деньги только за фотки пойдут. Умеют люди жить!
«Нива» Исакова стояла у магазина «Юбилейный».
— …семь, шесть, пять… О! Белозор! Можешь, когда хочешь! — и он, ей-Богу, газанул со шлейфом!
Визг покрышек стоял как в «Форсаже» у Доменика Торетто. А еще — транспортник! Технику, по идее, беречь должен! И вообще — я и не знал, что «Нива» так может. Владимир Александрович орудовал на водительском месте всеми руками и ногами, и скалился, и ругался:
— Пролюбить автоколонну! Это кем надо быть? ЗУБРом? Почему, как только человек приходит в ЗУБР и получает первую зарплату, тут же делается идиотом? Как можно было взять семь машин и отправить через лес без провожатого, рации и банальной карты? Я их сожру, просто сожру… Выделил бензовоз, трубовозы, автокран, два самосвала — пролюбили в лесу вместе с водителями! Как это понимать? И звонят — мол, товарищ Исаков, автоколонна потерялась! Не суки, а, товарищ Белозор? Мне Зареченских не жалко, если человек идиот, его мало что исправит. Ты можешь вот всё, что я говорю, записывать — и в статью свою вставлять, только матюги вырезай, ладно? Мне насрать уже. Это же невозможно работать! Автоколонну пролюбить!
ЗУБР — это Зареченское управление буровых работ. Самые нефтяницкие нефтяники. Деньги гребут лопатой, работают вахтами по двенадцать дней — как черти. Все эти огромные буровые вышки — это их епархия. Без них не было бы белорусской нефти. Впрочем — без УТТ тоже ее бы не было. Снобизм и шапкозакидательство буровиков вошло в фольклор местных нефтяников. Мол, относятся к остальным управлениям Дубровицкого НГДП как к прислуге. Ну, не знаю — по мне так парни как парни. Разные.
— И знаешь, что они мне сказали? — Исаков рвал и метал, обгоняя грузовики на трассе, — Что у них нет транспорта, чтобы найти мою колонну! А пешком они в лес не пойдут! От-ку-да у них возьмется транспорт, если они его про…бывают целыми автоколоннами, а?
Он немного успокоился, открутил стекло и глубоко вдохнул. И вести стал ровнее, а то уже становилось действительно страшно. Сдохнуть в кювете из-за лихости молодого директора — удовольствие ниже среднего.
— Возьми там карту в бардачке. Глянь, как мы к Вышемиру выехать сможем. Там лесной массив от деревни Белый Колодец до самых Хойник. Будем искать! Не смотри ты так, не одни мы ищем. Я все легковушки поднял. Водилы у меня не идиоты в отличие от ЗУБРов. Скорее всего — застряли, там места болотистые, до буровых площадок только-только просеки сделали, их даже на картах нет. Отправят двоих на трассу пешком — вот там нам их нужно и поймать. Кто первый поймал — везет в ближайшую деревню и звонит в управление. Оттуда — сообщают мне.
Я удивленно поднял бровь — мобильников нынче не водилось.
— Вон, рация на заднем сидении, — прочитал мои мысли он.
Действительно, что это я?
Глядя на карту, где были обозначены объекты нашего Нефтегазодобывающего предприятия, я решал — сейчас или нет? Будет ли когда-то более подходящий момент?
— Что ты в эту карту смотришь, как будто фигу увидел?
— Да вот наоборот, Владимир Александрович. Как будто кое-чего не увидел.
— И чего же? — его смуглая жилистая рука лежала на руле, пальцы барабанили по декоративному плетению из заизолированных проволочек.
— Да тут не все месторождения, — пожал плечами я.
— То есть как это — не все? — удивился Исаков. — Эту карту я у Савицкого брал, точнее некуда! Где ты мог другую видеть?
На этот счет у меня была крутая версия. Просто божественная:
— Так в Москве, в архиве. Там калька была, на папиросной бумаге с немецкой карты. Не знаю, как она в личное дело одного из наших партизан попала. Спецотряд НКВД «Славный», слыхали? Остров Веремеевка, мемориал сейчас стоит…
— Да, что-то такое краем глаза читал, в «Маяке», кажется. Так что там с месторождениями?
— Ну так немцы геологоразведочные работы вели в Полесской низменности. Им нефть была нужна как воздух! Добычу организовать не успели — есть даже мнение, что Гомельско-Калинковическую операцию именно поэтому провели, юго-восток БССР освободили чуть не на год раньше Минска. Я думал — это вещи хорошо известные, и наши нефтяники немецкими наработками пользуются, потому как-то особого внимания не обратил на ту карту. Так, какие-то названия хуторов-деревень запомнил…
Исаков резко затормозил, я чуть не ляснулся башкой о панель, дико раскорячившись и ухватившись за дверную ручку.
— Та-а-ак, товарищ Белозор. Да ты полон сюрпризов! Просто человек-оркестр! Ты понимаешь, что это значит? Ты знаешь, что с нас требуют по четыре-пять миллионов тонн в год, а это — на грани фантастики, и потому планы заваливаем безбожно! Финансирование к черту идет, и вообще — народ под Тюмень сотнями везут, тамошние ископаемые богатства осваивать, а у нас что? Пшик! А ты тут мне между делом говоришь о нескольких новых месторождениях?
— Получается, так.
— И можешь указать населенные пункты, у которых нужно вести геологоразведочные работы?
— Ага. Не только в нашем районе — еще Хойники, Брагин, Наровля, Светлогорск, — я водил пальцем по карте, вспоминая, где был с пресс-турами, про что рассказывали знакомые нефтяники в 21 веке, — Десять-двенадцать я назвать могу прямо сейчас.
— Гера, после того, как мы найдем эту автоколонну и сожрем конченых ЗУБРов, я тебя расцелую!
— Не надо меня расцеловывать, — откликнулся я, — Мы лучше с вами возьмем вот эту карту, карандашик, бутылку вина, закуски…
— Мне нравится ход твоих мыслей, Гера! — белозубо улыбнулся Исаков.
Директор УТТ уже явно просчитывал свои перспективы на случай, если сможет раскрутить тему с новыми месторождениями. Он был у меня в кармане.
Глава 17,
в которой отдых — это роскошь
Восемь часов работы, восемь часов отдыха, восемь часов сна — это не идиоты придумали. Это Роберт Оуэн в 1810 году сформулировал, а он был парень головастый. Нарушая эту пропорцию — в ту или иную сторону — человек рискует надорвать организм, или — психику, или — свое моральное состояние.
А мой дед говорил: «Если человек не работает физически — у него начинаются заходы!»
Он знал толк и в умственном и в физическом труде — работа заместителем директора по капитальному строительству предприятия Районных электросетей предполагает и то, и другое. Если замдиректора настоящий энергетик и настоящий строитель, конечно. Даже на пенсии он строил — много чего. Пристройку, дачу, гараж… Чтобы заходы не случались. При этом — пристрастился к исторической литературе… Сейчас, в 1979 он трудится начальником районной службы ЛЭП, и выезжает на все
