— Протестую!
— Погоди протестовать, Герберт: посмотрим, какая тут связь. Продолжайте.
— Выясним, кто же кушает этого поросенка. Ваши тарифные правила, как уже объяснялось, направлены на то, чтобы граждане республики не тратили ценную иностранную валюту на ненужные прихоти. У вас существует дефицит бюджета…
— К сожалению, это так. И мы не намерены его увеличивать.
— Вот к этому я и веду. Кто платит по счету? Вы занимаетесь туризмом? Или он? — она указала на обвинителя. — Черта с два! Вы и так уже все видели. А я вот — турист. С неделю назад я взяла напрокат велосипед и тем помогла уменьшить ваш дефицит. Ваша честь, мы утверждаем, что прокат велосипедов туристам, хотя он и является для последних роскошью, есть производственная статья экспорта, к несомненному благу всех граждан республики. Следовательно, велосипеды являются орудиями производства в полном соответствии с вашими тарифами!
— У вас все?
Она кивнула.
— Герберт?
— Ваша честь, это просто смешно! Обвинение четко сформулировало свою позицию, а защита даже не пыталась ее оспорить. Никогда не слышал более нелепой защитительной речи. Какое искажение фактов! Но я уверен, что суду факты ясны. Конечная цель использования — туризм, который даже защита признала роскошью. А роскошь есть роскошь…
— Не для поросенка, сынок.
— Для поросенка? Какого поросенка? Никаких поросят в этом деле нет. На Марсе вообще нет поросят. Если…
— Герберт! Ты можешь что-нибудь добавить?
— Извини, папа, я увлекся, — смешался молодой человек. — Обвинение высказалось.
— Хороший парень, — сказал судья Хейзел, — только горячий, вроде ваших. Я еще сделаю из него юриста. — Он выпрямился. — Суд объявляет перерыв на десять минут, чтобы выкурить трубочку. Не расходитесь, — И судья вынырнул из зала.
Близнецы заерзали и зашептались. Хейзел, встретившись глазами с сыном и невесткой, важно подмигнула им. Судья Уорбертон вернулся меньше чем через десять минут, и пристав призвал к порядку. Судья устремил взгляд на подсудимых и торжественно сказал:
— Суд постановляет считать фигурирующие в деле велосипеды орудиями производства согласно тарифному своду. Подсудимые оправданы и освобождаются из-под стражи. Клерк вернет вам залог.
Раздались жидкие аплодисменты, зачинщицей которых была Хейзел.
— Прошу без демонстраций! — резко сказал судья.
— Вам очень повезло — понимаете вы это или нет? — обратился он к близнецам.
— Да, сэр!
— Тогда долой с глаз моих и больше не попадайтесь!
Семейный обед был праздничным, хотя над близнецами еще осталось висеть небольшое облачко. Обед был еще и вкусным, поскольку доктор Стоун взяла бразды правления в свои руки. К обеду пришел капитан Ванденберг, прибывший на одном челноке со Стоунами.
Телевизор переставили на кровать Мид и открыли дверь в спальню близнецов, чтобы вдвинуть туда стул капитана, таким образом все как раз уместились за столом. Мохнатые Штаны седел у Лоуэлла на коленях — до сих пор у плоского кота был свой стул.
Роджер попытался отодвинуться, чтобы освободить колени, и уперся в стену.
— Эдит, надо бы нам поискать помещение побольше.
— Конечно, дорогой. Мы с Хейзел уже говорили с хозяином.
— И что же он?
— Я этого поганца зарежу, — вмешалась Хейзел. — Я напомнила ему, что он обещал устроить нас, когда приедут еще двое. А он смотрит невинными глазами и говорит — я же дал вам еще две кровати. Лоуэлл, прекрати кормить эту швабру со своей ложки!
— Хорошо, бабушка Хейзел. Можно взять твою?
— Нет. Но все-таки он согласился отдать нам квартиру Буркхардтов, когда начнется отлет на Венеру. Там на одну спальню больше.
— Это лучше, — согласился Роджер, — но тоже не дворец, а отлет на Венеру начнется только через три недели. Эдит, надо было нам сохранить за собой свою каютку на «Боге войны». Как, Ван? Гостей принимаешь? До старта на Венеру?
— Конечно.
— Папа! Неужели вы уйдете опять?
— Я шучу, кнопка.
— А я нет, — сказал капитан лайнера. — Хоть до старта на Венеру, хоть до Венеры и обратно на Луну — как хотите. Сегодня я получил официальное подтверждение, что мое предложение принято. Вы оба можете бесплатно летать на «Боге войны», пока смерть или акт о списании не разлучит нас. Ну как? Летим со мной на Венеру?
— Мы уже были на Венере, — заявила Мид. — Унылое место.
— Полетите вы или нет, — заметила Хейзел, — не часто удается добиться такого от «Четырех Планет». Как правило, у этих бандитов и ведра вакуума не выпросишь.
— Они побоялись, что Адмиралтейский суд все равно присудит им это, — сухо сказал Ванденберг. — Кстати, о суде — я слышал, Хейзел, вы сегодня блестяще провели защиту. Так вы еще и юрист вдобавок ко всем прочим вашим талантам?
— Нет, — ответил за нее сын, — у нее просто язык хорошо подвешен.
— Так я, по-твоему, не юрист?
— Нет.
— Ошибаешься.
— Когда это ты успела? Уточни.
— Давным-давно, в Айдахо — тебя еще и на свете не было. Просто никогда не случалось об этом упоминать.
— Хейзел, мне кажется, что архивы Айдахо как раз достаточно далеко.
— Не хами, мальчик. Впрочем, суд там все равно сгорел.
— Я так и думал.
— Во всяком случае, — примирительно проговорил Ванденберг, — Хейзел вытащила мальчишек. Когда я об этом услышал, то подумал, что их хотя бы заставят уплатить пошлину. Вы, должно быть, очень и очень неплохо заработали, ребятки.
— Да, ничего, — признался Кастор.
— Ничего особенного, — поправил брата Поллукс.
— А вы посчитайте, — весело сказала Хейзел, — потому что я потребую с вас гонорар размером ровно в две трети вашей чистой прибыли — за то, что спасла ваши шеи от петли.
— Хейзел, ты серьезно? — растерялся Кастор.
— Еще бы!
— Не дразни их, мама, — вступилась доктор Стоун.
— Я не дразню, а хочу дать им урок. Мальчики, тот, кто садится играть, не зная местных правил, — лопух, и пора вам это усвоить.
— Это не так уж важно теперь, когда правительство… — тактично начал было Ванденберг и вдруг остановился. — Что это за…
— Что случилось, Ван? — спросил Роджер.
Лицо капитана прояснилось, и он усмехнулся.
— Да ничего. Это ваш плоский кот залез мне на ногу. А я было решил, что попал в твой телефильм.
— Не мой, а Хейзел. У нее это был бы не плоский кот, а человеческая кровь.
Капитан взял Мохнатые Штаны, погладил и вернул Лоуэллу.
— Он марсианин, — объявил Лоуэлл.
— Да ну?
— В этой ситуации есть нюансы, — быстро заговорила Хейзел, — которые трудно уловить непосвященному индивидууму. Данная незрелая зигота перманентно стремится ознакомиться с доминирующим типом аборигена, а именно с триангулярным его подвидом. Но без некоторой доли благодетельной лжи экземпляр «А» выступает как суррогат — по духу, если не по букве. Дошло, сынок?
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
