16 августа. Штаб корпуса генерал-майора Федина В 15.00 комкор вызвал к себе командира отдельного батальона материально-технического обеспечения подполковника Леонтьева. Комбат прибыл в штаб строго в назначенное время. Его без всяких присущих управлениям подобного ранга проволочек помощник дежурного офицера проводил в кабинет Федина. Открыв дверь тамбура, Леонтьев, как и положено, спросил:
— Разрешите?
Комкор разрешил:
— Входи, автобат, входи!
Леонтьев отрапортировал:
— Товарищ генерал-майор, командир ОБМО подполковник Леонтьев по вашему приказанию прибыл.
Федин откинулся в кресле:
— Это я вижу! Присаживайся, подполковник, доложи, как обстоят дела в подчиненной тебе части?
Леонтьев доложил:
— Происшествий за прошедший ответственный период в батальоне не было, часть занимается учебной подготовкой согласно расписанию, случаев грубых нарушений воинской дисциплины не зафиксировано.
— Алексей Алексеевич, – сказал генерал. – Командование округа решило выборочно проверить некоторые войсковые части нашего объединения. Из штаба округа меня предупредили, что сегодня ночью комиссия округа нагрянет в твой батальон.
Подполковник задумчиво произнес:
— Понятно! И что собирается конкретно проверить окружная комиссия?
— Боеготовность батальона. В общем, так, старший комиссии, по моим данным, передаст распоряжение мне поднять одно из твоих подразделений для совершения ночного марша по незнакомой местности! Так что, подполковник, определись, какой взвод привлечешь к маршу по маршруту: часть – заброшенные казармы на окраине полигона – далее вдоль лесного массива по мосту через ручей – автодром – часть.
Леонтьев воскликнул:
— Но мы никогда не водили колонны в том районе!
Генерал усмехнулся:
— Правильно! Поэтому я и вызвал тебя, чтобы успел хоть по карте определиться, как лучше совершить этот марш. Или ты думаешь, тебя все время по обкатанному вдоль и поперек автодрому, проверяя, гонять будут?
— Нет, но…
— Что «но»?
— Маршрут проходит вдоль запретной зоны! Как бы каких осложнений данное обстоятельство не вызвало?
Командир корпуса заверил подчиненного:
— Не вызовет! Главное, в запретную зону твои люди не войдут, а пройдут рядом. Не вижу в этом ничего страшного.
— Ясно!
Командир корпуса поднялся:
— Готовь самый лучший взвод, машин в двадцать. Время начала марша мне неизвестно, так что держи подразделение в повышенной боевой готовности где-то с 20 часов. Никому ничего не объяснять! Полученное распоряжение не разглашать даже своим заместителям. Только со взводным поговори, но так, чтобы и тот после разговора с тобой крепко держал язык за зубами! Если комиссия узнает о том, что ты предупрежден… сам понимаешь, чем это может закончиться.
Леонтьев ответил:
— Понимаю!
— Вот и хорошо! Если вопросов нет, свободен!
Вопросов у подполковника не было, и он, козырнув, удалился из кабинета командира корпуса.
Генерал, проводив автомобилиста, вызвал командира подчиненного ему вертолетного звена.
Майор Остроухов явился немедленно.
Федин приказал летчику:
— В 16.00 быть в готовности вылететь звеном в район 32-10 У-2. Это обширная поляна лесного массива в семи-восьми километрах от деревни Подречье! Там забрать подразделение количеством восемьдесят человек и перебросить к старым казармам окраины полигона.
Приказ командира корпуса удивил майора.
Это заметил Федин:
— Не удивляйтесь, Сергей Анатольевич! Спецназ ГРУ решил провести контрольные занятия по своему плану, мне приказано обеспечить мероприятия спецподразделения! Думаю, не стоит напоминать, что полученный приказ имеет статус секретного. Твои подчиненные не обязаны знать цель полета!
— Они и не узнают!
— Вопросы?
— Вопросов нет, товарищ генерал-майор!
— Тогда вылет в 16.30 без дополнительного распоряжения. С ПВО разберешься сам, сославшись на меня! Выполняй приказ!
Майор, как и подполковник-автомобилист, козырнув, вышел из кабинета.
Федин через дежурного по штабу приказал найти своего водителя. Вскоре тот предстал перед комкором:
— Слушаю, Петр Георгиевич!
— Мой «УАЗ» готов?
— Так точно!
— «Спектр» загрузил?
— Как и приказали!
— Вопросы у радиотехников приказ насчет системы не вызвал?
— Нет! Я ж систему через знакомого прапорщика взял. Комбат даже не в курсе!
— Молодец, Миша! Молодец. Но не проболтается ли твой дружок насчет системы?
— Не-е! Свой человек! Я ему сказал, к вам какая-то «шишка» из Москвы приезжает, вот и решили на озерах отдохнуть. А путь туда через запретную зону! Поэтому и «спектр» понадобится. Василий, прапорщик, лишних вопросов не задал, да и не дурак он идти против воли командира корпуса. За должность держится.
Генерал улыбнулся:
— Это хорошо, что держится!
Про себя он подумал: «Вот только недолго осталось держаться за эту самую должность. Уже завтра Василий попадет под прессинг контрразведки и ФСБ. Да и черт с ним! Слишком мелкая сошка, чтобы думать о нем!»
Водитель спросил:
— Когда выезжаем, Петр Георгиевич?
— А почему не спрашиваешь, куда выезжаем?
— Так это вы сами скажиете, чего спрашивать?
— Вот и о времени выезда и о маршруте движения тоже узнаешь, когда скажу! Будь возле машины. Следи, чтобы никто к ней ближе пяти метров не подходил.
— Да кто ж к «УАЗу» комкора подойдет, Петр Георгиевич?
— Тоже верно! Однако находиться возле автомобиля и ждать! Ждать приказа на выезд!
— Один вопрос разрешите?
— Давай!
— С охраной поедем?
— Нет!
— Понял! Разрешите идти?
— Иди, Миша!
Как только за прапорщиком закрылась дверь, Федин вздохнул: «Вот и еще одна жертва обстоятельств. Только Мише, в отличие от командиров автобата, вертолетного звена и дружка Василия, трибуналом не отделаться. По нему придется принимать кардинальное решение! Впрочем, оно уже принято!»
Командиру корпуса вдруг стало жалко майора, столько лет служившего ему верой и правдой. Не без дополнительных льгот и особого привилегированного положения, естественно, но служившего верно. Однако ничего не поделаешь. Жаль и офицера, и семью его, но изменить уже ничего нельзя. Одно успокаивает, Михаил даже не поймет, что его жизнь оборвалась. Умрет мгновенно. Об этом позаботится сам Федин.
Генерал закурил.
С его стороны все, касаемо плана Самаранова, сделано. Теперь дождаться начала операции, а там… там как фишка ляжет. Либо грудь в крестах, либо голова в кустах. Но до этого на связь должен выйти командир ракетного дивизиона. Табанов спокойно принял переданные ему дополнительные пятьдесят тысяч долларов. Принял как должное. Смирился с положением или вошел во вкус? Вот его капризная жена поди сейчас довольна? Не кинет ли самого полковника, скрывшись с бабками? Вряд ли, пока не выдоит муженька до конца.
В это же время в расположении штаба ракетного дивизиона Табанов вызвал к себе своего заместителя подполковника Шорина. Вечно занятый НШ не заставил себя ждать:
— Разрешите, товарищ полковник?
— Входи, Игорь Александрович!
Заместитель присел за стол совещаний, достал блокнот и приготовился, как всегда, внимательно слушать командира. Служака до мозга костей! Такие своим упорством и до генеральских погон дослуживаются. Но Шорину это не грозило. Не носить лампасы нынешнему начальнику штаба дивизиона. Тюремную робу – да, лампасы – нет. Этому служаке не повезло. Ему бы в другой части служить, но, как говорится, – от судьбы не уйдешь.
Полковник внимательно посмотрел на заместителя:
— Сегодня в 23.00 я с группой офицеров проверю несение службы дежурными расчетами пункта дислокации ракетных комплексов.
— Позвольте узнать, чем вызвана внеплановая проверка?
Табанов ответил:
— Собственным решением. Этого мало?
Шорин являлся педантом во всех вопросах:
— Исходя из инструкций и ваших должностных полномочий, мало!
Табанов сохранил спокойствие:
— Тем не менее проверку я проведу! И требую, чтобы на пункте дислокации комплексов об этом не знали!
— На пункте не узнают, об этом можете не волноваться, но вот в главный штаб о принятом вами решении я просто обязан доложить!
Полковник покачал головой:
— Не хочешь ты, Игорь Александрович, служить в согласии с начальством, а при твоих амбициях и планируемых перспективах это нежелательно. Но долг есть долг, а потому докладывай! Только перед тем, как вызвать оперативного дежурного по главному штабу, подумай, стал бы я без санкции начальства затевать какие-либо нарушающие инструкции мероприятия? Хорошо подумай, раз сразу не можешь оценить обстановку. Запретить докладывать я тебе не могу, так что поступай как знаешь!
Подполковник задумался. Действительно, похоже, он сказал глупость. Табанов один из лучших комдивов в войсках и вдруг пошел бы на самодеятельность, грозящую ему серьезными осложнениями по службе? Не пошел бы. Следовательно, имеет разрешение. Доклад же Шорина вполне в состоянии испортить отношения заместителя с командиром. А это нужно подполковнику, имевшему, в свою очередь, перспективу занять должность Табанова? Совершенно не нужно!
