Рис. 5. Знак депутата Комиссии по составлению «Нового уложения», 1766 г.
Созданная Екатериной II Комиссия поставленной перед нею цели не достигла, нового свода законов не создала. Комиссия работала 1,5 года, вся подготовительная работа велась в 19 частных комиссиях, одна из них занималась религиозным законодательством, именно в ней трудился Д. Д. Заяев. Комиссия провела 204 заседания в Москве и Санкт-Петербурге, так и не решив ни одного вопроса. В январе 1769 г., воспользовавшись началом очередной русско-турецкой войны, Екатерина II распустила ее якобы до более подходящего времени, на самом деле – навсегда. Депутаты разъехались по домам, но свой депутатский статус сохраняли еще долгое время и очень им гордились. Вероятно, они увезли с собой и врученные им должностные знаки, обладавшие немалой ценностью. Депутатам от дворянства было разрешено «сии знаки в гербы свои поставить, дабы потомки узнать могли, какому великому делу они участниками были», – так гласит § 526 Манифеста о депутатах100.
Увез его с собой и Дамба Даржа Заяев, и, видимо, этот знак и воспринимали современники Д. Д. Заяева как орден. Это подтверждает и сообщение чиновника особых поручений В. Вашкевича, который в своей справке «Ламаиты Восточной Сибири», составленной по поручению Министерства внутренних дел в 1885 г., проанализировав большое количество документов и донесений по исследованной проблеме, написал следующее: «Заяев известен тем, что, получив звание бандиды и вскоре после того депутатскую (по составлению нового Уложения в Москве в 1767 г.) золотую медаль, представил оную инородцам как монаршую награду за проповедование ламайства и стал жестоко преследовать шаманов»101.
В. Вашкевич был не особенно доброжелателен к буддистам, считал вслед за деятелями Русской православной церкви, что правительство слишком либеральничает с ними в ущерб христианству, но в данном вопросе, вероятно, был прав.
Судьба этого знака неизвестна, по крайней мере мне. Неизвестно, дожил ли он до революции 1917 г., а если дожил, то вряд ли пережил разгром дацанов и ликвидацию монастырского имущества в 20–30-х гг. Впрочем, каких только чудес не бывает на свете! Возможно, он где-то хранится до сих пор, и его нынешние владельцы просто не знают, какая историческая реликвия находится у них в руках. На сегодняшний день известен только один золотой оригинал должностного знака депутата Комиссии по Уложению, он хранится в Государственном Эрмитаже в Санкт-Петербурге, а его две копии, свинцовая и бронзовая, – в Государственном историческом музее в Москве102.
Ф. И. Щербатской – С. Ф. Ольденбургу (письмо из Агинского дацана)
(опубликовано: Буддийская культура: история, источниковедение, языкознание и искусство. Вторые Доржиевские чтения. СПб.: Петербургское востоковедение, 2008. С. 207–212)
В Государственном архиве Российской Федерации (ГАРФ, Москва) в фонде С. Ф. Ольденбурга (фонд 581) в числе сотен других документов имеется письмо Ф. И. Щербатского, посланное им С. Ф. Ольденбургу 23 августа 1917 г. из Агинского дацана (фонд 581, опись 1, № 42, лл. 1–7). Академик С. Ф. Ольденбург в числе прочих своих должностей (редактор серии Bibliotheca Buddhica, директор Азиатского музея АН и др.) уже 13 лет состоял непременным секретарем Академии наук, а с 25 июля по 31 августа 1917 г. занимал еще и пост министра народного просвещения Временного правительства103. Возможно, именно последнее обстоятельство послужило причиной того, что письмо было послано именно ему, хотя и автор, и адресат, оба к тому времени академики, были коллегами по специальности – индология, буддология – и неоднократно обменивались письмами делового характера, связанными с их научной деятельностью104. Ф. И. Щербатской не раз бывал в Забайкалье и, в частности, в Агинском дацане, в типографии которого было отпечатано немало сочинений видных буддийских философов, изданием свода которых он занимался совместно с С. Ф. Ольденбургом. Поездка летом 1917 г. была предпринята с той же целью и прошла успешно, о чем сообщается в конце публикуемого письма.
РЕЧЬ В ПИСЬМЕ ИДЕТ ОБ АГЕНТУРНЫХ ДАННЫХ, СОБРАННЫХ РОССИЙСКИМИ ИЛИ РАБОТАЮЩИМИ НА РОССИЮ АГЕНТАМИ В СВЯЗИ С ПОЛИТИЧЕСКОЙ СИТУАЦИЕЙ, СЛОЖИВШЕЙСЯ В ЮЖНОЙ СИБИРИ, МОНГОЛИИ И НА ДАЛЬНЕМ ВОСТОКЕ В ХОДЕ ПЕРВОЙ МИРОВОЙ ВОЙНЫ
Однако письмо в целом посвящено отнюдь не буддийским делам и носит сугубо конфиденциальный характер, о чем свидетельствует слово «доверительно», написанное Ф. И. Щербатским в верхнем левом углу первой страницы.
Речь в письме идет об агентурных данных, собранных российскими или работающими на Россию агентами в связи с политической ситуацией, сложившейся в Южной Сибири, Монголии и на Дальнем Востоке в ходе Первой мировой войны. Уже три года шла война России
с Германией, и ясно было, что Россия ее проигрывает. К тому же в России свершилась Февральская революция и вплотную приблизилась Октябрьская. В тот момент, когда Ф. И. Щербатской писал свое письмо, до нее оставалось всего два месяца. Ощущение, что такой колосс, как Российская империя, в силу обрушившихся на нее испытаний вот-вот распадется на куски, приятно щекотало нервы японской дипломатии. Она тайно и явно просчитывала возможность побольше урвать от российского пирога, заодно замахиваясь на территории Китая и Монголии. Именно об этих планах Японии, добытых агентурным путем, идет речь в письме Ф. И. Щербатского.
Получив это письмо, С. Ф. Ольденбург счел нужным переправить его в Министерство иностранных дел России, где оно было принято к сведению и использовано по назначению. Об этом сообщается в записке, приложенной к письму Ф. И. Щербатского, которая хранится в ГАРФ вместе с его письмом и которую мы здесь тоже приводим.
В тексте письма сохранена авторская орфография, в том числе написание фамилии Щербатский (а не Щербатской, как принято в российской науке).
Доверительно 23.VIII.1917
Агинский дацан
ДОРОГОЙ СЕРГЕЙ ФЕДОРОВИЧ!
Перед отъездом отсюда хочу написать Вам об одном разговоре, который я имел с Жамцарановым105. О своей школьной политике он со мной молчал, ограничиваясь общими фразами о том, что есть кое-какие трения, но можно надеяться, что всё устроится. Также и по земельному вопросу он упоминал лишь об отдельных нарушениях прав бурят, а о тех законопроектах, которые они сейчас разрабатывают на съезде в Чите не сказал ни слова. Зато он довольно охотно говорил о деятельности Японии в Монголии. На неё уже обратило внимание наше М.И.Д. Живёт в Хайларе106 и особый его агент для наблюдения за японскими агентами, но по отзыву Жамцаранова человек не далекий и не развитой. В Ургу приезжал особый агент с конкретными японскими предложениями объединения Северной, Южной Монголии, Манжурии и Сев. [ерного] Китая, создания из этих частей одной большой империи. В цели японской политики будто не входит дальнейшее увеличение своей территории, они хотят сохранить государственную однородность и предварительно совершенно японизировать Корею и Манжурию, дав этим странам высокую культуру, а рядом хотели бы иметь полувассальное большое государство, через которое противодействовать всякому наступательному движению России. Сферой своего влияния они считают всю Монголию и весь Китайский Туркестан. Они носятся с проектом проведения жел. [езной] дороги по северной окраине пустыни. С Германией у Японии будто бы прекрасные в сущности отношения. Но участием России в войне и революцией Японцы очень довольны. Они готовы всеми силами помогать новой России оружием и деньгами в уверенности, что это только окончательно разорит и ослабит ее. Противодействия Америки своим планам Япония будто бы не боится. Между влияющими лицами обеих стран есть уже принципиальное соглашение, по которому будущая монгольская империя предоставляется эксплуатации Японии, а Сибирь, отделится ли она от России или нет, будет предоставлена во влияние Америке. В связи с этим стоит и тон влиятельной американской прессы, которая стала так поносить новую Россию, как она никогда не поносила Россию старого режима. Предложения Японского агента однако не были приняты правительством хутухты107, они просто ещё не доросли до таких планов. Тогда Японцы повели свой поход на Баргу108. В Южной Монголии, всецело находящейся в их руках, они обучили отряд в 4000 прекрасных дисциплинированных солдат, со своими офицерами, артиллерией и пулеметами и разгромили Баргутов109, часть которых перерезали и ограбили, а другая часть со скотом тремя дорогами потянулись в Халху110 и дальше. Вероятно часть их дойдет до Урянхая111 и отрежет и этот благодатный край от России. В Иркутске хотели было послать отряд на помощь Баргутам и было приказано 1000 казакам из Верхнеудинска выступить туда. Но последние обсудивши дело на комитете решили не выступать. На запрос нашего М.И.Д. Японцы отвечали, что офицеры отряда частные лица, на службе Японии не состоящие. Русских поселенцев в Барге не трогали. Был в Иркутске план направить на освободившиеся места в Барге русских поселенцев, но теперь это не выполнимо и вероятно их предупредят поселенцы японские. Школьные объединения бурят с монголами – одни учебники, один язык, те же учителя и тот же направляющий центр – не имеет ли в этом свете свое значение и не совершается ли в добавок на русские деньги?! Из Урги русское население бежит, невозможно жить вследствие падения курса. По Забайкальской дороге ежедневно идут два поезда битком набитые контрабандистами. Англичане с ними не стесняются, раздевают всех при обыске при выезде. С русской же стороны никакого осмотра нет, огромный штат служащих и все подкуплены. На днях служащие Забайк. [альской] дороги потребовали прекращения экспресса, как не-демократического поезда, в действительности же для того, чтобы иметь лишний поезд для провоза контрабанды. Его занимают главным образом служащие, разъезжающие по бесплатным билетам и солдаты, между Харбином и фронтами регулярные сношения посредством таких разъезжающих солдат. Паспортная система такая, какой не было никогда раньше, и также она бесполезна как раньше. Удостоверения можно достать где угодно и сколько угодно и страдают от нее только bona fide (благонадежные – Н.Ж.) пассажиры, которым ежеминутно нужно предъявлять свой паспорт. Закрытие границы на время было умной мерой, курс сразу поднялся, надо ее повторить, тем более, что есть Амурская дорога, которую желательно оживить. Вот куда хотелось бы мне съездить заглянуть – на Амур! Сегодня еду в Цугол112, потом на Онон в тунгузские дацаны113, потом в Баргузин. Здесь нашел сочинение Хайдуба114 о Sambandha-parīksa Дармакирти115, это pendant (в добавление – Н.Ж.) к изданному мною соч. [инению] Дандара116. О кризисе церкви Цон-хавы117 и успехах красношапочной118 агитации подробно писал в письме к Штернбергу119.
