Словно чаши весов колеблется долгота дня и ночи: то «дневная» чаша перетягивает, то вровень одна чаша с другой, то «ночная» тяжелее, то они снова уравниваются. По Солнцу можно заметить новые вехи непрерывно текущего времени: солнцестояния и равноденствия. Так была открыта третья мера времени — год.
По одному кругу неизменно движется Солнце. Сменяются дни и ночи, лунные месяцы, времена года — этот извечный ритм природы; подобно кольцу не имеет он ни начала, ни конца. С круговоротом Солнца необходимо связать и ритм хозяйственной жизни, но как связать три меры: сутки, месяц, год?
Вот здесь-то и оказалось, что Луна вовсе не такой уж надежный счетовод. От одного новолуния до следующего проходит 291/2 дней, не очень удобное число; пусть в одном месяце будет 29, а в следующем 30 суток — на круг счет сойдется. В лунном календаре были согласованы только месяц и сутки, как до сих пор у мусульман.
Но как согласовать лунный счет с солнечным круговоротом, от которого зависят расцвет и увядание, а затем новое возрождение природы? Как упорядочить счет дней — ведь только тогда можно предвидеть будущее и заранее подготовиться к сельскохозяйственным работам. Двенадцать лунных месяцев мало, а тринадцать — много; не дробить же один месяц между двумя годами, это и вовсе запутает счет.
Долгие века пытались решать вавилоняне эту задачу, чтобы не навлечь гнева богов. Ведь календарь связан с религиозными праздниками и двенадцать — хорошее, доброе число, а тринадцать — вредное и опасное. Наконец Хаммурапи отважился добавить еще один месяц, не тринадцатый, нет, а второй улулу. В календаре, мол, как было, так и осталось двенадцать месяцев, только один из них, в середине года, двойной: боги не заметят.
И еще больше тысячи двухсот лет жрецы произвольно, без всяких правил, удваивали один из месяцев, чтобы подогнать конец календарного года к началу весеннего «воскресенья» природы. Это был уже не лунный, а лунно-солнечный календарь, в котором с грехом пополам были согласованы все три меры: солнечный год с лунными месяцами, а месяц с сутками.
Только в VI веке до нашей эры халдейские жрецы, умудренные многовековыми астрономическими наблюдениями, примирились скрепя сердце с ненавистным тринадцатым месяцем и назначили ему определенное место в годах восьмилетки. Еще раньше, чем халдеи, китайские астрономы создали более точный девятнадцатилетний лунно-солнечный календарь, а потом и греки ввели Метонову девятнадцатилетку. Такой календарь до сих пор уцелел в Израиле.
Но вот что странно: к тому времени уже более четырех тысячелетий в Египте существовал превосходный календарь, в котором были удачно и просто согласованы только две меры времени: год равен 3651/4 суток. В этом чисто солнечном календаре лунные месяцы, неизбежно вносившие путаницу, уже не играли никакой роли. Вавилоняне и греки должны были знать об этом более точном и удобном календаре. Почему же жрецы не заимствовали его? Мешали религиозные верования: разве можно отступить от месяцев и дней, посвященных богам?
Впрочем, и египетские жрецы запутали свой календарь: смущала их злополучная четвертушка суток — она, дескать, нарушает божественную гармонию. И календарь, в котором стало ровно 365 суток, по вине жрецов утратил самое важное и ценное свое качество — связь с временами года: любой его месяц странствовал по всем сезонам.
Календарь с древних времен был окружен тайной, доступной лишь избранным и посвященным. Если бы не религиозные предрассудки и суеверия египетских жрецов, их календарь с равномерными месяцами по тридцати дней мог бы стать образцовым для всех времен и народов: надо было только добавить еще один день в каждом четвертом году.
Это и сделал Юлий Цезарь, но все-таки не посмел отказаться от разнокалиберных римских месяцев, тоже освященных именами богов и многовековыми религиозными традициями. О григорианском календаре и говорить нечего: он был продиктован интересами католической церкви.
Исправленный египетский календарь вновь возродился во Франции после буржуазной революции. Передовые ученые с презрением отбросили религиозные предрассудки и создали удобный, точный, подлинно научный календарь, но вскоре он был уничтожен по настоянию римского папы.
Календарь, одно из древних изобретений, зародился на заре цивилизации, создан коллективным трудом многих поколений и прочно вошел в быт всех культурных людей. Но сколько еще сохранилось в нем нелепых пережитков!
Больше ста лет назад возник вопрос о реформе календаря. Необходимость ее уже давно назрела и признана большинством культурных народов, но осуществить ее нельзя опять-таки из-за противодействия церкви. Вся история календаря и более чем вековая борьба за его реформу — самый простой и очевидный пример того, как религиозные верования и предрассудки мешают прогрессу.
Слепая вера всегда порочила знание. Любая религия — враг науки. Это откровенно признает даже сама Библия: Адам был изгнан из рая за то, что вкусил плодов с древа познания.
Вряд ли даже верующие люди принимают всерьез эту сказку, но в ней, как ни странно, скрыто зерно истины. Религия боится науки, и поэтому бог обманывает человека: в день, когда ты вкусишь от запретного дерева, «смертью умрешь». Знание дает человеку могущество, которое, по древним верованиям, доступно только богам. Поэтому и сокрушается библейский господь: вкусив с дерева познания, «Адам стал как один из нас», то есть уподобился богу. Суровый и мстительный владыка мира, опасаясь соперничества человека, выгнал его из рая и обрек на труд в поте лица.
По Библии, труд — божье наказанье, презренное дело, худшее зло. И действительно, труд тысячи лет был проклятием для раба, для закрепощенного крестьянина, для «свободного» рабочего. «Он работает для того, чтобы жить, — писал Маркс — Он даже не считает труд частью своей жизни; напротив, трудиться значит для него жертвовать своей жизнью».
Труд, который создал самого человека, труд — творец всех ценностей, труд, в котором воплощаются лучшие способности и дарования, стал самым тяжким и ненавистным бременем в эксплуататорском обществе. Впервые в истории человечества социализм освободил труд от кандалов принуждения, уродующего личность, превращает труд в потребность, одухотворенную высшим смыслом и самыми благородными стремлениями.
А по евангелию, выходит, что смысл существования в том, чтобы заслужить вечное блаженство после смерти. Стоит ли после этого заботиться об улучшении временной жизни на грешной земле? И разве может, разве смеет человек изменять мир, который создан и одобрен самим богом?
Но по правде говоря, плохо еще устроен мир, в котором половина человечества голодает, а миллионы людей вынуждены трудиться не для созидания, а для разрушения. Нет, прав Маяковский:
Для веселия планета наша мало оборудована.Надо вырвать радость у грядущих дней.
На одной трети нашей планеты уже строится этот радостный мир близкого будущего. Социализм впервые в истории подружил Науку с Трудом, в едином устремлении они «переоборудовали» отсталую Россию в могучую, передовую державу и являют миру поразительные победы — от покорения атомной энергии до полетов в космос. Мы на пороге величайшей научно-технической революции, которая поистине сказочно умножит власть человека над природой и создаст изобилие, достойное эры коммунизма.
Мы живем по календарю, в котором все годы одинаковы, но для нас они неравноценны: мы теперь успеваем за год больше, чем еще недавно за целую пятилетку. И время мы измеряем тем расстоянием, какое отделяет нас от заветной цели.
Древнеримский философ Сенека сказал: «Кто не знает, в какую гавань он плывет, для того нет попутного ветра». У нас есть точный адрес, есть зоркий капитан — наша партия и верный компас — план, предначертанный Программой создания коммунизма. Мы прокладываем новый путь и твердо уверены в том, что он станет дорогой для всего человечества. Прекрасно сказал об этом Александр Твардовский:
За годом — год, за вехой — веха,За полосою полоса.Нелегок путь. Но ветер века —Он в наши дует паруса.
ПРИЛОЖЕНИЕ I
ОБ ЭРАХ И ХРОНОЛОГИИ
Какой бы календарь ни был (лунный, лунно-солнечный или солнечный), он должен быть связан с определенной эрой, от начала которой ведется последовательный счет годов. У каждого культурного народа была своя — мифическая или историческая — эра, узаконенная обычаем или традицией, и в различные периоды его истории менялась: так, в России эра «от сотворения мира» сменилась летосчислением от рождения Христа.
