Но он молчал. Молчал, когда мой помощник порвал парус, когда не нашли пропавший ящик с напитками, когда сломался топливопровод и кокпит залило соляркой. Паника нарастала. Люди становились все более нервными и бестолковыми, а Стренг молча стоял, бесстрастно наблюдая.
Хотелось думать, что он спокоен и уверен в себе, но я больше склонялся к мысли, что доктор впал в коллапс от величия миссии, неподготовленности корабля и некомпетентности окружающих…
Но теперь он стоял в отрепетированной позе рядом с «Аркадянином», держась правой рукой за ванты. Когда камеры разыскали приближающуюся слева унылую фигуру Хейзл Стренг, Сюзанна тактично ретировалась.
— У нее не слишком привлекательный вид, — признавался мне Баркер раньше. — Я даже думал снять Сюзанну вместо его жены, но это большая сцена, и риск слишком велик.
Он кивнул в сторону независимого наблюдателя, который прибыл этим утром и осматривал яхту в поисках скрытых механизмов.
Я посмотрел на монитор. Хейзл Стренг показали крупным планом, и, готов поклясться, на щеках у нее блестели настоящие слезы, когда она подошла к мужу. Они поцеловались абсолютно искренне. За камерой Баркер жестикулировал, как дирижер, произнося инструкции одними губами и воздевая глаза к небу, когда какая-нибудь маленькая деталь оскорбляла его чувства.
Он был художником-профессионалом, преисполненным решимости выжать максимум экспрессии из своего полотна. Я заметил, что независимый наблюдатель — какой-то профессор права с Земли в творческом отпуске — неохотно улыбается, отдавая должное церемонии.
Мимо меня пронесся Баркер.
— Боже мой, — бормотал он, вытирая лоб большим белым носовым платком. Мне показалось, что Стренга чуть не стошнило, когда проклятая жена его целовала.
Баркер подошел к возвышению, на котором толпились почетные гости, сказал несколько слов Алтее Гант, кивнул загадочной фигуре Хедерингтона в инвалидном кресле и вернулся. Мы наблюдали, как Стренг с женой говорят друг другу то, что полагается говорить в подобных обстоятельствах.
— Звук отключен, — благоговейно пояснил Баркер. — Эти бесценные слова не для ушей публики.
Наконец в кадр слева пошла хедерингтоновская свита, Баркер шагнул к микрофону, сказал несколько вступительных слов и уступил место Алтее Гант.
Нет нужды подробно останавливаться на выступлении мисс Гант: она упомянула по очереди Стренга, пустынное море, Бога, Хедерингтона и планы Организации насчет Аркадии. Ее речь никак нельзя было назвать вдохновенной, но, вероятно, она больше всего подходила к такому случаю. Она закончилась на слащавой сентиментальной ноте, и один из подручных положил на стол перед инвалидным креслом какую-то коробку. Великий человек слегка кивнул, как бы давая коробке свое благословение. Алтея Гант сняла крышку.
Она вынула земного сиамского кота среднего размера.
— Корабельный кот — древнейшая традиция путешествий по могучим океанам планеты Земля, — сказала мисс Гант, и ее худощавое лицо сморщилось в задушевной улыбке, тогда как животное тщетно вырывалось у нее из рук. — И мы не станем лишать нашего мужественного пионера единственного маленького товарища. Ральф, я дарю вам Мелиссу, и пусть она сопровождает вас в этом историческом плавании.
Стренг в полной растерянности боязливо взял животное и зажал его под мышкой, освобождая руки, потому что теперь вперед вышел Баркер, неся еще один подарок.
— Мой подарок — это то, что издавна берут одинокие люди в открытое море, — продекламировал рекламный агент. — Я надеюсь, что мой дар даст тебе столько же радости, пищи для ума и утешения в беде, сколько дал мне.
С этими словами, сохраняя совершенно серьезный вид, Морт вручил Стренгу Библию в черном переплете с огромным крестом на обложке.
— Благодарю, — пробормотал Стренг, борясь с кошкой.
— Там, на внутренней стороне обложки, есть посвящение, — прерывающимся от волнения голосом проговорил Баркер. — Пожалуйста, дружище, не читай его сейчас. Подожди, пока не скроешься за горизонтом.
Он вытащил огромный носовой платок и приложил его к глазам.
Тем временем Алтея Гант с не меньшим изяществом подарила миссис Стренг кошкиного дружка, не преминув разжевать Сектору всю символичность подарка.
— Самая трудная роль выпадает тем, кто остается, — изрекла она весьма, на мой взгляд, сомнительную сентенцию.
Стренг забросил все в кокпит и остановился в нерешительности, чувствуя, как и все мы, что близится развязка. Однако Баркер обо всем позаботился. Собравшийся рыболовный флот в унисон загудел сиренами и выпустил из шлангов струи воды в небо. Стренг вскочил на катамаран. Концы забросили на палубу, подняли паруса. Кошка прыгнула на крышу каюты и стояла, с тревогой наблюдая, как между ней и безопасностью разверзается пространство, заполненное бурой водой.
Мы запрыгнули в катер и присоединились к флотилии траулеров, скиттеров и других судов, провожавших Стренга и «Аркадянина» вниз по Дельте. С причала, запруженного толпой, послышался шум, но микрофоны к этому времени уже выключили.
— Отныне он один, — заметил Баркер, стоя рядом со мной и Сюзанной в просторном кокпите катера.
Монитор на сиденье передавал сразу несколько планов. Слева виднелась спина Стренга, который наклонился, возясь с чем-то. На другой картинке мы увидели сверху, как Стренг на мгновение поднял голову, поправил курс и снова стал распутывать что-то похожее на оргию спаривающихся змей.
— Монкриф, осел, чтоб тебя черти взяли! — прокричал голос Стренга; я оторвался от экрана и обнаружил, что мы поравнялись с катамараном. Неужели ты не мог навести порядок до отплытия?
Налетел порыв ветра, и катамаран быстро оторвался от нас — паруса тянули хорошо. Я повернулся к Баркеру.
— Это пошло в эфир?
Я был в бешенстве.
— Конечно, Кев. Отныне ничто не проходит цензуру — таков договор. Стренг постоянно в эфире, кроме глубокой ночи, когда все равно ничего не происходит.
— Какая же это реклама для меня? Он назвал меня ослом!
— Тише, успокойся. Это хороший момент: видно, что нашему яхтсмену не чужды человеческие слабости. У нас впереди месяцы, чтобы продать твой товар, Кев. А сейчас выжмем все, что можно, из острого момента. Большая часть плавания будет чертовски скучной.
Стренг вырвался далеко вперед и точно по фарватеру вышел на более широкий участок Дельты. Скиттеры носились вокруг него, как москиты, но остальные суда отставали. Я взглянул на северную скалу: в знакомых очертаниях утесов появилось что-то непривычное. Я схватил бинокль.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
