зрителей. И пилот едет так, чтобы пассажиру было страшно, но при этом совершенно не опасно.
Никита замолчал и посмотрел на Алину, Максим тоже смотрела на нее. У них было одинаковое сосредоточенное выражение лица, мол, ты поняла? Алина не удержалась и захохотала. Ей вдруг стало так легко. Все события и переживания сегодняшнего дня, все как будто в одно мгновение улетучилось. Она поймала себя на мысли, что никогда раньше ни за кого так не беспокоилась. Это было новое, незнакомое чувство. И кажется, она сейчас поняла выражение «сумасшедшая мамаша». Ведь действительно, все в порядке, не о чем беспокоиться. Она удивилась, почему же на трассе она этого не понимала, ее как будто переклинило.
Никита с Максимом переглянулись и тоже заулыбались.
– Отпустило? – спросил Максим.
– Отпустило, – сказала Алина.
– Тогда в тарабарщину?
– Может, гонки по «Спорту» посмотрим? – лукаво спросил Никита.
Алина изумленно посмотрела на него.
Никита веселился. Максим хмыкнул:
– Растет парень…
8
– Как вы с Никитой? – спросил Максим, когда они улеглись в кровать.
– Мне кажется, хорошо. Чем дальше, тем больше убеждаюсь, как он на тебя похож. Он меня сегодня так серьезно успокаивал после этой истории с сугробом, как будто я несмышленая. Так непривычно. Посмотришь, маленький мальчик, а ведет себя, как взрослый мужчина.
– У него мама… паникерша. Он умеет успокаивать. – И без перехода: – Ты сегодня какая-то уставшая. Устала от Никиты?
– Нет, что ты! С ним здорово, интересно. Меня немного подкосил разговор с тетей Аней.
– Поговорила с ней про…
– Да, утром. Она плакала. Но сказала, что хочет с ним поговорить. Только боится, что Пашка узнает, что он его отец.
Максим долго молчал.
– Не жалеешь, что ввязалась в это? – наконец спросил он.
– Нет. Не могу по-другому. Меня как будто приклеили к этой истории. Еще тогда… Я не знаю, как правильно. Но чувствую, что не могу сидеть сложа руки. – Алине захотелось заплакать. Она только сейчас поняла, что втянута в эту историю, что не может это все бросить. Ей почему-то очень важно довести все до конца. Несмотря на все те сопротивление и боль, что ее ждут на этом пути.
– Я не знаю, как это объяснить. Я не могу отступиться. Ну… как будто это мой долг. Вот есть долг родину защищать, семью. Ты же ведь не рассуждаешь, нравится тебе это или нет, ты просто знаешь, что должен это сделать. Иначе ты не сможешь жить с собой в ладу. Вот и у меня так…
Максим поцеловал ее в макушку, обнял.
– Тогда делай.
– И выходит, что надо со Светланой Андреевной поговорить, это его дочка.
– Лучше поговорить.
– А если она будет плакать, как тетя Аня… Я… Мне…
– А она будет плакать?
– Не знаю. Может, и нет.
– Ну, тогда и думай об этом так. Она не будет плакать. Мне кажется, если она такая… замечательная, как ты ее описываешь, она будет только рада за отца.
– Думаешь?
– Почему нет? Когда ты с ней планируешь поговорить?
– Не знаю. Хотела передохнуть. – Алина улыбнулась.
– Может, наоборот, побыстрее закончить?
– Прямо завтра, что ли?
– Что ли завтра. На работу поедешь?
– Нет, у нас уже каникулы.
– А мы с Никитой завтра за справками будем мотаться.
9
Алина долго собиралась с духом, прежде чем позвонить Светлане Андреевне. Сделала несколько звонков клиентам, поздравила их с наступающими праздниками. Позвонила Кате. Позвонила друзьям, всем, кому только можно. Все, больше весомых причин оттягивать разговор не было, и она набрала телефон Светланы Андреевны. И тут же поняла, что надо встретиться, что по телефону это все будет неправильно, не то. Женщина сразу же взяла трубку.
– Светлана Андреевна, добрый день, это Алина, журналистка из газеты, мы с вами осенью общались про вашего папу.
– Да, Алина, здравствуйте, помню, конечно. Вышла газета?
Ой, блин! Точно!
– Еще не вышла, но мне пришла хорошая идея в голову. Если у вас будет сегодня полчаса, давайте встретимся.
– Только если во время обеда.
– Хорошо, я подъеду, диктуйте адрес.
Алина обрадовалась, что та не стала задавать лишних вопросов, записала адрес и пошла собираться.
Алина чуть опоздала, предновогодние пробки уже давали о себе знать. Она увидела ее издалека, Светлана Андреевна сидела за столиком и ела.
– Вы извините, я не стала дожидаться, заказала уже.
– Ничего, я только кофе буду. Вы меня извините, – сказала Алина после большой паузы, – я вас обманула.
Светлана Андреевна удивленно и непонимающе посмотрела на нее.
– Я не журналистка. Я просто разыскивала вашего отца. – И, предваряя возможные вопросы: – Я чужой человек в этой истории, но знакома с женщиной, которая когда-то давно была влюблена в вашего папу, и, может быть, он тоже ее любил.
Светлана Андреевна перестала есть, отложила вилку. Смотрела на Алину и не задавала вопросов.
– Помните, вы рассказывали, что ваш отец работал в области и поселился на квартире, чтобы в город не мотаться. Вот тогда они и познакомились. И полюбили друг друга. Она очень хорошая. И до сих пор его любит. А он уехал, и она о нем ничего не знает. И не надеялась его найти. Но тут встряла я в эту историю, и мне показалось, что, может быть, если ваш отец все еще один, может быть, он тоже ее не забыл. И может быть, имеет смысл им дать шанс?
– Так с газетой вы это все придумали?
– Ну да. Мне очень неловко перед вами, но я совершенно не представляла, как можно было у вас узнать про вашего отца. Простите мне мою ложь.
– А почему же он тогда с ней не остался, если так ее любил, как вы говорите?
– Не знаю. Он звал ее с собой, но она не поехала. Она была тогда замужем, испугалась.
– Чего?
– Ну, что это не по-настоящему. Не поверила, что он ее любит.
– Папа настоящий.
– Ну да. А потом жалела всю жизнь. Сначала думала, что правильно остаться с мужем, он у нее пил. Думала, что если она уедет, то он без нее сопьется.
– И как?
– Все равно спился. И умер. Я вам ее фотографию покажу, – Алина полезла в телефон, – вот.
Тетя Аня на фото хорошо получилась. Алина ее сфотографировала еще по осени. Тетя Аня раскатывала тесто и рассказывала какую-то смешную историю, смеялась. В одной руке у нее была скалка, второй она махнула, оставив в воздухе облако муки. Эта фотография очень нравилась Алине.
Светлана Андреевна долго смотрела на нее.
– Домашняя такая.
– Ага.
– Мама никогда не готовила пироги.
