей. Народ тоже подобен реке. Вот почему тот, кто следит за рекой, делает брешь в преграде, чтобы направить в нее [лишнюю] воду, а тот, кто управляет народом, дает ему волю высказываться. Поэтому Сын Неба, осуществляя свое правление, обязывает как высших сановников, так и чиновников всех рангов представлять ему стихи [154], слепцов — представлять песни [155], летописцев — представлять записи; наставники правителя должны предостерегать, подслеповатые почтенные старцы декламировать оды [156], слепцы — петь, чиновники — увещевать, простолюдины — передавать [наверх] разговоры, приближенные чиновники — открыто давать советы, родичи — выявлять ошибки и поправлять промахи. [Таким образом], слепцы и летописцы наставляют и вразумляют, а старцы совершенствуют [поучения] [157]. После чего ван, приняв все это в соображение, действует, и тогда дела осуществляются [успешно] и нет нарушений.
Люди имеют рты, подобно тому как на земле есть горы и реки, которые рождают все богатства, подобно тому как на ней есть возвышенные и низкие места, плодородные и орошаемые земли, которые дают одежду и пищу. Рот [человека] распространяет слова, которые являются источником хорошего и дурного. Делая добро и остерегаясь плохого, можно производить богатства, одежду и пищу. Ведь чаяния народа лежат в сердце, а высказываются они ртом, складываясь вместе, они проводятся в жизнь. Если же закрыть рты народу, долго ли все это сможет продолжаться?” [158]. Ван не послушал [советов]. Теперь в государстве никто не осмеливался высказываться, а по прошествии трех лет все взбунтовались и напали на Ли-вана. Ли-ван бежал в Чжи [159].
Старший сын Ли-вана Цзин спрятался [от восставших] в доме Чжао-гуна. Население столицы, узнав об этом, окружило дом. Чжао-гун сказал: “Ранее я неоднократно увещевал вана, но ван не следовал [моим советам], и из-за этого [он] дошел до столь бедственного положения. Ныне, [если] будет убит старший сын вана, разве ван не посчитает меня врагом [200] и не разгневается на меня? [160]. Тот, кто служит повелителю, в опасности не должен роптать и негодовать, а если [повелитель] обижает его, не должен сердиться, тем более [когда речь идет о] службе государю!”. Затем он выдал [народу] своего сына вместо старшего сына вана, и наследник сумел в конце концов избежать [гибели].
Управление государством стали осуществлять два первых советника Чжао-гун и Чжоу-гун, и это правление было названо Гун-хэ (“Общее согласие”). На четырнадцатом году правления Гун-хэ (827 г. до н. э.) Ли-ван умер в Чжи [161]. Когда наследник Цзин возмужал в семье Чжао-гуна, оба первых советника возвели его на престол, объявив ваном. Это был Сюань-ван. После того как Сюань-ван занял престол, оба советника [продолжали] помогать ему, совершенствовали управление, беря за образец методы Взнь-вана, У-вана, Чэн-вана и Кан-вана, и владетельные князья вновь стали почитать дом Чжоу своим главой. На двенадцатом году правления Сюань-вана (815 г. до н. э.) луский У-гун явился ко двору [162].
Сюань-ван не возделывал землю на поле в тысячу му [163], и Вэнь-гун из Го, увещевая вана, сказал: “Нельзя так [поступать]!” [164]. Однако ван не послушался. На тридцать девятом году правления Сюань-вана (789 г. до н. э.) произошло сражение в Цяньму [165]. Войска вана были наголову разбиты жунами из цянских родов.
Коль скоро Сюань-ван потерял свои войска из южных царств [166], [он] стал пересчитывать население в Тайюани. Чжун Шань-фу убеждал его: “Народ нельзя считать”. [Но] Сюань-ван не послушал его и все-таки пересчитал народ [167].
На сорок шестом году правления (782 г. до н. э.) Сюань-ван скончался [168], и на престол вступил его сын Гун-шэн, принявший титул Ю-вана [169]. На втором году правления Ю-вана (780 г. до н. э.) в Западном Чжоу в районе Трехречья произошло землетрясение [170]. Бо Ян-фу сказал: “Чжоу ожидает гибель! [Известно, что] взаимодействие сил Неба и Земли не теряет своего порядка, если же этот порядок нарушается, то народ восстает. [Когда] сила ян повержена и не в состоянии выйти [наверх] и, будучи подавлена силой инь, не в состоянии [201] воспарить, тогда случается трясение земли. Ныне в районе Трехречья произошло землетрясение, и это означает, что сила ян утратила присущее ей место и подавлена силой инь. [Когда] сила ян теряет [свое место] и находится под давлением силы инь, истоки [рек] обязательно закупориваются; если же истоки закупорятся, то государство непременно гибнет. Когда вода и земля [должным образом] взаимодействуют, народ пользуется этим, а когда земля не взаимодействует [с водой], у народа недостает всего необходимого, чего же тогда ожидать, кроме гибели? В прошлом, когда реки Ишуй и Лошуй обмелели, погиб [дом] Ся. [Когда] обмелела река [Хуан]хэ, погиб [дом] Шан. Ныне добродетели [дома] Чжоу в таком же [состоянии], как в конце тех двух династий. К тому же истоки рек вновь закупорены, а закупорка обязательно приведет к их обмелению. Ведь [существование] страны всегда зависит от гор и рек, [когда же] горы рушатся, а реки мелеют — это признак гибели государства. Обмеление рек непременно приводит к обвалу гор. Что же касается государства, оно гибнет на протяжении не более десяти лет, такова основа [большого] счета. То, что отвергается Небом, не просуществует более этого срока”. В том году обмелели три реки и случился обвал в горах Цишань.
На третьем году правления (779 г. до н. э.) Ю-ван страстно полюбил Бао-сы. Бао-сы родила ему сына Бо-фу, и Ю-ван решил отстранить [законного] наследника престола. Мать наследника, дочь Шэнь-хоу, была старшей женой Ю-вана. Когда же Ю-ван взял к себе Бао-сы и полюбил ее, он хотел убрать государыню из рода Шэнь и вместе с ней устранить старшего сына И-цзю, чтобы сделать Бао-сы старшей женой, а Бо-фу — наследником.
Чжоуский историограф Бо-ян, читая исторические записи, сказал: “Чжоу погибнет!” [В этих записях говорилось, что] в прошлом, когда род Ся-хоу пришел в упадок, появились два необыкновенных дракона, которые сели во дворце императора Ся и проговорили: “Мы два правителя [владения] Бао”. Император Ся стал гадать, убить ли [драконов], прогнать ли их или задержать у себя, но ответ [оракула] был [202] неблагоприятным. [А когда] погадал, не попросить ли слюны драконов, чтобы сохранить ее, то ответ оказался благоприятным. Тогда разложили цветные ткани и обратились с такой просьбой к драконам, написав ее на бамбуковой дощечке. Драконы исчезли, оставив слюну, которую собрали [в сосуд] и спрятали. [Когда] Ся погибло, сосуд со слюной перешел к дому Инь. [Когда] Инь погибло, то сосуд перешел к дому Чжоу. Во время этих трех династий никто не осмеливался открыть сосуд. Только в последний год правления Ли-вана [дерзнули] открыть [сосуд] и посмотреть в него. Слюна [драконов] растеклась по дворцу, и ее никак не могли убрать. Ли-ван приказал тогда [дворцовым] женщинам раздеться догола и громко кричать [171]. Слюна превратилась в черную черепаху, которая заползла в заднее дворцовое помещение. Находившаяся в заднем дворцовом помещении юная служанка, у которой только что выпали молочные зубы, встретилась с черепахой. Позднее, достигнув зрелости [172], она забеременела без мужа и родила ребенка, но, испугавшись, бросила свое дитя.
[Еще] в годы правления Сюань-вана дети пели такую песню:
Лук из дерева янь и колчан из дерева цзи —Вот что погубит дом Чжоу.
Услышав эту песню и узнав, что есть муж и жена, которые продают подобные изделия, Сюань-ван приказал схватить и убить их. [Но] муж и жена бежали и увидели выползшего на дорогу необыкновенного ребенка, брошенного ранее юной служанкой из заднего дворцового помещения. Услышав, жалобный крик в ночи, [супруги] пожалели и подобрали ребенка, после чего оба скрылись, убежав в Бао. Баосцы были виноваты [перед ваном] и, чтобы искупить вину, попросили дозволения поднести ему девочку, брошенную юной служанкой. [А так как] брошенная девочка была передана из Бао, ее и назвали Бао-сы.
