Праздники следуют один за другим. Новый год, годовщина высадки на поверхность Уродца (по земному календарю), годовщина высадки по местному. Несмотря на то, что подземная база построена, никто не хочет там жить. Драконы натянули разноцветные палатки и по–прежнему живут на поверхности. К подаркам Шутника все давно привыкли. Когда ощущаем очередной слабенький всплеск нуль–т, никто уже не спешит под землю выяснять, какая пустая комната превратилась в комнату, захламленную мебелью. Или станками. Или киберами. База Шутника где–то рядом. Всплески такие слабые, что далеко она находиться не может.
Полгода назад поручил Тимуру построить космический катер среднего радиуса действия. Тот, который у нас есть – ближнего. По существу, орбитальный челнок. Тимур набрал команду, созвал киберов, воздвиг ангар и работа закипела. Когда разобрали ангар и глазам открылась новенькая, с иголочки машина, драконы изумленно замолчали.
– Всегда думал, что пирамида Хеопса в основании квадратная, – отозвался о катере Платан. – А тут – равносторонний треугольник.
Зато конструкторы катера довольны… По случаю окончания ходовых испытаний сегодня вечером будет очередной праздник. Байки у костра – так это называется.
Скоро начинаем то, ради чего мы сюда прибыли. Исследование Объекта. Если не считать потерянного года, то все идет по плану. Почти. У нас есть база, есть катер. Есть даже большая нуль–т камера. Расположена километрах в трехстах к юго–западу отсюда. В любой момент можем уйти домой. Это придает драконам уверенность. Жаль только, что камерой можно воспользоваться лишь один раз. Второго не будет. Потому что Объект обидится и превратит ее в кратер. Диаметром километров десять. С легкой радиоактивной аурой для поднятия тонуса. Поэтому и удалена камера на триста километров.
Вообще–то, радиоактивность этой планете не помешает. Может, слизняки начнут эволюционировать во что–то более съедобное.
Скоро, скоро начнется то, ради чего я сюда летел. Задача, которая потребует напряжения всех клеточек серого вещества. Которая заставит мозг выложиться до донышка, без остатка. О которой я триста лет мечтал. Здесь, на Уродце даже думать не над чем. Мысли такие же серые и плоские, как равнина вокруг. Как линялое небо над головой. А там…
Очень трудно найти задачу по силам. Обычная жизнь почти не требует загрузки извилин. Рутинные операции. Как я радовался, когда нужно было разыскать семью Мрака и Шустриков. Потом – Греб. Создание Мириамочек. Вот это была Работа! С большой буквы. Жаль, что недолго.
Нечто похожее наблюдалось в конце XIX века. Казалось, что мир прост и понятен. Физика почти закончена. Осталась пара мелких вопросов, после чего последняя страница будет дописана, и можно ставить том на полку. И тут – ядро атома! Безбрежные просторы новых знаний!
Скоро! Скоро!!!
– … говорю по собственному опыту. Никогда не соглашайтесь.
– Но сенсофильмы – это же прекрасно!
– Ага. Смотреть. Ты – рыцарь без страха и упрека. Скачешь на горячем боевом коне, нацелив копье в грудь… В чью грудь нацелено твое копье?
– Противника, – выдвигает гипотезу Ламур.
– Правильно. Ужасного огнедышащего мечехвостого дракона. Вот роль этого дракона тебе и дадут.
– Но не во всех же фильмах драконы отрицательные, – не соглашается со мной Тонара.
– Точно. Я играл и положительных. В одном – не помню, как называется – мне было приказано стеречь похищенную принцессу. Разумеется, я в нее влюбился, спас, вернул домой и защищал ее королевство от всех напастей. За что был отравлен и скончался в страшных муках. Принцесса оплакивала меня до конца фильма и даже назвала сына в мою честь. Позднее, при монтаже, сына вырезали. Но самое жуткое – это участие в батальных сценах. Представьте, мы с каскадерами размечаем площадку, вымеряем каждый шаг, чтоб не раздавить актеров, восемь раз репетируем. И вот съемка. Мотор! Начали! Батальная сцена в разгаре. Огонь, дым! Каскадеры дерутся на мечах, падают убитые. Но там, куда надо упасть, горит греческий огонь. Разумеется, каскадер не хочет в греческий огонь. Падает рядом. Но я–то этого не знаю. С моего места этого не видно. Вот мне дают старт, я несусь закусив удила. А тут лежит он. Думаете, я хочу в греческий огонь? Распахиваю крылья, и тут же получаю две горящие стрелы в перепонку. Теперь я играю просто талантливо. Все вокруг это чувствуют и уступают дорогу. Даже убитые. Какой–то лопух сбивает свет и третью камеру. Мой всадник вылетает из седла и падает в гущу врагов. А съемка идет. Я должен спасти эпизод. И я спасаю его. Возвращаюсь за всадником, расшвыриваю статистов, получаю мечом по уху, но все–таки вытаскиваю своего наездника из свалки. Нельзя же, в самом деле, допустить, чтоб главный герой погиб в начале фильма. Что в результате? Меня обвиняют во всех смертных грехах. Я сорвал съемку, я повредил аппаратуру. Мне только варанов играть. Нет, динозавров безмозглых. Калек по интеллекту. Коллег, то есть. Но в фильм идет именно мой дубль. Мы берем массу призов по всем номинациям. Особенно – за яркость эмоционального фона. Ярость у нас – настоящая ярость, страх – такой, что девочки в трусики писают. Боль – подлинная, самая что ни на есть настоящая. Мечта мазохиста. И все это – из моего эпизода. Того, что в этот фильм не вошло, еще на два фильма хватило. Думаете, мне хоть одного золотого люпуса дали? Нет! Я недостоверно погиб в схватке с боевым слоном. Слон такой медлительный. Дураку ясно, что я поддался.
Драконы слушают затаив дыхание. Даже перестали хрустеть чипсами из сушеных медуз. Их глаза горят в темноте звездочками, в них пляшут отблески голограммы костра. Конечно, настоящий костер был бы лучше, но дров на Уродце нет.
– Но в одном фильме я играл с удовольствием, – распускаю перед молодежью павлиний хвост. – Жаль только что фильм был маленький. Капустник, который высмеивал моду на фильмы о рыцарских подвигах и круглых столах. Представьте, скачет могучий рыцарь, весь закованный в железо. Грохочут копыта богатырского коня. Развевается за плечами плащ. Вот он останавливается у пещеры и кричит:
– Чудище поганое, выходи на смертный бой!
Из пещеры высовываюсь я. На голове – колпак повара, на груди – грязный передник, в лапе – поварешка.
– А может, не надо? – спрашиваю я. – Может, в гости зайдешь, отужинаешь. Детям про рыцарские подвиги расскажешь? – глажу старшего сына по головке.
– Не бывать таковому! – настаивает рыцарь. – Готовься к бою, мерзкое чудовище!
– Слушай, добрый человек, у тебя дети есть?
– Двое.
– И у меня двое. Детей хоть пожалей. Сиротами оставишь. Давай миром решим.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
