Перед лагерем была широкая поляна. Здесь я и распорядился построить отряд.
— Сотники, выводи людей на построение! Трубач, сбор!
Я начал объезд сотен, осматривая экипировку конников и вооружение. У ратников были в основном копья, луки, сабли, реже видел ручные заплечные пищали. Закончив осмотр, собрал сотников. Начал сверять людей по спискам, уточнять наличное оружие. Увы, огнестрельного было мало, в некоторых сотнях и десяток едва набирался. Решил всех пищальников свести в один отряд. Посоветовавшись с сотенными, на- значил старшим над пищальниками седовласого ратника из Вязьмы, Левонтия Суморокова.
Товарищем воеводы объявил Матвея Снегиря. Определил посыльных — из боярских людей.
Кого назначить прапорщиком, или, говоря по-иному — знаменосцем? Дело ответственное, если случится с врагом встретиться. В бою видят ратники свой прапор, значит — здесь, с ними воевода, там, где знамя — там центр. Повалилось знамя, не видно его — стало быть, беда со знаменосцем или, того хуже — полк без воеводы остался. Такой сигнал в сражении приводил не к организованному отводу, а к паническому бегству. Прапор — святыня любого подразделения, и его утрата в бою ложится на ратников позорным несмываемым пятном. И даже десятилетия спустя бояре переспрашивают:
— Это какой же Иванов? У которого ляхи прапор отобрали? Знаться с таким не желаем!
А чего тут думать? Назначу прапорщиком Василия. Летом, в сражении с татарами он опыт приобрел. Случись что — яртаульный стяг в надежных руках! Пусть сам назначит подпрапорщика из своего десятка, ратниками руководит. Ответственность большая, так и честь велика. И трубу, и ездовой тулумбас туда же передам.
Так и сделал — торжественно назначил прапорщиком Василия и вручил ему прапор, а заодно и трубу с тулумбасом для подачи сигналов — «ясаков».
Подъехали воеводы Оболенский и Лятцкой. Мы обговорили маршруты дозорных десятков — по низине Ловати, дорогам, ведущим на Новгород, Ржев, Опочку, и лесными тропами за рекой. Объяснил сотникам задачу, предупредив о бдительности. На порубежье тревожно, к любым неожиданностям с литовской стороны ратники должны быть готовы, зорко примечать все: следы от копыт коней, кострища, проверять подозрительных людей.
С оставшимися в лагере, свободными от службы ратниками поручил сотникам на сегодня отрабатывать действия по «ясакам», а после обеда — упражняться в лучной стрельбе, на скаку в цель попадать. Каждые полчаса — отдых коням и ратникам.
Видя, как лихо носятся конники по полю, выполняя команды сотников, воеводы довольно улыбались. Лятцкой с гордостью смотрел на конников:
— Бог в помощь, боярин! Ишь, молодцы!
Подключился Оболенский:
— Крепость доспехов и мощь коня в атаке яртаула важны, но первее — отвага, стремительность, маневр!
Я подхватил его мысль:
— Пока вот — ясачные навыки да глазомер в лучной стрельбе на скаку отрабатываем, а дальше — завязку боя, атаку с флангов, тыла на неприятеля, притворное бегство под удар засады, отводы.
Я с жаром рассказывал о своих задумках. Видя понимание, вошел в азарт:
— Понимаю — в бою неприятель свой маневр будет строить, и до поры хитрость его нам неведома. Потому так делать думаю — при атаке яртаула буду ясаками вводную давать, к примеру — «враг слева», и сотня, что перед неприятелем окажется, передовой станет, а другие сотни порядок сохраняют, чтобы враг не смог сломить яртаул обманом с флангов или тыла. И — ждать моего нового сигнала. А вводные задания мои внезапными для всех будут, коих и сотники заранее не знают.
К нам подъезжали разгоряченные сотники, уточняли задачи. На поле гремели трубы, сигналами стягов и громкими командами сотники управляли маневрами: всадники собирались в строй, рассыпались в лаву, порою мешая друг другу и путая команды. Впрочем, пока задачу добиваться слаженности действий яртаула в целом я не ставил: будем идти от простого к сложному.
В следующие дни все свободное от дозорной службы время я посвятил освоению тонкостей яртаульных умений. Начал с возвышенности изменять вводные — посыльные неслись с новым указанием, а соответствующие сотни атаковали условного противника — слева, справа, с тыла, вторая линия атакующих устремлялась в контратаку, изображала отвод, бегство под засаду…
Наблюдавшие воеводы охотно давали советы, бывало, и подправляли мои действия. Не оставил нас вниманием и князь Ростовский. Похоже, бояре были довольны.
— А вот коль и в бою сумеешь отнять сотни таким устройством — то добро будет! — заметил князь Ростовский.
Воеводы одобрили и прием, который бытовал в западноевропейской практике боя: перед атакой конницы по моему сигналу пищальники Левонтия Суморокова, чтобы ошеломить и расстроить условного противника, давали дружный залп.
… С ночи зарядил холодный осенний дождь. Я проснулся от шума хлещущих по шатру струй и лежал, размышляя: как применить пушки на колесном ходу перед атакой конницы?
Мои раздумья прервал посыльный князя Ростовского. Откинув полог, он крикнул:
— Воевода, срочно князь зовет!
Я растолкал Федора.
— Что-то стряслось. Князь вызывает.
У Федора сон как рукой сняло. Наскоро собрались и вышли из шатра.
Только начинало светать. Серые дождевые тучи скрадывали время. Стражники ежились от холода, но службу несли справно. Завидев нас, тревожно вглядывались в лица: «Никак беда?»
Капли дождя шлепались в лужи, фонтанчиками разлетались в стороны. Недобрые предчувствия охватили меня. Федька, на ходу протирая глаза, не отставал от меня.
К шатру князя Ростовского спешили воеводы и помощники. Отряхнув мокрую одежду, я вошел в шатер.
Подождав подоспевающих бояр, князь Ростовский начал:
— Вот что, други мои! Приехал гонец от наместника Опочки Василия Михайловича Салтыкова. Худо дело! Осадили ляхи крепость, пушки подтягивают. Едва гонец от воеводы прорвался — помощь нужна. Сейчас же гонца отправляю в Вязьму, к князю Василию Васильевичу Шуйскому. И другого гонца в Москву снаряжать буду, посветлу поедет государю весть донести.
Мы внимали словам князя с тревогой. Недолго мир длился, опять — война!
Ростовский продолжал:
— Пока рать из Вязьмы подойдет, и государь войско главное соберет, Опочка пасть может. А сдать ее нельзя — то дорогу на Псков ляхам откроет. Сегодня тебе, Федор Васильевич, и тебе, Иван Васильевич, ратных людей к походу готовить, а ты, воевода Михайлов, яртаул готовь. Собираться не спешно — все самолично проверить, но и не мешкать.
Князь перевел дыхание и положил на стол набросок местности — подобие карты. Мы нагнулись, разглядывая бумагу: изгибы реки Великой, Опочку, Псков.
Князь пояснял:
— Как сообщил наместник, стан гетмана Острожского стоит в десяти верстах от Опочки, при нем рать небольшая. Все силы — у крепости, там же и наряд пушечный. Мыслю — сначала разбить рать гетмана надо, а затем в тыл ляхам у крепости ударить.
Бояре согласно закивали головами.
Князь продолжил:
— Одно плохо — Опочка от порубежья совсем рядом, а в Литве король Сигизмунд силы имеет до тридцати тысяч сабель. Коли управимся с гетманом быстро, Сигизмунд помощь послать не рискнет. А если затянем — не миновать войны на два направления. К тому же осаждены ляхами не только Опочка, но и Белья и Воронич. Силы распылять придется. Здесь у Лук будем большое войско сбирать, как ратники московские подоспеют: отсюда — дорога на Волгу Верхнюю, и Тверь, и Москву, потому застава крепкой должна оставаться. А у Опочки — на вашу рать полагаюсь. Держаться и со всех сторон неприятеля теснить, пока войско государево подойдет!
Бояре зашумели, переговариваясь между собой.
— Посему решил я — завтра малой ратью выступать следует, тянуть не можно. Построение в походе: впереди яртаул с воеводой Михайловым, — князь Ростовский указал на меня. — Коли бой завяжется, от него гонцы помощь могут попросить, исполнять немедля. Далее Передовой полк идет, с воеводою Иваном Лятцким, за ним — Большой полк под рукою князя Федора Оболенского. Опосля — полки Правой руки и Левой руки, и замыкает колонну Сторожевой полк. Князя Федора Васильевича главным воеводой ставлю. Такая планида. Все ли понятно?
Бояре закивали головами. Ростовский повернулся к Лятцкому:
— Проверь, Иван Васильевич, переправу — ноне разлилась Ловать от дождя, если надо — мастеровых людей из города возьми.
Возвращался в лагерь с Федором, обдумывая ситуацию. До Опочки — несколько десятков верст по худой дороге. Надо тщательно продумать сбор яртаула — подстраховать будет некому, а обоз подтянется не сразу.
В лагере уже вовсю дымили костры, из котлов шел пар.
После завтрака я собрал сотников и Василия, рассказал о плане князя Ростовского. Дел на сегодня немало: снаряжение и оружие проверить, у коней подковы осмотреть, стрелы-порох-свинец — ничего нельзя упустить… Связался с кошевыми людьми князя. Здесь тоже вовсю готовились к походу. То неудивительно — служба на заставе предполагает и такие ситуации.
