Приглашение Адриана его встревожило. Почему роща Дафны? Зачем?
Приск никак не мог забыть подозрительный взгляд, брошенный Адрианом, и шипящие интонация в голосе, когда наместник спросил: «А читал ли ты привезенный текст?»
Трибун возлежал за столом Филона, наслаждался прекрасным вином с пряностями и пытался хоть отдаленно вообразить, что же именно задумал Адриан? Отправиться в рощу Дафны и убить там Приска? Или перед тем устроить изощренную пытку, дабы выяснить – кто именно посвящен в тайну?
Изысканные блюда уже не радовали. Приск выпил немного лаодикийского вина после обеда во время положенных возлияний, сообщил хозяину, что уходит (Марк Афраний уходит тоже – незачем ему напиваться, молод еще), и поспешил в свою спальню. Здесь, достав из мешка с вещами восковые таблички, он написал краткое письмо Куке.
Вслед за обычными приветствиями была там такая фраза:
«Всем, кто неосторожно отведал принесенного блюда, грозит смертельная опасность. Яд действует медленно, но неотвратимо – и только дальние дакийские воды могут излечить от этой напасти. Боюсь, мне уже ничто не поможет, и я обречен буду умереть подле Адриана».
Закончив письмо, Приск зашел в комнату к Афранию Декстру.
– Завтра ближе к вечеру я отправлюсь на прогулку вместе с Адрианом, – сообщил Приск. – Ни тебя, ни Максима с собой не возьму – таков приказ наместника. Если Адриан вернется в Антиохию без меня и скажет, что со мною стряслась какая-то беда, немедленно возвращайся в Рим (что бы ни говорил тебе Адриан) и передай это письмо Куке.
– Что тебе угрожает?
– Это я выясню завтра.
– Я ничего не понял… Можешь объяснить подробнее?
– Опасаюсь, Адриан убьет меня… А потом всех, кого можно назвать моими родственниками или друзьями… Ты – среди них.
– Ты… серьезно… – Даже в свете масляного светильника было видно, как сильно побледнел Декстр. – Но почему?
– Тебе лучше не знать.
– По-моему – это глупость…
– Ну что ж… Возможно, я ошибаюсь, – сказал Приск. – Но такого варианта исключать не следует. Клянись, что исполнишь мой приказ.
– Все как ты сказал, клянусь Геркулесом! – пообещал Марк.
– Погоди… Нет, в Рим уже ехать и не нужно. Не успеешь. Кука писал, что император выступает в октябре из Рима. Езжай в Эфес. Там встретишь императора. И там непременно будет Кука… И твой отец – тоже. Справишься?
– Клянусь Геркулесом… – повторил Марк.
– Не клянись, лучше сделай как надо.
Глава V
РОЩА ДАФНЫ
Осень 866 года от основания Рима
Провинция Сирия
Адриан и его спутники углубились в Дафнийскую рощу на закате. Время, когда мир засыпает. Из Антиохии ехали верхом, но лошадей пришлось оставить у подножия холма – подъем к храму был слишком крут для конных. На нижней площадке расположились и телохранители наместника. Привязали коней, развели костерок, достали флягу с вином… ночь обещала быть довольно прохладной.
Поднимались на небольшую террасу втроем – Адриан, Приск и впереди – верный Зенон. Зенон нес фонарь – в тени деревьев было уже темно. Вот и храм Дианы. Круглая ротонда с нишами, в каждой из которых замерла фигура амазонки.
Колоннада окружала круглую целлу храма, еще восемь колонн из чудесного цветного мрамора поддерживали фронтон и крышу ротонды. Ее основание было вырезано фестонами – ничего подобного не мог позволить себе архитектор ни в Греции, ни в Риме. Восток же допускал вольность во всем, даже в архитектуре.
За храмом в тени кипарисов пряталась небольшая вилла – прибежище жриц и прислужниц. Именно сюда и направлялся Зенон – похоже, не в первый раз – дорогу среди деревьев он находил безошибочно. В просторном триклинии с окнами в сад для Адриана и его спутников наряженные амазонками девы приготовили стол, покрыли ложа дорогими тканями, принесли подушки и удалились.
– Они еще появятся? – Приск проводил глазами юную смугляночку. Одна ее грудь была обнажена, впрочем, разглядеть вторую под «стеклянной» тканью не составляло труда.
Пожалуй, эти девушки были еще красивее, чем те, что кружились пестрыми бабочками в доме Филона.
– Ты же был прежде верен своей Кориолле. Вроде бы… – фыркнул Адриан.
– Этот город кого угодно сделает развратником, – усмехнулся Приск.
– Но сюда я привел тебя не развлекаться, – заметил наместник. – У меня другая цель. Этот храм – в самом деле лупанарий с дорогими шлюхами-жрицами. И никто не подумает, что здесь может происходить что-то, кроме пирушек и соитий.
– Ты хочешь меня убить? – Вопрос в лоб, как и атака в лоб, – самое простое и одновременно – самое трудное.
– Да, – кивнул Адриан и сделал паузу.
Приск взял кусок запеченного мяса. Блюдо было сделано в виде храма Дианы – пестрый мрамор имитировал шафран, посыпанный тонкими прожилками корицы. Из мелкого и очень сладкого изюма выложен орнамент. Гранатовый соус обозначал черепицу.
– Вкуснотища! – Приск облизал пальцы.
– Почему ты не отвечаешь? – Кажется, Адриана такая реакция несколько удивила.
– А что отвечать? Оружия при нас нет – а в рукопашной у меня ни единого шанса против тебя, Адриан. К тому же рядом Зенон и внизу – твоя охрана. Так что предпочту насладиться своей последней трапезой. Ты позволишь?
– Нет, ну надо же… – прошептал обескураженно Адриан, а потом расхохотался. – И ты в самом деле поверил, что я тебя убью?
Трибун сделал большой глоток. Вино было сильно разбавлено горячей водой, но все равно голова слегка закружилась.
– А что, нет?
Приск ощутил, как ледяная закаменелость в груди переплавляется в легкий веселящий жар. Все-таки уже не мальчишка. Умеет держать удар.
– Это вполне предсказуемый шаг, – кивнул Адриан, в свою очередь пробуя запеченный окорок. – Убить всех, кто знал про завещание, уничтожить сам пергамент. Да, поступок предсказуемый. Но глупый. Поступок школяра. Решение испуганного тела, не изощренного разума.
– И что же говорит разум? – осторожно поинтересовался военный трибун.
– Во-первых, ты не сможешь меня предать, потому что сам по себе проступок твой заслуживает смерти. Так что тебе волей-неволей придется молчать. Как и твоим друзьям. Уничтожение завещания не изменит ситуации – без него я не получу империю, а теперь ты сам видишь, что Траян не собирается объявлять меня наследником. Если он обнаружит, что завещание исчезло, то напишет новое, а меня постарается отстранить от всяческих дел.
– Так что делать? – спросил Приск. – Вернуть пергамент на место?
Его ум пока что не мог подсказать ни одного выхода. Но ясно было, что, не имея подробного плана, Адриан не стал бы устраивать эту встречу.
– Видишь ли… – Адриан хитро прищурился. – Теперь это вряд ли удастся. Я сжег завещание в печке, как только его получил.
Приск в растерянности едва не выронил кубок. Более всего его поразило то, что он именно так и подумал: Адриан отправился на кухню и бросил пергамент в печь. Что это – способность провидеть грядущее подобно Тиресию? Или проще… Приск слишком хорошо знает Адриана и потому угадал?
– Другого выхода не было… Во-первых, пергамент слишком уж истерт и покарябан, его невозможно предъявить, во-вторых, у меня нет никого под рукой, кто бы так ловко выскоблил текст и вписал заново, чтобы не было заметно подделки.
– Переписать заново…
– Можно, но не нужно. Подсунуть пергамент в храм Весты уже практически невозможно. Так что устроим все иначе. Если же пропажу заметят – пусть весталки выкручиваются сами. Несколько ударов плетей от великого понтифика – то есть от самого Траяна – пойдут пожилым девственницам на пользу. Говорят, многие из них испытывают наслаждение, когда их бичуют. Но Траян… – Адриан хмыкнул, – этим, кажется, еще никогда не занимался. В самом деле, кого может заинтересовать перезрелая плоть девственных жриц? Так что, полагаю, это дело Великой девы – выкрутиться, если Траян решит вытребовать завещание из храма Весты. Но не думаю, что до этого дойдет… Он написал завещание, готовясь к новой войне. В конце октября император выезжает из столицы. Если до этого времени он не обнаружит, что завещание исчезло, – ни нам, ни похитителям по этому поводу тревожиться не стоит. Ближайшие месяцы Траян будет думать лишь о формировании легионов.
– Что же делать?
– У нас есть одно преимущество. Мы знаем имя того, кто был назван в завещании.
– Его можно убить… – предложил Приск.
– Глупо. Тем самым мы сообщим Траяну, что нам известно, что он высказал свою волю.
– Мы можем как-то его принизить в глазах императора, чтобы Траян счел этого человека недостойным оказанной чести.
– О, ты мне нравишься, Гай, и всегда нравился, – ухмыльнулся Адриан и залпом осушил свой кубок. Глаза его светились, как у льва в зарослях кустарника.
– Я уже слишком стар для этого. В Антиохии полно милых мальчиков для подобных дел, – попробовал отшутиться Приск.
