шанс воссоединиться с женой, а не отвечал грубыми отписками! – я возмущенно вскочила на ноги. Бумаги веером разлетелись по полу.
- Мертвых нельзя возвращать направо и налево. Всему свое время, и время каждой вещи под небом! - голос Смерти повысился, зазвучал глухо и вместе с тем звонко, проникая глубоко в мой мозг. - Время разбрасывать камни и время собирать камни; время сетовать и время плясать; время разрушать и время строить; время убивать и время врачевать! Время рождаться и время умирать!*
- Но разве нельзя донести это мягче?! Бедняжка потеряла любимого человека, а мы отвечаем ей письмом с угрозами?! Это неправильно! Она заслуживает больше, чем это!
- И что ты предлагаешь? Триста девяносто четвертое письмо с соболезнованиями? Мне очень жаль, но мы ничего не можем сделать? Думаешь, ее удовлетворит такой ответ?
- Может, и нет, но, по крайней мере, не разобьет ей сердце! Вы хоть знаете, каково это – сталкиваться с равнодушием и хамством в тот момент, когда собираешь осколки своей жизни и не знаешь, что делать дальше? Ей нужна поддержка! Хоть какая-нибудь!
- Ооо, то есть я должен дать ей поплакать у меня на плече? Стать, как вы это называете, жилеткой?
- Нет! – всплеснула руками я. – Конечно, нет! Но.. Судя по письму, она очень одинока. Все, что у нее было, это муж, а теперь он мертв. Кажется, бедняжке даже поговорить не с кем по душам. Наше письмо может стать последней каплей!
- Последней каплей, ведущей к триста девяносто пятому запросу на оживление и слезному письму? – язвительно осведомился Смерть.
- К появлению ее имени в следующем отчете о самоубийцах! – отрывисто бросила я.
- Это не про нее. Барышня написала почти четыре сотни писем в Ад, а у нас с Землей почтовое сообщение плохое, так что каждое послание пришлось отправлять при помощи мудреных заклятий и зелий. Нет, она слишком упорна, чтобы лезть в петлю.
Задыхаясь от негодования, я спросила:
- А вы такой знаток человеческой натуры?
- Я знаю, что это, когда человек выбирает смерть. Твоя адресантка не из таких. Вот что случится: она получит ответ, расстроится, разозлится, поплачет или, быть может, устроит скандал, напишет еще одно письмо лично мне, где выскажет, все что думает, не стесняясь в выражениях, а потом… Потом она начнет жить! Сменит прическу, работу, квартиру и так далее.
- Или еще больше замкнется в себе и будет доживать остаток своих дней в печали и безнадежности! Я не могу молча смотреть, как вы играете с ее судьбой только потому что думаете, будто знаете, что лучше для человеческой женщины!
- Неужели? – изогнул бровь Мик. Источающий пар кофейник тихо прошмыгнул в кабинет. – Раиса Яблокова – защитница рода человеческого. Смертная, волей случая попавшая в Ад и уверенная, что знает лучше Смерти, как вести его дела. Желаешь перечитать свои трудовые обязанности или просто начнешь молча выполнять приказы?
- Нет уж, спасибо! Такие приказы я выполнять не готова! Это жестоко и просто-напросто бесчеловечно!
- Твои слова прозвучали бы эффектнее, будь я человеком. Ну что, драма на болоте окончена и ты готова приступить к выполнению своих обязанностей?
По выражению лица Смерти становилось ясно, что это последний шанс. Другого не будет. Мне не оставалось ничего, кроме как ответить, и ответить настолько твердо, насколько могла:
- Я не стану этого делать.
- Рая, вы уже получили свой портал? – перешел на официальный тон Мик. Температура в помещении падала, а обстановка накалялась. Не к добру все это.
Я растерянно покачала головой. При чем здесь портал?
- Нет... Сегодня вечером собиралась зайти.
- В таком случае, можете не утруждаться. Боюсь, нашей организации с вами больше не по пути. Дорабатывайте до конца дня, а потом зайдите в отдел кадров за расчетом.
Отлично! Просто замечательно! Прощай, работа. И кого ты этим спасла, секретарь Рая? Кому сделала лучше? Та вдова все равно получит гневное письмо от Смерти, а вот ты, Раиса, останешься вновь без работы и без зарплаты. И будете вы с Марти вдвоем скитаться по Петербургу, как несчастные диккенсовские сироты.
Ну, положим, мы не сироты. Родители мои, слава богу, живы, братья тоже здравствуют и процветают. Без помощи не останусь, если совсем прижмет. А оно не прижмет, потому что я найду другую работу и сумею прокормить себя и маленькую вишеру. Несмотря на все эти в большей или в меньшей степени утешительные мысли, ощущала я себя паршиво. Так глупо и обидно! Злые отчаянные слезы приготовились к старту, но отчаянным усилием воли мне пока удавалось сдерживать их. Нет уж, мы, Яблоковы, уходим достойно. Раз уж работы нет, то пусть останутся хотя бы честь, гордость и самоуважение.
Гадко, конечно, вышло, но идти на компромиссы с совестью и плевать на собственные принципы я не могу, мама с папой не так воспитывали.
- Хорошо, - кивнула я и вздернула подбородок. – На вечеринку Смерти Панд могу не идти? Подарок доставят прямо туда, поэтому мое присутствие, наверное, не обязательно.
- Ладно, - спокойно ответил Смерть, наливая себе чашку кофе. – Не хочешь, не надо. У нас еще письма остались на сегодня?
- Нет, это было последнее.
- Прекрасно. В таком случае, можешь быть свободна. Займись текущими делами, наведи порядок в бумагах и так далее.
Деревянной походкой вышла я из кабинета Смерти и принялась собирать вещи.
Таша будет разочарована. Как же глупо все вышло. Из-за такой мелочи. Могла бы уступить, но… Нет! Я решительно тряхнула головой. Не могла уступить!
Разбитое сердце болит нестерпимо, а если на рану попадут осколки чужих острых слов, станет только хуже! И участвовать в подобном я не могу!
Видеть чужие смерти нормально. Я знаю, это необходимость, люди умирают каждый в свой час, но давить на больные места, топтаться по незажившим ранам я не готова и, наверное, никогда не буду готова.
С вещами долго возиться не пришлось. Оказывается, с любимой (и когда она успела стать такой?) работы можно уйти всего за четверть часа. Теперь к Брунгильде и всё.
Рабочий день как раз подходит к концу. Перехвачу жабу до вечеринки, быстро уволюсь и прощай, Ад, даже две недели отрабатывать не придется, Мик ясно дал понять, что больше организация в моих услугах не нуждается.
- Глупость несусветная, - фыркнула жаба.
За чашкой чая с коньяком (впрочем, судя по соотношению, содержимое чашек
