томно мыкнула, —…я бы сразу подумала, что это твой сын… и стала бы в округе искать взглядом тебя. Где его мать? — последовал закономерный вопрос.
— Он её не знает, — Николай поправил ворот футболки поло, — Давай не будем о ней… — попытался уйти от нежелательного разговора, который породил бы массу легенд, достаточно колких и больных… особенно для Артёма.
На счастье своего папочки юнец оказался проворным и юрким, потому что появился в дверном проёме кухни в борсеткой в руке достаточно быстро.
— Вот, па! Держи!
* * *
Москва. Июнь, 2021.
Пётр сидел на коленях на холодном полу, в одиночной мрачной камере, в полном спокойствии и тишине, нашёптывая под нос молитву:
— Отче наш, иже еси на небесех! Да святится имя твое, да прийдет царствие твое, да будет воля твоя, яко на небеси и на земли. Хлеб наш насущный даждь нам днесь…
Он был благодарен богу, что за все его деяния и прегрешения, коих набралось вагон и маленькая тележка, всевышний всё же оценил как старания «истинного упыреборца» и щедро одарил его сим надежным убежищем от проклятого бесовского отродья.
— И остави нам долги наша, якоже и мы оставляем должником нашим, и не введи нас во искушение, но избави нас от лукаваго. Яко твое есть царство и сила, и слава, отца, и сына, и святаго духа, ныне и присно, и во веки веков. Аминь, — словно в какой-то тюремной часовенке раздавалось гипнотическое… поддерживаемое эхом, исполнение «Отче наш»…
У специалистов, наблюдавших за психическим здоровьем «упыреборца» уже не было сомнений, что «крыша» батюшки потихоньку съезжает. Но не из-за молитв… Нет!
Если бы он посвящал всё своё время молитвам, это было бы — прекрасно!
Но, увы!
Как правило, с «Отче наш» начиналось утро и им и заканчивался вечер, а днем отец Пётр уверенно читал проповеди, чуть ли не наизусть цитируя то древнее писание об упырях, умело проводя сквозь свой словесный понос идею о невообразимом нашествии нечисти на землю Русскую, отождествляя это с карой небесной за все прегрешения рабов божьих. Причем вещал святоша это так, будто общался с публикой напрямую, задавая вопросы и получая ответы и даже успевая попутно оценивать их и убеждаться в правоте своих мышлений…
* * *
Москва. Большая Лубянка. Управление ФСБ РФ.
В кабинете одного из замов Бортникова, курирующего все мероприятия, связанные с расследованием сего древне-мистического, загадочно-нереального, кровожадно-вампирического дела было неимоверно жарко. Как в аду. Да по сути это и был ад адский.
— Ёлы-палы… — он ещё сдерживал себя, —…что значит — это просто готы? — Георгий Валентинович уже перешел на ор, его аж потряхивало, от доклада по видео-связи, который в данный момент зачитывал ему начальник управления ФСБ РФ по Псковской области, — Что позволило вам прийти к подобным суждениям? — а про себя, — Мать вашу!
— После опроса гражданки Макаровой Елизаветы Сергеевны, — соблюдая субординацию, Псковский чекист уверенно вел диалог, —…которой лично довелось пообщаться с подозреваемым Шестаковым Алексеем Викторовичем и, которая сразу же его опознала по ориентировкам, силами сотрудников нашего управления был проведён ряд следственных мероприятий, в ходе которых выяснилось, что представители субкультуры «готы» в городе Псков на данный момент не представляют никакой угрозы населению.
— То есть… по-вашему всё население города и области может спать спокойно и ни один гот на вверенной вам территории ни коим местом не причастен ни к одной деструктивной секте помешанной на кровавых ритуалах? — рявкнул и нервно ударил кулаком о стол куратор, — Так? — он аж привстал с офисного кресла, — Мне бы вашу уверенность! — и снова сел.
— Гражданка Макарова Е. С. сообщала нам о существовании некого разделения в субкультуре на разные направления, среди которых было упомянуто о готах-вампирах, где по её словам «истинные вампиры» пьют кровь друг друга. Но по её же словам, это происходит исключительно по обоюдному согласию партнёров во время близости. Насильственного характера за данными действиями не наблюдается. Это также подтвердил опрос иных представителей данной субкультуры, которые не опровергли, а лишь подтвердили слова Макаровой.
— Чертовщина какая-то… — про себя перематюкался зам. директора ФСБ, — Нормального секса им мало. Кровь подавай! Извращенцы! Давайте-ка всех этих мать их «истинных вампиров»… — голова офицера раскалывалась на части. Мало, мало ему было материальных доказательств и общих слов из доклада коллеги. Нужны были факты. Неопровержимые факты. Чтобы прям — «ух!» пробирало и не было никаких сомнений, —…начиная с этой самой Макаровой… через больницу по медицинским картам прогоните… будем искать… И чтобы никто не ускользнул. Пробить по базам, мало ли кто и где из этих кровопийц успел засветиться по каким либо статьям… уголовка… да хрен с ней… даже административка. Чтобы у меня всё-всё было! Всё! На каждого гота-упыря! — «милую» беседу чекистов неожиданно прервал звонок на телефон куратора из клиники, где лежал Давыдов, — Да! Слушаю! — не сворачивая видео-связь, жестом указав собеседнику оставаться на линии, фсб-шник дико возмутился, — Что? — его глаза, как у разъяренного быка готовы были налиться кровью и выкатиться из орбит, — Этого ещё не хватало! Как? Кого? — офицер вскочил, потом снова бухнулся на кресло и положив перед собой гаджет, обеими руками схватился за голову.
* * *
Москва. Клиника. За некоторое время до звонка на Лубянку.
Михаил спокойно лежал в своей кровати и тупо пялился в белый потолок.
Он уже зрительно изучил каждый изъян, каждую ямку в интерьере. Знал на какой высоте окрашены стены и в каком месте под линолеумом самые скрипучие половицы.
— Та-а-а-ак! Давы-ы-ы-ыдов! — строго по часам в тихую норку укушенного, которая Мишке чем-то напоминала коробочку для жучка, явилась та самая «фея в белом халате» с амбарным журналом назначений в руках.
— Господи помилуй, только бы не какую-нибудь клизму! — мысленно взмолился Давыдов, потому что по хитрой садистской мордашке необъятной мадам, сложно было предугадать её истинные намерения.
Бедолага уже прошел не девять и не двадцать кругов какого-то бесконечного ада, а наверное все сто. Медики с превеликим упорством искали, рыли, копали в нём следы неимоверно хищного зверя, коим он даже не являлся!
«Фея» же издевательски извлекла из своего кармана бесконтактный инфракрасный термометр, поднесла его ко лбу Михаила словно пистолет, ловко измерила температуру, записала данные в журнал и, противно почесав пальчиками в медицинских перчатках свою переносицу, счастливо вздёрнула бровями.
— Ну что же… температура у вас в норме, значит сделаем сегодня забор крови на иммунограмму и фагоцитоз, — с этими словами, сунув подмышку амбарный журнал, счастливый «колобок» укатился, оставив Давыдова на какое-то время одного.
— Кровососы, — буркнул он ей вслед… но дамочка это уже не услышала.
Доброе спокойное утро тупого созерцания потолка было в очередной раз нагло испорчено новостью о какой-то там иммунограмме… и фагоцитозе.
Давыдов вытянул перед собой обе руки и обозрел синяки на локтевых сгибах и запястьях.
— Опять эта дура будет искать вены и опять промахнётся… — он недовольно сморщил фейс.
Не прошло и пяти минут, как в палату Давыдова вновь явилась та же пышечка, только уже без журнала, зато с набором каких-то колбочек, баночек и прочей хрени на подносе.
Нагло сдвинув кружку с водой к краю тумбочки Михаила, «феечка» разместила свой гестаповский наборчик, взяла жгут и скомандовала:
— Руку!
Вот бы ей самой наложить этот жгут… только не на руку… на шею, — Мишку вдруг так ясно торкнуло. Он осмотрелся, — Охрана ведь за дверью. Никто не увидит. Сдохнет по тихому… Но что такое жгут на шею? — Давыдов послушно приготовил руку, сжал кулак и начал наблюдать за дамочкой, как её ловкие пухлые пальчики умело на автомате делали своё дело, — А на её место придёт какая-нибудь другая… ведьма всем ведьмам ведьма. Нахрена мне это надо? — тут прозвучал щелчок фиксатора.
— Работаем кулачком, — скомандовала пышка.
Мишка разжал кулак и тут как хвать, цап «фею» за руку и крепко-крепко стиснул челюсти.
Та в дикий ор.
В палату ворвалась вооруженная охрана.
И так бы пустили пулю в висок, да вот же ж незадача… Убивать подопытного было строго-настрого запрещено. Максимум расцепить и спеленать. Чем, собственно говоря, и воспользовался Давыдов, смекнув про свою мнимую, но всеми предполагаемую «значимость для науки». Уж очень порезвиться захотелось.
В голове Михаила и раньше не раз проскальзывала такая мысль — закосить под реального упыря, но всё не решался. А тут просто доканало всё! Всё на свете. Да и терять уже было нечего.
Пока послушника в буквальном смысле отдирали от орущей
