Третью группу составляли активные контрреволюционеры, которые либо были застигнуты врасплох нашими мобилизациями, либо имели свои самостоятельные цели, выжидали благоприятного момента для измены».
Вот он, будучи наркомом, этими «неподвижными и бездарными» и «активными контрреволюционерами», и нашпиговал командный состав Красной Армии. В результате получили многочисленные случаи измен «военспецов» и переходов их к противнику с оперативными планами.
А тех коммунистов, которые приехали на 8-ой съезд с намерением набить ему морду, потом обозвал «военной оппозицией». И сам же признался, что оппозиция была чего-то не очень оппозиционной:
«Решение съезда были приняты единогласно при одном воздержавшемся. Объясняется это тем, что оппозиция успела отказаться от своих наиболее принципиальных предрассудков».
Только и «предрассудков», по большому счету не было, потому
«Докладчик оппозиции Смирнов уже прямо возражал против утверждения Сокольникова, что:
„одни будто бы стоят за партизанскую армию, а другие за регулярную“. По словам Смирнова, в вопросе о привлечении военных специалистов „никаких разногласий с господствующим течением в нашей военной политике у нас нет.“»
(Л. Троцкий).
Но не зря Лёва убрался из Москвы в дни работы съезда.
«В ходе обсуждения военного вопроса многие делегаты съезда резко и справедливо критиковали центральные военные учреждения и деятельность Троцкого, как Председателя Реввоенсовета Республики. Они отмечали, что Троцкий и другие руководители военного ведомства не знают положения дел на фронте, не созывают армейских коммунистов, не совещаются с ними. Делегаты рассказывали, что во время поездок Троцкий подавлял всех потоком „отменяющих“, „дополняющих“ и „исключающих“ распоряжений и приказов, вносивших путаницу в руководство боевыми действиями.»
(Протоколы 8-го съезда РКП(б))
Советские же историки хрущевско-брежневской закваски придумали участие в этой «военной оппозиции» К. Е. Ворошилова. Нужно же было имя верного сталинского соратника и друга, измазать хоть чем-то, поэтому из него сделали оппозиционера военной политике ЦК, что было равнозначно противостоянию В. И. Ленину. И включили эту дребедень даже в БСЭ. Хотя в самих опубликованных материалах того съезда упоминания о принадлежности Климента Ефремовича к какому-то сообществу альтернативных взглядов вообще нет. Зато образовалась почва для подленьких намеков, что неграмотный слесарь был против военной науки.
Да еще в историографии нашей появилось утверждение, что с Царицынского фронта Ворошилов был отозван Центральным Комитетом из-за конфликта с Троцким. Вроде как, не справлялся. Только «забывали», что из Царицына Климент Ефремович уехал вообще-то делегатом на партийный съезд, а не в связи с «отозванием».
И не вернулся назад только потому, что на Украине начался грандиозный бардак, и туда нужно было направить человека, который мог бы совершить невозможное…
* * *
10 июля 1941 г. Ставкой были образованы три главных командования. На Северо-Западное направление назначен Климент Ефремович Ворошилов, и в тот же день он прибыл с небольшим штабом в Ленинград. Начальником штаба Климент Ефремович взял себе будущего маршала Матвея Васильевича Захарова, которого знал еще по обороне Царицына. Там молодой Захаров командовал артиллерийской батареей. А в начале войны Матвей Захарович, будучи начальником штаба Одесского военного округа, чуть не пинками заставил своего командующего привести войска округа в боевую готовность.
На Северном фронте уже был бардак просто немыслимый. Командующий фронтом Маркиан Михайлович Попов обстановкой не владел, ничем не командовал и просто наблюдал, как войска откатываются к Ленинграду. И уже намечались направления фланговых ударов танковых дивизий Лееба, которые могли повлечь за собой окружение и уничтожение частей РККА. Город мог остаться вообще без прикрытия.
Маркиан Попов принадлежал к когорте, считавших себя несравненными полководцами, выпускников Академии Генштаба, еще до войны он прославился тем, что чрезмерно увлекался штабными играми, занимаясь обучением вверенных ему войск, а вот полевую учебу игнорировал. Теоретик. Но даже не в этом была беда.
Отсутствие реального боевого опыта в руководстве крупными войсковыми подразделениями в условиях войны. Такой опыт был только у бывшего командования Первой Конной Армии. Когда перед нами трясут словами Сталина, сказанными по итогам финской войны, что нужно забыть о гражданской войне и начинать учиться воевать по-современному, то забывают уточнить, что уже в Гражданскую по-современному воевало одно подразделение — армия Буденного, которая гоняла, как задрипанного пса, войско Пилсудского, подготовленное лучшими европейскими инструкторами. И не к С. М. Тимошенко, бывшему комдиву у Буденного, и командующему войсками, разгромивших Маннергейма, эти слова относились, а к массе командиров, которые не имели опыта службы под командованием Буденного и Ворошилова.
Поэтому и были созданы направления главного командования, и назначены туда С. М. Буденный, С. М. Тимошенко и К. Е. Ворошилов. С задачей помочь командующим фронтам. Дать им время на учебу в условиях реальной войны. Нужно было помочь командирам преодолеть страх перед немцами, обрести веру в собственные силы и показать, что бить немчуру вполне можно.
Все трое с этой задачей справились…
На Северном фронте была особенно тяжелая ситуация — слишком близко был Ленинград к границе. Того пространственного козыря, который имелся у Москвы, не было. А город потерять было нельзя. Во-первых, там была крупная промышленная база, во-вторых, это сразу открывало еще одно направление немецкого наступления на Москву, и, в-третьих, в корне меняло внешнеполитическую обстановку. Сдача города революции могла вызвать вопрос о способности СССР к обороне у потенциальных союзников и потенциальных противников.
Именно поэтому туда и был направлен самый близкий Иосифу Виссарионовичу человек, его самый надежный друг.
Потом, уже после войны, оправдываясь за свое неумение, Маркиан Попов писал в воспоминаниях, что в первые дни войны он по совету Мерецкова планировал подготовку обороны на рубеже между Псковом и Ленинградом. И этому совету внял, потому что Мерецков был бывшим начальником Генерального штаба. Единственное, о чем забыл упомянуть, в начале войны Кирилл Афанасьевич был всего лишь замнаркома по боевой подготовке.
Вот за эти «рубежи обороны», этим орлам чудом только головы не поотрывали, кое-кого пристрелили с формулировкой «за халатность», остальным, в том числе и Мерецкову, вправили мозги и под надзором особистов и реввоенсовета отправили на фронт. Зря, что ли, их на народные деньги в академиях обучали?!
Конфликты с командующими направлениями у «академиков» возникли сразу же. Кирпонос, дошел до того, что попытавшись подставить Буденного, вляпал свои войска в окружение…
У Попова подобный номер не прокатил. Климент Ефремович был намного более жестким человеком, чем Семен Михайлович. Сразу прибыв в Ленинград, он увидел, что войска просто бегут по направлению к Луге. Сопротивление немцам не организовывается, части просто уводят на близкий к Ленинграду рубеж. А немцы уже наметили отсекающий удар со стороны Северо-Западного фронта.
И даже подготовка Лужского оборонительного рубежа Поповым
