— Пусть только попробуют! Симну ибн Синда в сторону небрежно не бросают!
По счастью, Эхомба, кажется, закончил. Повисла тишина, а вместе с тишиной на стоянку набрел холод, предутренний, пронизывающий. Симна ворочался, не в силах заснуть.
Что, если старый деревенский фокусник, о котором говорил Этиоль, все-таки прав? Этого, разумеется, не может быть… но вдруг? Тогда все человеческие побуждения ничего не значат. Какой смысл копошиться на травинке, если на соседнем побеге от твоих усилий ни холодно ни жарко.
Симна нащупал кончиками пальцев травинку, которая пробилась из земли совсем рядом с его одеялом. Но мять или рвать не стал. Так легко это сделать — обмотай вокруг пальца и потяни. И росток умрет. Что это значит для порядка вещей? Их окружают несчетные миллиарды подобных ростков; вместо одного вырванного место под солнцем займут два новых.
Но если он содержит в себе целый мир? Мелочь в масштабе Вселенной, песчинка в море песка, но, может быть, для каких-то невообразимо крошечных существ в нем заключается вся жизнь?
«Чушь! — оборвал себя Симна. — Смех да и только!»
Он коснулся края травинки — и отвел руку. Обычное слабое растение, пробившееся сквозь землю. Ни один кролик не пощадит его, любая лошадь с удовольствием съест его вместе с сотнями растущих по соседству собратьев. А Симна ибн Синд отвел руку.
Он не знал почему. Он знал только одно: в следующий раз, когда придет время ложиться спать, он хоть одеяло заткнет в уши, лишь бы не слушать речей пастуха. Надо же такое выдумать! Травинка, как целый мир!.. По счастью, он, Симна ибн Синд, невосприимчив к подобному бреду!
Северянин повернулся на другой бок и, уже засыпая, подумал: сколько он сейчас одним движением передавил миров?..
На следующее утро, проснувшись, он уже с доброй долей юмора вспоминал о ночных переживаниях. Эхомба успел набрать в котелок воды и развести огонь. Теперь, небрежно оперевшись на копье, он смотрел в сторону севера.
Симна, в свою очередь, разглядывал Этиоля.
Простак, что еще скажешь. Никаких притязаний, только бредовые идеи — точнее, одна идея. В том, может, и заключается его преимущество. Сосредоточился на одном…
Собравшись вставать, Симна случайно бросил взгляд на свою левую руку, и его глаза широко раскрылись. От запястья к локтю протянулась цепочка красных пятнышек. Они группировались по два и чем-то напоминали следы укусов. Северянин потер уже начавшие бледнеть пятнышки. Не зудит, и под кожу вроде ничего не проникло. Однако что за насекомые могли так его пометить? А если не насекомые, тогда кто же?
Догадавшись, воин подскочил на месте и прыгнул на расстеленное одеяло, словно оно могло его защитить. Принялся оглядываться, высматривать что-то в траве. Так и есть, похоже, он устроился посреди гадючника. На сухой земле отчетливо выделялись следы проползавших здесь змей. Множества змей, которые оставили свои отметины в знак предупреждения.
— Ладно, — закричал Симна. — Приношу извинения. У змей есть мозги! А теперь уходите, хорошо?
Он повернулся и увидел смотревшего на него Этиоля.
— Чего смеешься?
— Я не смеялся, — спокойно ответил пастух.
— Ха! — Северянин стал раздраженно сворачивать одеяло. — Может быть, внешне ты и не смеешься, но я слышу твой внутренний хохот. Не ты один способен слышать насквозь!
— Я не смеялся, — так же ровно повторил Эхомба. Повернувшись, он указал копьем: — Пойдем туда. Жаль, что придется делать крюк, но идти напрямую — значит остаться без воды. Я вижу скалы.
Симна на миг прекратил собирать вещи и пристально вгляделся в ту сторону, в какую показывал Эхомба. Однако как ни напрягал глаза, он не видел ничего, кроме ровной как стол пустынной местности. Спорить с товарищем воин не стал — если человек доказал свою правоту в вопросах совершенной красоты и полного уродства, не говоря уже о змеях, вряд ли стоит возражать ему по поводу наличия отдаленных скал.
Надев заплечные мешки, двое мужчин тронулись в путь на северо-восток. Уже в дороге Симна вдруг поймал себя на мысли, что он то и дело просит извинения у травинок, которых давил ступнями, сопровождая каждое извинение мысленными проклятиями в адрес своего спутника. Красные пятна на руке почти исчезли, тем не менее северянин внимательно вглядывался в невысокие заросли.
XV
— Кто-то кричит!
— Что?.. — Симна засмотрелся на стаю разноцветных попугаев, перелетавших с дерева на дерево.
— Я слышал крик, — повторил Эхомба.
Симна прислушался, однако вокруг было тихо. Ранее он никогда не жаловался на слух; более того, дружки поражались, как это ему удавалось услышать в ночи скрип открываемого окна или двери, а любовницы ценили способность уловить шаги мужа, когда тот еще только входил в дом. Симна повернулся в указанную Эхомбой сторону, прислушался и наконец различил слабый отголосок. Что-то вроде завывания. Он нахмурился.
— Доносится с востока, точнее определить трудно. Кто кричит, тоже непонятно. Если зверь, должно быть, просто исполин какой-то.
Эхомба одобрительно покивал.
— Я вроде догадываюсь, кто бы это мог быть, однако в здешних краях я впервые, могу и ошибиться. Так что давай подождем, пока это не приблизится.
— Это приблизится?! — воскликнул Симна. — Зачем? Чем дальше от нас это будет орать, тем лучше.
— Оказывается, ты не любопытен. — Эхомба сверху вниз глянул на спутника. — А мне, например, интересно, что же может орать с невероятной силой, и не ошибся ли я в своей догадке.
— Твоя любознательность не знает границ, Этиоль. Порой она даже переходит всякие границы. Как раз в тот момент, когда прорицательница Темарил ждет от нас помощи, тебе позарез надо взглянуть, кто там голосит в саванне. А что, если этому захочется попробовать нас на вкус? Что, если как раз его языка ты не знаешь? Как тогда мы будем договариваться, чтобы оно оставило нас в покое?
— Ты не любопытен, — продолжал сокрушаться Этиоль. — А вот если мне что-то непонятно или неизвестно, я не успокоюсь, пока не разберусь, в чем дело. Другие ребятишки смеялись надо мной, когда я выпытывал у взрослых, как называется то или это. Мне говорили, что любопытство убивает кошек, но, видимо, это относится только к кошкам, потому что вот я здесь, живой и невредимый, хотя и безмерно невежественный…
— Не буду спорить, — пробормотал Симна. Шум стал вполне различим и отчетливо напоминал раскаты грома, сдобренные жуткими, до мурашек по коже завываниями. На этот раз, по разумению северянина, задача состояла не в том, чтобы услышать его, а как избежать с ним встречи.
Он огляделся в поисках подходящего укрытия, затем кивнул в сторону скальных выступов.
— Полагаю, там мы будем в безопасности.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
