– Вы – это дверь, моя дражайшая мисс, – объявил Дженсон. – Переходной мостик к бесценным знаниям. И мы войдем в вас, пройдем сквозь вас. Но не беспокойтесь, нам не придется совершать над вами насилие, потому что у нас есть ключ…
И Дженсон сдернул простыню. Валерия в ужасе широко открыла глаза. На некоем подобии оснащенного ремнями саркофага лежал шлем – он очень напоминал тот, который они нашли в чемодане Дестрелей. Шлем был подключен к устройствам, похожим на те, что несколько дней назад подключал к их шлему Штефан, руководствуясь записями погибших ученых. И хотя сил почти не осталось, Валерия предприняла последнюю попытку освободиться.
Двое тюремщиков подняли девушку и силой уложили в обитую изнутри мягким материалом капсулу, потом крепко зафиксировали ремнями ее руки и ноги. Дебби приблизилась со шприцом в руке, но Дженсон сделал ей знак подождать. Он склонился над Валерией. Она ощутила его дыхание.
– Надеюсь, вы именно та, о ком я думаю, – шепнул он, поглаживая ее по волосам. – Потому что нам довелось испытать эту установку на человеке, на которого она не была рассчитана. Так вот, он сошел с ума и убил себя через несколько часов после эксперимента…
Глава 32
Петер выехал пораньше, чтобы наверняка застать Марту Робинсон дома. Ночь прошла быстро, и он не успел оправиться после многочасового противостояния с Мортоном. В конце концов победа осталась за ним, но она досталась дорогой ценой. Никогда правда не стоила так дорого и не ложилась на плечи таким тяжелым грузом… Петер до сих пор видел перед собой глаза Мортона, слышал его голос, и комок вставал у него в горле.
Невозможно было определить, которая из населяющих его личностей была взволнована сильнее – его собственная или Гасснера. Петер ощущал негодование и более чем когда-либо стремился перейти к активным действиям. На данный момент его мало заботило собственное будущее. Единственное, что имело значение, – это Валерия.
Почему ему так страстно хотелось ее спасти? Внушил ли ему это стремление Гасснер или он сам так решил? Он не знал ответа, но это его ничуть не беспокоило. Откуда бы оно не происходило, это было его желание.
Он представил себе лицо Валерии. Вспомнил звук ее голоса, приятное чувство, которое испытывал, когда она была рядом. Вспомнил их разговоры… Ему нравилось, как она, желая сказать что-то важное, отводит от лица свои темные кудри и опускает глаза, а потом снова смотрит на тебя. В этом жесте была вся Валерия – очаровательная и смелая…
Этим утром Петеру второй раз за несколько часов предстояло убедить человека в том, что некая часть Фрэнка Гасснера обитает в его теле. Но в этот раз речь не шла ни о запугивании, ни о принуждении. Ему предстояло убедить, заставить поверить добровольно. Он отчаянно нуждался в помощи.
К этому часу многие обитатели спальных кварталов уже уехали на службу. На улицах было тихо, системы автополива разбрасывали по лужайкам мельчайшие капельки воды, и яркий солнечный свет, преломляясь, превращался в маленькие радуги. День обещал быть великолепным.
Подъехав к дому, Петер припарковался у обочины. Глядя в зеркало заднего вида, поправил воротничок и провел рукой по волосам, чтобы привести их в порядок. Напрасный труд… Он вышел из машины. По сравнению с кондиционируемым пространством автомобиля на улице было уже довольно жарко.
Он подошел к двери и позвонил. Ответа не последовало. Он выждал пару секунд, потом снова позвонил, на этот раз настойчивее. Отойдя на несколько шагов, скользнул взглядом по шторам на окнах второго этажа, посмотрел на окно гостиной на первом. Ни малейших признаков присутствия хозяйки…
На соседнем участке женщина в домашнем халате прошла по лужайке, чтобы забрать почту. Увидев Петера, она вежливо с ним поздоровалась. Юноша приветливо помахал в ответ и поспешил спросить:
– Простите, вы не знаете, миссис Робинсон дома?
– Она должна быть где-то поблизости. Утром я ее видела, да и машина стоит за домом. Наверное, она завтракает.
Петер кивнул и поблагодарил соседку. Стараясь выглядеть как можно естественнее, он обошел дом с тыла. Под его шагами захрустел гравий, которым была усыпана вьющаяся вдоль дома дорожка. И правда, перед деревянным гаражом стоял автомобиль. За домом садовые деревья росли гуще, чем те, что обрамляли фасад. Здесь было еще уютнее. Под яблоней стояла скамейка. Петер взглядом нашел дверь кухни. Через небольшое дверное окошко он заглянул внутрь. На кухне царил полный порядок. Ничто не говорило о том, что кто-то собирается завтракать. Он постучал, на этот раз громче. Он прижал ладони к стеклу и приблизил к ним лицо, чтобы лучше видеть. Когда же он взялся за ручку, оказалось, что дверь не заперта. Петер осторожно приоткрыл дверь и просунул голову в щель.
– Миссис Робинсон, вы дома?
В доме было тихо. Он не услышал шума текущей из душа воды, который мог бы послужить объяснением, почему Марта не слышит его стук.
Петер прошел через кухню и оказался в коридоре, ведущем в гостиную, когда прямо возле его уха раздался щелчок.
– Двинешься – и ты труп, – прошипела миссис Робинсон ледяным голосом.
Петер поспешно поднял руки и сказал:
– Простите, что я вошел в дом, как вор. Это же я, Петер, неужели вы меня не узнали?
– Я прекрасно тебя узнаю. Будь хорошим мальчиком – положи руки на стену и не шевелись, иначе я обещаю: ты выйдешь отсюда с большой дыркой в голове.
Марта прижала дуло своего оружия к затылку юноши и надавила, заставляя его подчиниться. Петер сделал, что ему было сказано. Она обыскала его. Во внутреннем кармане его куртки Марта нашла девятимиллиметровый пистолет, который поторопилась забрать.
– Нужно быть большим нахалом, чтобы еще раз прийти в этот дом, – сказала пожилая дама. Глаза ее метали молнии. – В прошлый раз ты, верно, принял меня за выжившую из ума дуру.
– Разрешите мне объяснить… – попытался оправдаться Петер.
Он попробовал повернуться к ней лицом, но она остановила его новым нажатием дула.
– Не спеши, – сердито проговорила она. – У тебя будет достаточно времени, чтобы рассказать мне очередную сказку, пока приедут копы.
– Прошу вас, выслушайте… – начал Петер.
Хозяйка дома, не теряя бдительности, препроводила его в гостиную и заставила сесть на стул.
– Дай мне твой ремень, – приказала она.
Увидев на лице Петера удивленное выражение, она повторила более настойчиво:
– Дай его мне, без возражений.
Петер расстегнул пряжку, выдернул ремень из брюк и протянул Марте.
– Скрести руки за спинкой.
С осторожностью, которая могла сделать честь дрессировщику диких животных, Марта подошла и быстро и крепко привязала его запястья к спинке стула. Так крепко, что побелели суставы. Петер заскрипел зубами от боли.
Миссис Робинсон встала перед ним и сказала:
– Прошлый раз ты блестяще сыграл свою роль. Я почти поверила в твою историю. Я чуть не плакала, у меня душа перевернулась. Поздравляю, ты чертовски хороший актер. Но неужели ТЫ мог подумать, что я не попытаюсь проверить? Я проработала тридцать пять лет в разведке, и у меня солидные связи. Очень скоро я поняла, что ты меня облапошил. И с той минуты я задаю себе один-единственный вопрос: зачем? Зачем тебе это понадобилось?
– Потому что мне нужна была ваша помощь.
Глаза Марты расширились от удивления.
– Вот как! – воскликнула она. – Ну, парень, наглости тебе точно не занимать!
– Я руководствовался не наглостью, а здравым смыслом. Это правда, я не сын Фрэнка Гасснера. Мне пришлось соврать, потому что, скажи я правду, вы бы мне точно не поверили.
– Что же такого невероятного ты можешь мне рассказать?
– Я расскажу. Но сначала вы должны пообещать, что не станете звонить в полицию.
Судя по выражению лица хозяйки дома, Петеру снова удалось ее удивить.
– С тобой не соскучишься, – сказала она, качая головой. – Однако тебе не кажется, что ты не в том положении, чтобы требовать?
– Полчаса – это все, о чем я прошу. Если за эти тридцать минут мне не удастся вас убедить, вы позвоните копам. Поступите со мной так, как сочтете нужным. И тогда все полетит в тартарары, но прежде, умоляю вас, выслушайте меня!
Потрясая пистолетом, Марта пригрозила:
– Не надейся, что тебе удастся меня одурачить еще раз, мой мальчик. Что тебе нужно?
– Мне все еще нужна ваша помощь.
Петер ненадолго умолк. Марта внимательно смотрела на него, просто сверлила его глазами. Он заговорил снова:
– Если бы сегодня выяснилось, что Фрэнк жив и ему нужна ваша помощь, вы бы ему помогли?
– Не впутывай Фрэнка в свои аферы. Ты не имеешь к нему никакого отношения, он заслужил право покоиться с миром.
– Скажите, вы смогли бы остаться равнодушными, если бы то, ради чего он работал долгие годы, оказалось под угрозой, а те, кто его предал, снова поставили под удар жизни многих людей?
– Откуда тебе знать, что было для него дорого, ты ведь даже не знал его!
