— Тогда пошли к моей машине, домой поедем.
И уверенно шагнула на тропинку, ведущую в темный лес. Странно — но на этот раз мне не было страшно. Вот ну нисколько. После того что я пережила на поляне мне плевать было на всех неупокоенных этого леса. Позади мерно топал Серега.
— Магдалин, — позвал он.
— Что тебе?
— Поговорить хочу. Я же хотел тебе все рассказать, помнишь, когда у тебя полный дом ухажеров собрался, а ты…
— В машине поговорим, — отрезала я.
После этого мы молча дошли до кривой сосны, сели в бээмвушку и я посмотрела на часы. Нормально — третий час ночи. Добрые люди спят уже давно, а я…
А я завела машину, с горем пополам развернулась и поехала в город.
— Рассказывай, — велела я тогда Сереге.
— Что рассказывать? — тоскливо спросил он, отвернувшись.
— Не зли меня, Серега, — посоветовала я. — Для начала — как ты вообще тут оказался.
— А я откуда знаю! — тонко, по-заячьи вскрикнул он.
— Сережа, я сейчас нервная, — зло сказала я. — На временную потерю памяти можешь не ссылаться — я отлично знаю, что ты все помнишь.
— Она заколдовала меня!
— Но память не отняла! — рявкнула я.
— Если бы я не был заколдован, я бы никогда такого не сделал!
Злая как сто чертей я повернулась к нему и раздельно прошипела:
— Как ты тут оказался??? Ты русский язык вообще понимаешь??? Я тебя не спрашиваю, почему ты на полянке ей помогал!!!
Серега сжался в размерах, с испугом глядя на меня, нависшую над ним.
— Она позвонила, попросила приехать дров наколоть, — пискнул он. — Я приехал, она меня чаем напоила, и я как не я стал.
— А с чего это ты у нее дровосеком-то служишь? — поразилась я.
Серега вздохнул, сжался еще посильнее и начал каяться.
С Оксаной он познакомился когда я связалась с Димочкой. Бедный парень прекрасно видел, что я с Ворона глаз не свожу, а на него — ноль эмоций. И однажды он плюнул и пошел по ведьмам — привораживать. А что? То что это работает, он убедился, общаясь со мной, а на то что он своим обаянием на меня подействует — надежды у него уже не было. Я не видела Серегу в упор.
— Сережа, — прервала я его, — а ты забыл что ты в то время был женат на моей лучшей подруге, а?
— Магдалиночка, я не виноват, что я сначала женился на ней, а потом ты в город вернулась и пришла к нам в гости.
— Конечно не виноват, — устало сказала я. — Продолжай.
Решив меня привораживать, Серега попал к Оксане. Она единственная из нас брала всех без разбора, не спрашивая никаких рекомендаций. Мы обычно предпочитали работать на сильных мира сего — да, они нечасто попадали к нам, однако каждый сеанс давал пару месяцев безбедной жизни. Оксана же работала как конвейер, не позволяя себе лениться. Давала объявление в газете, и делала все без разбора по доступным расценкам. Так что Серега просто теоретически миновать ее не мог, только что на какую-нибудь дикую ведьму б напал, хотя я лично про таких давно не слыхала.
Оксана потом признавалась Сереге, что онемела, увидев его на пороге у себя. Уж очень он был похож на ее давнюю любовь, жениха, которого насмерть сбил пьяный водитель за неделю до свадьбы. Его тоже звали Сережей. А Оксане тогда было всего двадцать лет.
Потому Оксана приняла Серегу как родного, глаз с него не сводила, напоила-накормила и выслушала. А Серега, дурачок, подумал — какая добрая тетенька, да и выложил ей все.
К тому времени она уже успела украсть у меня драгоценнейшую Книгу — Библию Ведьмы, а я ей за это — переломать руки. В общем, мы были врагами. Не знаю, о чем думала Оксана, когда Серега ей все выложил. Наверняка она ему погадала и увидела, что у него ко мне любовь — а не влюбленность, и приворожить его к себе у ней не выйдет. Наверняка понимала, что Сереге двадцать шесть, а ей — тридцать семь, какая может быть любовь?
Но сердце женское — оно глупое, когда касается любви. И Оксана принялась плести сети.
Серега стал забегать к ней и просто так, поболтать и попить чая, а Оксана этому была только рада. Думаю, она пыталась ему в еде давать приворот, любая бы на ее месте так сделала. Однако ничего у нее, конечно же, не вышло. И тогда она решила устранить предмет его любви-то есть меня. Серега к тому моменту переехал и стал моим соседом, и она дала ему пучок стальных игл и велела воткнуть их мне над дверью, якобы чтобы приворожить. Серега так и сделал, не зная что садит мне этим скоротечный рак.
Шло время, я так и не приворожилась, зато поехала лечиться в Швейцарию, бросив Серегу на произвол судьбы. Оксана же объяснила парню, что раз ничего не вышло с колдовством, значит уж совсем я его ни во что не ставлю.
Серега забросил краски, кисти и запил. Напившись, он ехал к Оксане — она всегда была ему рада, выслушивала его пьяный бред и гладила по головке.
Да уж, это она умеет, тут я его понимала. Сама припомнила, как она мне еще несколько часов назад мамой родной казалась.
— Останови у ларька, сигарет надо купить, курить хочу — невмочь, — прервавшись, сказал Серега.
Мы как раз проезжали по Колосовке, мимо железной будочки под одиноким желтым фонарем.
— Да там вроде закрыто, — с сомнением сказала я.
— Спят просто, я растолкаю, — уверенно сказал Серега.
Я пожала плечами, притормозила, а Серега вылез из машины и стремглав юркнул в узенькую улочку — только пятки сверкнули. Я второй раз пожала плечами и поехала дальше.
Хочет морозиться ночью — его дело. Наверно ему просто стыдно передо мной за то, что произошло на поляне. Хотя на самом деле я на него зла не таила — под Петлей рабства собственного ребенка удавишь, и глазом не моргнешь. Жаль что рассказ он свой на полдороге бросил. Хотя основное я и так поняла еще на поляне — Оксана любила Серегу. А он любил меня.
Дома я обработала раны, напилась таблеток и позвонила Вишневскому.
— Але, — раздался сонный девичий голосок.
— Алё, — вздохнула я. — Сашка дома?
— Ага, разбудить?
— Да нет, не стоит, — грустно улыбнулась я.
Вот и все.
А что я хотела? Вишневский парень красивый, с руками оторвут…
На глаза попался численник, я оторвала листик и посмотрела, что готовит мне следующий день.
Суббота, четырнадцатое, луна в Козероге.
По дороге в спальню я размышляла — не удавиться ль мне сразу, что б не мучаться?
Поспать мне не дали. Только — только я провалилась в сон, как под ухом нудно запиликал телефон. Я попыталась нахлобучить на ухо подушку, однако гадкий телефон заткнулся на секунду и зазвонил снова. На четвертом раунде я не выдержала.
— Алло! — рявкнула я. Убила б гада!
— Алло! — рявкнул мне из трубки Зырян — еще грознее. — Марья, ты?
— Я.
— Чего до тебя не дозвониться?
— Дела у меня, — вздохнула я, села на кровати и настроилась на неприятный разговор.
— Рассказывай, что нарыла! — приказал он.
— Нарыла то, что девушку зовут Ларисой Вороновой, одиннадцать лет назад она училась в Екатеринграде, потом в Заславске, а больше ее никто не видел.
— Не понял. Ты что, ее еще не нашла? — в голосе Зыряна проскочили нехорошие нотки.
— Делаю что могу, — сухо ответила я. — Я не следователь и не частный детектив.
— Мать-то дорога? — снова завел он.
— Зырян, — усмехнулась я. — Она мне столько лет кровь пила, что я даже не знаю, что тебе и сказать…
— То есть ты отказываешься искать деньги и девку?
— Да нет, не отказываюсь конечно, — вздохнула я. — Мать ведь все-таки, какая б не была.
Зырян помолчал, потом сказал:
— Помощь надо?
Я тоже помолчала, подумала и согласилась:
— Нужна. За Колосовкой в лесу труп бабы одной в лоханке лежит, убрать бы…
Подобное Зыряну можно было поручить без проблем. В таком деле — он всегда поможет, это по понятиям, и никогда не сдаст ментам.
— В какой лоханке? — не понял меня Зырян.
— Ну ванночка детская, пластмассовая, — пояснила я.
— Ну-ка, Марья, давай подробно, что за бабу ты в лесу завалила!
— Да не заваливала я никого, — возмутилась я. — Она сама меня чуть не завалила, боюсь только что как бы следы там мои не остались, ментам потом ничего не докажешь.
— Самооборона? — понимающе хмыкнул он. — Дорогу расскажи подробнее.
— Дорога простая — проезжаешь насквозь Колосовку, за околицей там одна дорога в лес, вот по ней и едешь несколько километров до развилки у кривой сосны. Там оставляешь машину, и справа будет тропинка вглубь леса. По ней километра три — и выйдешь на круглую поляну посередине там костер разложен, а сбоку ванночка с голой бабой.
— С голой? — переспросил он.
— С голой, — подтвердила я.
— Я с тебя фигею, — сказал он и я впервые уловила в его голосе нотки растерянности.
— Зырян, так ты как, почистишь? — снова задала я вопрос.
— Конечно, — вздохнул он. — Сейчас ребят пошлю.
— Тогда я пойду спать, ладно?
— Ладно, — нехотя сказал он. — Ты уж, Марья, не тяни с делом-то, твоя мать мне уж поперек горла стоит.
