Главный инспектор по охране дичи Джеральд Келлог читал рапорт, задумчиво теребя выгоревшие усы. Его розовая лысина маслянисто блестела в лучах утреннего солнца. Наконец он поднял голову и взглянул на Кхамиси через серповидные стекла очков.
— И вы хотите, чтобы я принял ваш рапорт, мистер Тейлор? — Келлог ткнул пальцем в желтоватую бумагу. — «Неизвестный крупный хищник»… Больше вы ничего не можете сказать о звере, который убил и утащил куда-то доктора Фэрфилд?
— Сэр, я не сумел подробно рассмотреть животное. Знаю только, что зверь был крупный и покрытый белой шерстью.
— Наверняка львица, — заключил Келлог.
— Нет, сэр…
— Вы же сами сказали, что не рассмотрели зверя?
— Да, сэр… Зверь, которого я видел, не похож ни на одного из хищников нашего заповедника.
— Кого же тогда вы видели?
Кхамиси промолчал. Он понимал, что слово «укуфа» нельзя произносить при свете дня, если не хочешь, чтобы тебя подняли на смех: «Что с него взять, он же из отсталого племени! Суеверный!»
— Так вы говорите, что на доктора Фэрфилд напал зверь, которого вы толком не рассмотрели и не можете описать подробно…
Кхамиси медленно кивнул.
— Поэтому вы убежали и спрятались в водоеме? — Главный инспектор Келлог скомкал рапорт. — Вы понимаете, как это отразится на нашей службе? Один из инспекторов заповедника бросает шестидесятилетнюю женщину на растерзание хищнику, а сам спасается бегством. Поджав хвост и толком не узнав, что случилось!
— Сэр, вы несправедливы…
— Справедливость? — загремел инспектор так, чтобы его голос услышали в соседней комнате, где собрался весь персонал заповедника. — А справедливо, по-вашему, что мне придется звонить родне доктора Фэрфилд и сообщать, что на их мать или бабушку напал зверь и съел ее, а инспектор по дичи, заметьте, вооруженный, убежал и спрятался?!
— Я ничего не мог поделать.
— Только спасти собственную… шкуру.
Кхамиси почти услышал непроизнесенное слово: собственную черную шкуру.
Джеральд Келлог не побоялся бы уволить Кхамиси. Семейство главного инспектора имело деловые и родственные связи в старом правительстве жителей Южно-Африканской Республики голландского происхождения. Он принадлежал к членам привилегированного клуба для белых, которые сохранили экономическое могущество даже после падения режима апартеида. Уже давно приняли новые законы и сняли некоторые политические барьеры, однако бизнес в Южной Африке остался бизнесом. Компания «Де Бирс» по-прежнему владела алмазными копями. Вааленбергам принадлежало почти все остальное.
Как говорится, торопись медленно.
Заняв должность белого, Кхамиси сделал шаг, который приоткрыл двери карьеры для следующих поколений коренных жителей. Поэтому сейчас он спокойно ответил:
— Я уверен, что сыщики обследуют то место и признают мои действия правомерными.
— Ой ли, мистер Тейлор? Я послал туда дюжину людей через час после того, как глубокой ночью в грязной луже вас обнаружил поисково-спасательный вертолет. Через пятнадцать минут они сообщили, что нашли труп самки носорога, обглоданный шакалами и гиенами. Никаких следов детеныша, о котором вы пишете. И что главное, никаких следов доктора Фэрфилд.
Кхамиси покачал головой, возражая против обвинений. Он вспомнил долгое бдение в водоеме. Сначала казалось, что день никогда не кончится, а ночью стало еще хуже. С той минуты, как солнце закатилось, Кхамиси постоянно ждал нападения из темноты. По долине разносились безумный хохот гиен и тявканье шакалов, а также яростное рычание и пронзительные крики падальщиков, дерущихся из-за добычи.
Появление животных-падальщиков заставило Кхамиси поверить в то, что дорога к джипу свободна. Если вернулись обычные гиены и шакалы, то укуфа, скорее всего, ушла.
И все-таки он не отважился выбраться из пруда. Крики доктора Фэрфилд все еще звучали у него в ушах.
— Наверняка там есть и другие следы…
— Да, есть.
Кхамиси воспрянул духом. Если ему удастся доказать…
— Львиные следы, — уточнил главный инспектор Келлог. — Двух взрослых самок. Как я и говорил.
— Львы?
— Да. Уверен, что у нас найдутся фотографии этих необычных созданий. Советую хорошенько их изучить, чтобы впредь при встрече ни с кем не путать. У вас теперь будет много свободного времени.
— Сэр?
— Я временно отстраняю вас от работы, мистер Тейлор.
Кхамиси сумел скрыть, как тяжело воспринял этот удар. Он понимал: будь на его месте другой, белый инспектор, к нему проявили бы снисходительность. А Кхамиси — все равно что одетый в шкуру житель местного племени. И все же он знал, что спорить бесполезно, будет только хуже.
— И отменяю ваше жалованье, мистер Тейлор. До тех пор, пока не закончится расследование.
Кхамиси знал, чем заканчиваются такие расследования.
— Местные полицейские поручили мне проинформировать вас о том, что вам не дозволяется покидать место жительства. По причине расследования уголовного дела о преступной небрежности.
Кхамиси зажмурился.
Солнце взошло, а ночной кошмар все не кончался.
Спустя десять минут Джеральд Келлог по-прежнему сидел за столом в пустом кабинете. Он провел ладонью по вспотевшей макушке, как будто протирал яблоко. Тревожная складка у губ так и не расправилась. Совсем недавно главный инспектор думал, что ночь вообще никогда не кончится. Пришлось решать множество проблем, да и сейчас оставались тысячи мелочей, до которых не дошли руки: пообщаться с газетчиками и репортерами, связаться с семьей и подругой пропавшей женщины…
Келлог только покачал головой: да, сегодня основная проблема — доктор Пола Кейн. Он знал, что слово «партнерство» немолодые ученые дамы понимали не только как совместные исследования. Когда доктор Фэрфилд не вернулась из дневной поездки, именно Пола Кейн потребовала отправить поисково-спасательный вертолет.
Разбуженный среди ночи Джеральд пробовал возражать против вылета вертолета: ученым не впервой ночевать в лесу. Однако когда он узнал, куда уехали доктор Фэрфилд с инспектором, то живо выпрыгнул из кровати. Они пропали у северо-западной границы, отделявшей национальный парк от заповедника Вааленбергов.
Поиски в этом регионе требовали личного контроля.
Ночь прошла, как в лихорадке. Пришлось немало побегать и отдать сотню приказов, но все, кажется, улеглось. Джинна загнали обратно в бутылку. Оставалось разрешить последнее затруднение, причем тянуть никак нельзя.
Келлог снял трубку телефона и набрал номер. Постукивая карандашом по записной книжке, он ждал ответа.
— Докладывайте, — раздался краткий приказ.
— Я только что с ним поговорил.
— И что же?
— Он ничего не видел… вернее, не рассмотрел.
— Что это значит?
— Говорит, мелькнул зверь. Какой именно, точно не знает.
Голос в трубке замолчал. Келлог нервно заторопился:
— Рапорт переделаем. Напишем, что парень якобы видел львов. Для достоверности подстрелим несколько штук и через день-другой дело закроем. Я, кстати, отстранил парня от работы.
— Очень хорошо. Вы знаете, как поступить.
Келлог возразил:
— Я хорошенько напугал его, не думаю…
— Вот именно, не думайте. Получили приказ — исполняйте. Все должно выглядеть как несчастный случай.
Абонент отключился.
Келлог опустил трубку на аппарат. В комнате вдруг стало душно, несмотря на кондиционер и вентилятор. День неотвратимо вступал в свои права, и уже ничто не могло противостоять обжигающему зною саванны.
Однако не жара заставила скатиться капельку пота со лба Келлога.
«Получили приказ — исполняйте».
Не подчиниться нельзя.
Инспектор бросил взгляд на лежавший перед ним листок бумаги. Разговаривая по телефону, он рассеянно чертил карандашом и теперь смотрел на проявившийся символ своего страха.
![]()
Келлог поспешно зачеркнул рисунок, потом вырвал листок из записной книжки и порвал на мелкие части. Никогда не оставлять никаких улик — таково было правило. Приказ есть приказ. Все должно выглядеть как несчастный случай.
