— Самое трудное впереди, от Лару можно ждать чего угодно, Дилан. Теперь я понимаю: вся эта концепция Ромба была величайшей глупостью Конфедерации! Самых блестящих, самых преступных психопатов посылают в одно-единственное место. Выживший в такой борьбе по-своему совершенен — одарен, полностью аморален, абсолютно безжалостен! Этот Лару обмозговал все возможности раздавить меня…
— Но тебе удалось обойти его ловушки, — заметила она, — и он решил сотрудничать с тобой. Если он настолько умен, то почему же он так поступил?
— Встань на его место. Он безумно боится, что его огромная, растущая власть может рассыпаться в прах. Он боялся и раньше, а теперь, когда одного из властителей убили, страх превратился в навязчивую идею. Лучшие умы Цербера ищут совершенное решение. И не могут найти. Лару нуждается в проекте "Феникс". Даже подозревая какой-то обман, он готов работать со мной, у него нет выбора! Он рассчитывает, что перехитрит меня раньше, чем я его.
— Ты уверен, что он чувствует подвох?
Я кивнул:
— Как сказал Боген, профессионал чует профессионала за версту. Если я решу задачу проекта, у него будут все основания бояться меня еще больше. Однако он знает, что мне придется провернуть массу дел, и надеется вычислить момент вовремя. Именно поэтому он дал мне свободу действий и согласился на мои условия.
Она посмотрела на меня:
— А ты справишься?
Я пожал плечами:
— Не имею ни малейшего представления. Это будет зависеть от Отаха, от моего двойника, от Крега и его руководства… Остается уповать на них всех!
Вскоре мы были в клинике Дюмония. Лару не терял времени: в каждом углу сидели его агенты. Дюмоний выглядел изумленным.
— Что ж, вы сорвали с себя маску, — как бы случайно заметил он.
— Почему бы и нет? Она всегда была ненадежной. И раз уж вы знали об этом, то когда-нибудь это все равно обнаружилось.
Он поморщился:
— Неужели у меня такая плохая репутация?
— Нет. Вы именно тот, за кого себя выдаете. Но с таким же успехом вы могли быть и самим Вагантом Лару. В таком мире все возможно.
Это показалось ему забавным.
— Знаете, это типичная проблема Цербера — паранойя. По милости Конфедерации, среди нас полно психопатов и преступников; необходимо нечто серьезное, чтобы держать их в узде: это угроза наказания или смерти. Может быть, именно поэтому я люблю эту планету: какое поле для моей деятельности!
Последние несколько недель я много думал о Сварке Дюмонии. Он был живым олицетворением противоречий — личность с преступными наклонностями, одновременно полностью посвятившая себя пациентам.
— Ваша мысль о том, что я мог быть Лару, — заметил он, — классический случай паранойи. Но я не Лару. И никогда не мог быть им по той простой причине, что я ненавижу власть. Ненавижу все учреждения, начиная с Конфедерации и правительства Цербера и кончая местным медицинским обществом. Все они — организованные муравейники. Созданные, чтобы душить и сковывать индивидуальность. Надо сказать, у них это здорово получается. Религии — то же самое, если не хуже. Догма! Вы должны верить в нечто, вы должны поступать так, а не иначе. Тратить время на глупые ритуалы, вместо того чтобы заниматься делом. Знаете, только в одном Медламе сто семьдесят конфессий? Все, начиная с католической церкви и ортодоксального иудаизма — не забудьте о проблеме смены пола, обрезания и прочего, — и кончая безумными культами. "Боги спят внутри Цербера и когда-нибудь проснутся, чтобы взять нас во время второго пришествия" — и тому подобное.
— Значит, вы анархист?
— Пожалуй. Этакий денди в костюме от хорошего портного, владеющий виллой и личным флаером. Знаете, именно в этом ошибка философов древности: анархизм не является инструментом масс. Наоборот! Массы хотят, чтобы их куда-то вели. Иначе они бы не справились с сознанием всех этих бюрократических структур, которые им предписывают, как надо и как нельзя думать. Единственное, что можно сделать с коллективным сознанием, это периодически встряхивать его, давать ему революционный пинок. К сожалению, потрясение быстро проходит — возникают новые догмы и бюрократии. Но оно полезно. Когда Конфедерация превратилась в столь упорядоченное общество, что даже мелкий бунт стал невозможен, именно тогда она начала загнивать.
Я прозревал, к чему он клонит:
— Вы считаете меня местным революционером?
— Может быть, вы лишитесь своей глупой головы, а может быть, пнете их как следует. Со временем вы станете тем, кого вы уничтожили, но потом придет какой-нибудь умный прохиндей, и история повторится. Так и циркулируют жизненные соки…
Я пожал плечами. Нет, я не представлял себя в роли нового Лару.
— Но вы станете им, — продолжал психиатр. — Вы признались мне, что испытали дурное предчувствие и страх, когда встретились с ним. Знаете, почему? В глубине души вы знали, что смотрели на самого себя.
— Я не жажду власти.
— Потому что у вас никогда не было такой власти, и вы не представляете, что она может сделать с вами. Нет, вы любите побеждать противника (не важно, человека или систему) и демонстрировать свое превосходство.
— Искренне надеюсь, что вы ошибаетесь. Но даже в том невероятном случае, если я стану властителем Цербера, я буду часто приходить к вам. Чтобы вы ставили меня на место. Хорошо?
Он не улыбнулся:
— Этого не будет. Вы предпочтете не верить моим словам, вам это надоест. У меня уже есть печальный опыт: двадцать лет назад у меня состоялся почти такой же разговор с Вагантом Лару.
— Что?!
Он кивнул:
— Они приходили и уходили на моих глазах, я помог ему занять это место, помогу и вам, но ничего не изменится.
— Почему же вы еще живы, доктор?
Он усмехнулся:
— Мой маленький секрет. Не забудьте: каждый, кто правил Цербером, был моим пациентом.
— В том числе и я? — пробормотал я, обращаясь, наверное, сам к себе.
Передо мной был умнейший и хитрейший человек на этой планете — и, как ни странно, его не нужно было бояться. По крайней мере, пока нынешняя власть противоречила его взглядам.
— Давайте перейдем к насущным вопросам, — предложил я, чувствуя себя все неуютнее. — Вы сказали, что, если с Дилан снимут обвинения, вы проведете полное лечение. Что надо делать теперь?
Он перешел на профессиональный тон:
— Пустить все на самотек — это самый безопасный путь. Сейчас ей намного лучше. Большая часть ее прежней индивидуальности вернулась, частично восстановилась уверенность в себе. Остался страх потерять вас. Есть только один способ разубедить ее, но он чрезвычайно рискован для вас обоих.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
