— Это вам, Андрей Иванович. Второй талон за месяц. На балансовой комиссии я буду ратовать за лишение вас премии на пятьдесят процентов.
— Э-эй! — Андрей подскочил на стуле и обратился к Крайневу. — Сергей Владимирович! Ведь только же… Я ведь объяснил суть… Сергей Владимирович.
Ким развернулся и пошёл обратно. Возле входа, он повернул голову так что на мощной шее появилось складки и бросил:
— Если будут вопросы у вас обоих — я у себя… — Ким вышел.
— Сергей Владимирович! — у Андрея не было слов.
Крайнев изучал бумажки на столе, будто интересней их ничего не было сейчас. Только теперь Андрей оценил уставший вид начальника.
— Почему вы ничего не сказали Киму Борисовичу? Вы считаете, что это обоснованно? Что вот такие меры, это нормально?
— В какой-то степени да, Андрей Иванович, — Крайнев поднял на Андрея глаза с припухшими от недосыпа веками.
Это были глаза смертельно уставшего человека. И единственное, что мог подумать Андрей — это «когда Крайнев успел так вымотаться? Куда, чёрт его дери, делась его энергия? Что стало с человеком — зажигалкой?»
— Что значит в какой-то степени, Сергей Владимирович? Мы делаем общее дело. Наша задача произвести и продать как можно больше стекла. Наша задача — сделать «Завод стекла» динамично развивающимися предприятием… Или смыслом нашего существования стало — насиловать мозги друг другу?! Простите за выражение.
— Вы опоздали, Андрей. Вы расслабились… И вы не в форме…
— Вы тоже, Сергей Владимирович. Вы вообще походите на жертву вампира, — выпалил Андрей и невольно улыбнулся сорвавшемуся с языка сравнению.
— Вы думаете это смешно, Андрей Иванович? У меня проблемы в семье. Я не спал всю ночь, и, тем не менее, не опоздал, как вы. — Крайнев прошёлся по кабинету, словно бы пытаясь поймать энергию, которой ему сейчас не хватало. — Ким Борисович, работник старой закалки. Я согласен, что этот тип управления жёсткий и больше подходит для кризисных времён. Ругать его за это нельзя. Тем более…
Андрей не слышал, что говорит Крайнев. Он смотрел на карту мира и думал, как здорово было бы оказаться сейчас на берегу голубого океана с полоской берега похожего на рассыпанный сухой квас. Не знать ни семью, ни работу, вообще никого не знать! Не навсегда, а на время. Небольшой отпуск.
Мысли эти очищали душу лучше молитвы.
Стоило вспомнить о молитве, как в груди появилось чувство стыда. Андрей не молился с пятницы и ощущал себя как ребёнок, только отделившейся из отчего дома, и не позвонивший матери… Не отметившийся…
К чёрту всё! К морю надо к морю…
И вдруг Андрей вспомнил девушку оравшую на остановке над трупом зарезанного на глазах у толпы друга… И отголосок её слов вдруг ожил и превратился в слова, слетевшие с его уст:
— Вы боитесь…
— Что? — Крайнев опешил.
Пока Андрей размышлял об океанском побережье и свободе, директор произнёс вдохновенный спич, о том, что в бизнесе без харизмы никуда. И нельзя обижаться на харизму, которой у Кима Борисовича в избытке…
— Что вы сказали, Андрей Иванович?
— Вы боитесь Сергей Владимирович. И я боюсь. И все на заводе боятся, с тех пор как тут появился Ким.
— Это бред! — вскрикнул Крайнев, вздрагивая. Это было как всполох огня в зажигалке с закончившимся газом. — Знаете что, Андрей Иванович? Не приходите ко мне больше ябедничать!
— Ябедничать? — настала очередь Андрея изумиться. — Вот как?
— Вот так, да! — Крайнев плюхнулся на стул. — И знаете что, Андрей Иванович, вы — трус, а не я. Вы столько лет на одном месте топчетесь. Вы думаете, я за вами не наблюдал? Наблюдал. Вы превратили цех логистики в болото. Да он функционировал, но застоялся, понимаете? Его кровь почернела! Он стал мёртвым. А Ким Борисович выпустил эту кровь. У вас два талона за нарушение внутреннего распорядка. Я советовал бы вам впредь быть осторожнее, Андрей Иванович!
— Хорошо, Сергей Владимирович. Теперь я буду осторожнее. Я буду очень осторожен, — сказал Андрей, сжимая челюсти до боли.
10
К концу недели Андрей обрёл себя настолько, чтобы не хотеть напиться пива. Да и «Кибер Сити» по признанию Анастасии потерял для них былой ореол восьмого чуда света. Молиться Андрей начал в среду вечером, в четверг молился и утром и вечером и днём… В пятницу молился по той же схеме… И работал, и работал… Так спортсмен, осознавший, что гонку уже не выиграть никогда, продолжает бежать только потому что привык бегать.
Андрей решил сделать дома перестановку или небольшой ремонт. Душа хотела обновления и реформы.
Под это чувство попала ни в чём не повинная детская комната. Катя долго противилась, но на откуп ей отдали старый домашний кинотеатр, и она согласилась на ремонт в своей комнате. Сначала настаивала на том, что стены непременно нужно белить. Извёстка на стене, по мнению Кати, была намного интересней, чем дурацкие обои, которых «в её доме, когда она отделится от родителей, точно не будет».
В небольшом конфликте отцов и детей победил отец, и Трофимовы съездили на строительный рынок «Два кирпича», где купили по двести рублей рулон обоев с миленькой пасторалью в светло розовых тонах. Катя хоть и угрюмо молчала, родители видели, что обои ей нравятся.
Андрей вытащил всю мебель из детской, потом принялся за старые обои. Намочил их водой и соскоблил шпателем. А что не сдиралось, то оставил. Крепче будут новые обои держаться. Он сгрёб бумагу в кучу и распихал по трём мусорным мешкам.
Анастасия с Катей вымыли пол, и когда он высох, Андрей большими ножницами вскрыл рулон обоев и подобно знатоку живописи растянул его в руках, а потом раскатил по полу…
…Андрей уже прочертил по отвесу линию, вдоль которой следовало клеить обои, уже размешал в старом облезлом тазике клей. Уже и полосу обоев Андрей заканчивал отрезать, когда на подоконнике затрезвонил мобильник.
Андрей подошёл к мобильнику. Звонил Ким. Андрей взял мобильник указательным и большим пальцем, как крупного рака с опасными клешнями и прошёлся по детской. Отвечать или нет, вот в чём вопрос.
Другой рукой Андрей схватил трубочку отрезанных обоев и взмахнул ею как саблей. Он принял решение и нажал на красную кнопку выключения телефона.
Не получилось. Телефон по-прежнему трезвонил.
Андрей подмигнул Анастасии, замершей с кистью для клея в руке, и ещё раз что было сил ткнул в красную кнопку выключения телефона. Мобильник написал на экране «Гудбай» и выключился. Андрей кивнул Анастасии на стену:
— Что, любовь моя, приступим, пожалуй?
— Давай начнём вот оттуда… — Анастасия не договорила откуда она хотела начать наклейку обоев.
Телефон вибрировал в руке Андрея.
Андрей нахмурился. Он только сейчас узнал об этой функции телефона принимать звонки даже в выключенном состоянии. Очень дурная функция для тех, кто не хочет разговаривать с начальством в выходной день.
Андрей нажал на приём.
— Алло?
— Андрей Иванович, день добрый это Ким Борисович вас беспокоит, — Ким говорил так, будто не было двух талонов за нарушение внутреннего распорядка, и не было унижения при сотрудниках…
Андрей не мог сдержать мысленного потока ругани в сторону лысого кретина, возомнившего о себе не Бог весть что.
— Да, Ким Борисович, слушаю, — сказал Андрей, и увидел на пальце комочек влажного клея. Он походил на слизняка или огромную соплю. Андрей сморщился от омерзения и стряхнул его. Одновременно он спросил Кима. — Что вы хотели, Ким Борисович?
— Представляете, молдаванам нужно, чтобы мы отправили первую поставку уже сегодня…
— Ну и отправляйте. Вы ведь на «Заводе стекла» сейчас.
— Я — да, — сказал Ким. — Только вот очень ценная поставка. Нужен ваш опыт, Андрей Иванович…
Вот как мы заговорили, — подумал Андрей, торжествуя, — Вот как заговорили. Ну, Ким, ну лиса чёртова.
— У меня выходной. Вы ведь начальник цеха логистики, ваша ответственность такие крупные серьёзные поставки. Сами ведь сказали, что мы работаем в рамках должностной инструкции…
Да-да, так тебе. Не рой другому яму, сам в неё попадёшь.
— Я знаю, что это мои слова… Но ведь нужно их применять, судя по ситуации. Вы же гибкий руководитель, Андрей Иванович? — спросил Ким.
— После вашего прихода к нам на «Завод стекла», у нас только один руководитель. Это вы, Ким Борисович…
— О, это вас зависть гложет. С вашим братом была такая же история, — сказал Ким.
Андрей молчал и мысленно считал до десяти. Когда отзываются о твоей родне плохо, хочется немедленно ударить обидчика. Когда плохо говорят об умерших родственниках, хочется… Хочется убить обидчика.
Прости, Господи, за такие мысли! — подумал Андрей и вслух сказал:
— У меня выходной, Ким Борисович. До свидания… У меня дела дома.
