на улицу выходят в медицинских масках и только с электронными пропусками в смартфонах — в той самой штуковине, которую я вам показал. А если у вас нет такого пропуска, то вас штрафует полиция. Сумма штрафа — 4 тысячи рублей.
— Сколько? — не поверил своим ушам хозяин квартиры.
— Я забыл вам сказать, что цены у нас будут другие, чем здесь, причем с каждым годом из-за инфляции они растут и растут. И конца этому не видно. Так что ваша система против нашей — это детский сад против публичного дома. Кстати, проституция у нас фактически легализована, как и наркомания, гомосексуализм и другие прелести, так называемого, свободного мира. Двенадцать лет назад у нас была кровопролитная война с Грузией, а сейчас мы фактически воюем с Украиной, где Степан Бандера стал национальным героем. У нас развалена промышленность и мы живём за счёт того, что гоним нефть, газ и другое сырьё на Запад. Если ваши коррупционеры зарывали деньги в землю, поскольку их нельзя было здесь отоварить, то наши чуть ли не ежедневно вывозят миллиарды долларов за рубеж, где скупают себе целые острова, особняки, яхты и так далее. А ещё недавно нам подняли пенсионный возраст — женщинам до 60 лет, а мужчинам до 65. Так что, развалив Советский Союз, вы погнались за журавлём в небе, упустив из рук синицу.
Когда Шорин закончил свой монолог, в комнате наступила такая звенящая тишина, что пролети здесь муха и этот звук был бы подобен грому. Хозяин квартиры сидел совершенно потрясенный и раздавленный от услышанного. Все его марксистские мечтания, которые он вместе с товарищами неоднократно горячо обсуждал вот в этой самой комнате, теперь летели в тартарары. И как теперь жить с этой новой информацией, было непонятно.
— В любом случае наша единственная задача на данный момент — это спасти Дмитрия Кузнецова от гибели, — вновь вернул собеседника к действительности Шорин. — Вы помните, когда и во сколько часов вам надо быть у метро «Арбатская», у старого вестибюля?
— Конечно, помню: 2 ноября до 21 часа 10 минут, — ответил хозяин квартиры практически без запинки.
— В таком случае, давайте расставаться, — и Шорин первым поднялся со своего места.
— У вас же есть ещё два часа, — напомнил гостю о времени на визитке Кулешов.
— Именно поэтому я и ухожу — хочу подышать советским воздухом, — сообщил Шорин. — Я ведь был девятилетним пацаном, когда Союз развалился. Смутные воспоминания остались, но они уже почти стёрлись. Хочу их восстановить.
— Так, может, вам своих родителей навестить? — предложил неожиданный ход Кулешов.
— К сожалению, я не знаю их точного адреса образца 1982 года. Где-то за Красносельской, а где именно мать не говорила.
— Тогда я мог бы стать вашим гидом в этой прогулке по нашему району, — выступил с новой идеей гостеприимный хозяин.
— Спасибо, но одному мне будет комфортней, — вежливо отклонил и это предложение Шорин.
— Тогда возьмите хотя бы это — пригодится, — и Кулешов достал из кармана смятую купюру.
Это была «трёшка» — три советских рубля, на которые можно было, например, три раза плотно пообедать в столовой или хорошо посидеть в кафе. Поначалу Шорин хотел было отказаться, но потом он подумал, что эти деньги даются от чистого сердца, и принял этот подарок. На том они и расстались, обменявшись на прощание крепким рукопожатием.
13 апреля 2020 года, понедельник, Москва, режим карантина, «Фокус-Покус Сити Холл»
— Вы кто такой, товарищ? — с удивлением спросил Изюмов, отрываясь от монитора.
— Меня зовут Вийченцо, я ассистент всемирно известного профессора человековедческих наук Вóландова, — представился гость, проходя к столу и вручая хозяину кабинета визитку.
Взяв её в руки и прочитав выбитые на ней инициалы, администратор наморщил лоб:
— Что-то я не слышал ни о каком профессоре Вóландове?
— Как же так можно, уважаемый Яков Самсонович, не знать такого человека, — с укоризной в голосе произнёс посетитель. — Его весь мир знает, всё прогрессивное и даже не очень прогрессивное человечество, а вы до сих пор остаётесь в неведении.
— А чем конкретно он занимается? — продолжая держать визитку в руках, вопрошал администратор.
— Он возглавляет всемирно известное открытое общество закрытого типа, которое занимается благотворительностью. Он вхож в самые высокие сферы, его знают и почитают практически все сильные мира сего. Да что я вам рассказываю — вы сами посмотрите и убедитесь, — и гость кивнул на монитор компьютера. — Наберите «профессор Вóландов» и вам всё станет понятно.
Администратор повернулся к монитору и набрал на клавиатуре два названных слова. И тут же на экране возникла череда больших цветных фотографий, на которых был изображён высокий седовласый мужчина в элегантном двубортном костюме в полоску и с белой тростью в руке. Вот он был с Королевой Великобритании Елизаветой, а вот с президентами США разных лет, а вот с главами Франции, Италии, Испании, Германии и другими высокопоставленными особами, с которыми он мило улыбался, жал им руки, а с иными и вовсе стоял чуть ли не в обнимку.
— А это он с кем? — спросил у гостя Изюмов, не узнав одного из собеседников профессора Вóландова.
— Это он с банкиром Ротшильдом — слыхали о таком? — последовал ответ. — А это уже с Рокфеллером, Джорджем Соросом, Генри Киссенджером и Збигневом Бжезинским. И все, заметьте, весьма уважаемые люди.
— А зачем он приехал в Москву и что ему надо от нас? — отрываясь от монитора, задал очередной вопрос Изюмов.
— Он хочет выступить здесь перед лучшими людьми вашего города, перед, так сказать, избранными.
— Как выступить? — искренне удивился администратор. — Да у нас же жёсткий карантин, все увеселительные учреждения закрыты и неизвестно когда будут открыты.
— Для профессора Вóландова нет никаких преград, — с обаятельной улыбкой на устах молвил гость. — Если надо, он уговорит любого вашего большого начальника, невзирая на его статус. Например, с мэрией мы уже договорились.
— Не может быть! — не поверил этому заявлению администратор.
Вместо ответа гость поднял с телефонного аппарата трубку и, глядя в глаза Изюмову, спросил:
— Вы заместителя мэра Геннадия Петровича знаете? Тогда поговорите с ним сами, — и гость, набрав нужный номер, передал трубку администратору.
Вскоре на другом конце провода Изюмов действительно услышал голос заместителя мэра:
— Да, я слушаю.
— Геннадий Петрович, тут ко мне…
— Яков Самсонович, вы по поводу профессора Вóландова? Всё нормально, мы согласны.
— С чем согласны? — спросил Изюмов, но ответа услышать не успел — на другом конце провода повесили трубку.
— Я же вам говорил, что наверху уже всё улажено, — вновь вступил в разговор ассистент профессора. — Да и трудно было бы себе представить, чтобы здесь отказали
