не знаю, по какой причине, я затрагивал людей. Они смотрели на меня, общались со мной, и оказывается, я затрагивал их, заставляя становиться частью собственной жизни.
Не они были частью моей, я становился частью их. Но почему так случалось, я не могу объяснить, и вряд ли когда нибудь смогу вообще. В меня хотелось верить, но я оказался голимым божком, летящим со сцены вниз головой, запутавшимся в проводах собственной человеческой самости. Нельзя оправдать чужие ожидания, изначальной глупостью, корнем зла, служит попытка вообще чего либо ожидать.
- Здравствуй, Никита! – неторопливо проговорил Док, спустя несколько секунд короткой дуэли взглядов, за время которой наступила поразительная тишина, даже Лизка перестала дёргать за рукав, замерла в вопросительном ожидании, потому что и дураку становилось ясно, мы знакомы, причём при таких обстоятельствах, что со стороны Дока это вызвало короткое замешательство, всего лишь на пару секунд, во время которых он очевидно рассматривал и оценивал меня по своим меркам. И эти мерки оказались достаточными, что бы ему пришло в голову со мной поздороваться.
Я кивнул с вежливой естественностью человека, который достаточно хорошо понимает кто перед ним, и не дальнейшее продолжение общения не претендует, точно так же на банальности вроде объяснения ситуации. Мало ли в жизни бывают какие причины, это не повод их объяснять в мелочах.
На самом деле в ту секунду, я просто хотел уйти. Я внезапно подумал о том, что если бы я был отцом моей дочери, наверное, я не пожелал бы ей такого друга. Своих близких надо любить и защищать.
- Оригинально мы с тобой встречаемся – вроде бы невыразительно, но при этом с мощным таким подтекстом, заметил Док, продолжая полировать пространство межу мной и Лизкой. – Рад тебя увидеть… здоровым. Ну что ж, давай знакомиться. Станислав Степанович.
И после этого Кобра с Ромычем наверное ушли в полный ахуй, потому что Док протянул мне руку.
Я пожал. Не сразу. Мне нужно было это осмыслить, этот жест, его значение, своё собственное желание ответить или не ответить.
Со слов Вольха, Док немного поучаствовал в моей судьбе, оплатив нахождение в клинике и операцию. И для Вольха это было очень важно, потому что ранее его крёстный негативно отнёсся ко всему происходящему. Поступок крестника он не одобрял, но тем не менее не сделал ничего, что бы это пресечь. И сейчас смотрящий подал мне руку, прекрасно зная и понимая, кто я такой, не боясь испачкаться. В его понимании. А в моём понимании, я тестировал самого себя на момент западло или не западло. Вот так вот.
Я псих? Возможно. Но я говорю, у меня были свои внутренние собственные законы, так вот по этим законам, при нынешних обстоятельствах Вольху, я бы не пожелал подать руки, а этот человек ничего мне не сделал плохого.
Я посмотрел на Лизку ротик которой слегка приоткрылся, ибо папа стоял с протянутой дланью, и пауза затянулась.
На самом деле понимай я тогда, ЧТО для меня сделал Док, я бы не колебался ни мгновения, вцепился бы в его клешню и проникновенно тряс со слезами сопливой благодарности.
Как потом признается Док, отношение к людям складывается иногда из таких вот мелочей. И интуитивно я выбрал верный курс, сотворив мелочь, открывшую для меня его двери.
Несколько коротких секунд размышления. И поразмыслив, я пришёл к выводу, что это его сознательный выбор. А значит и мой тоже. И уважая его, за этот выбор, высказывая благодарность за помощь, я ответил, уверенно сжав чужую кисть. Как равный равному, слегка прикрыв веки, признавая своё и его право. Я уже говорил, что я всегда смотрел в глаза Сану, никогда не пресмыкаясь перед ним, а ведь тогда в нашей школьной жизни, для многих он был царём и богом, и вот сейчас передо мной стоял ныне действующий царь и бог всея страны и ближне - дальнего зарубежья. Человек дёргающий за ниточки, такие фигуры и имеющий такие масштабы власти, что реакция Ромки с Коброй, да и Вольха в первую очередь не была удивительной. А вот моя…Расцененная не только вежливостью.
Док неуловимо поморщился, словно весь этот мыслительный процесс, был написан у меня на лице с целой кучей доводов, аргументов и фактов с прилагающимися к ними контраргументами и опровержениями разом. Эдакая замороченная байда подростка, не стоящая взрослого внимания, и странно было внезапно понять, что она производит на него некоторый эффект положительного впечатления. Лёгкая усмешка, одобрительный взгляд.
-С характером, значит? Чёткий пацан.
Док иронично прищурился, и я густо покраснел, сообразив, что меня дразнят.
– Дочку вон, смотрю, уже приманить умудрился? Чего застеснялась Лизун? – сочтя, что подкалывать меня дальше нет никакой причины, Станислав Степанович совершенно естественно переключил внимание на чадо, переместив ладонь на её затылок, потрепал с необычным выражением, удивительно смягчившим жёсткие черты лица. – Что жених понравился?
Док откровенно смеялся глазами, чуть приподняв и растянув уголки губ. Он находился в хорошем настроении и охранники за его спиной, даже дамочка в белом костюме моментально расслабились, только что не выдохнули разом. Впоследствии я научился различать оттенки его выражения. Так вот, это может прозвучать невероятно, но Док практически никогда не смеялся. Взрослая версия Тима Тайлера сознательно заковавшего себя в такую броню, что любые психотерапевты оказались бессильны. Сейчас здесь вблизи, стоя напротив, я смог обратить внимание на болезненный цвет лица, нездоровые круги под глазами, образовавшиеся вследствие хронической бессонницы. Тогда я ещё не знал, что Док умирает от рака. Подозреваю кроме меня, Вольха и нескольких самых приближённых лиц, об этом не знала ни одна живая душа. Болезнь медленно и неумолимо подтачивала этого сильного человека изнутри, делая коренастую фигуру неестественно худой, образовав в линии плеч почти птичью костистость, сглаженную линиями великолепно сидящего костюма.
К моему удивлению Лиза робко кивнула, посмотрела на меня, покраснела и снова спрятала лицо, тут же оторвалась, глянула выжидательно – вопросительно, оценивая реакцию. Это поразительное сочетание застенчивости, ума светившегося в карих глазёнках, точной копии отцовских и трогательной детской хитрости, меня окончательно покорило.
- "Взаимно" – бодро ляпнул, я и мучительно побагровел, понимая, что этот уродский звук вырвавшийся из горла принадлежит мне. И я похож на разноцветную рыбу открывшую и безнадёжно захлопнувшую рот.
А лицо Дока… Вот Лизка смотрела на меня, ( господи как же мы друг друга понимали в эту секунду, зная цену стыда ) а Док смотрел на Лизку. И честное слово, там под безжалостной всеповидавшей маской, реально корёжило
