что сразу отвело меня от подозрений в краже из общей добычи.
— Погоди-ка. — с прищуром посмотрел на меня Славомир — Ты откуда их достал?
Только я хотел было возмутиться в несправедливых обвинениях, он продолжил.
— Они у тебя в руках прямо из воздуха появились. Из ниоткуда.
— Ах это. — успокоился я — Так у меня скрипт есть. Треугольный камушек. Что-то типа эфемерной сумки. Хранилище. Там они лежали. Наследство от того синего упыря.
Вот сейчас Николай Николаевич не удержался и схватился за сердце. Он побледнел и стал тяжело дышать. Его брату пришлось выискивать таблетку нитроглицерина в его карманах. Откачали, слава Богу.
— Там еще что-то было? — Славомир продолжил домогаться.
— Да. Эти камни, кристаллы, слиток Эриния и копье.
— Копье? — оба брата подались вперед. — Показывай.
Ну я и показал.
От копья веяло той самой жутью, но только от листовидного наконечника. Древко же было самое обычно, из како-то легкого и прочного металла, спаянного в единое целое с острием.
Золотов-старший поспешил положить под язык еще одну таблетку нитроглицерина.
— Я должен его изучить. — умоляющим голосом произнес он. — Мне нужно озарение. Я заплачу сколько скажешь.
— Озарение? — не понял я. — Это что?
Озарение являлось той же шкалой сил, но с некоторым исключением. У ремесленников шкала сил также была, но основную роль в ранге мастерства играло Озарение. Та же полоска, которая как в компьютерной игре заполнялась постепенно, словно опытом.
К примеру, ранг мастера Николай Николаевич получил когда ему стукнуло тридцать. Но вот переход в гранд-мастеры потребовал непрерывного совершенствования в течении последних семнадцати лет. Звание Магистра Золотову-старшему как бы и не светил вовсе. Не было ремесленников-магистров на этом свете. Ни одного. Имеющиеся у нас на планете материалы уже не давали нужного количества Озарения. Поэтому он так и ухватился за возможность изучить копье, изготовленное в другом мире.
— Оставлю его у вас. — пожал я плечами — Как исследуете, звоните. Денег не надо.
Мы посидели еще полчаса за кружкой горячего чая. Пообщались и, кажется, все остались довольны.
— Заходи на днях, Горыня. — прощался Золотов — Обсудим твой скрипт. Один пятигранник-заготовку я заберу в качестве оплаты за работы, второй выкуплю. За кристаллы Эрния расплатимся в ближайшее время. Если слиток надумаешь продавать, вспомни обо мне.
— А какая разница между Эринием и Эрнием? — задал я давно интересующий вопрос. Часто приходилось слышать оба этих произношения.
— Никакой — ответил Золотов-старший. — Это один и тот же материал. Первое произношение производное с латыни, а второе — что-то восточное.
Тепло, попрощавшись мы вышли из лавки вместе со Славомиром.
— Я подвезу тебя до дома. Машина за углом, на стоянке. Деньги отдам наличкой. С такой суммой по автобусам лучше не шастать.
— Почему бы и нет. — с радостью согласился я. Ехать на автобусе действительно не хотелось.
Глава 25
Что делать с такой прорвой денег? Я даже опешил, когда Славомир вытащил из бардачка пухлую пачку банкнот. Столько денег я в свой жизни еще ни разу не видел.
— Твоя доля, плюс премия. — протянул он деньги. — Спасибо за все, еще раз.
— Может на чай зайдете? — принял я пачку. — На полчаса хотя бы.
— Боишься, что матери не сможешь объяснить откуда столько денег? — усмехнулся он.
— Есть такое — кивнул я.
— Ну пойдем. Отмажу тебя.
На чай Славомир задержался больше чем на полчаса. На целых два. Ошеломленная мама деньги приняла, долго соображая, что с ними делать, так и ходила словно ушибленная по голове с этой пачкой еще минут десять.
Хорошо что был дядя Слава, человек образованный и культурный, а самое главное — взрослый. Он доходчиво объяснил матери происхождение денег, не стесняя хвалить меня, во всех красках описывая совершенные подвиги. Велька и Есения слушали его рассказ с замиранием сердца, а мама только хмурилась и пугалась. Вечер определенно удался.
— Не знал, что у тебя есть младший брат. — стоя на пороге дома, мы уже прощались.
— Недавно завелся — улыбнулся я. — Хороший пацан.
— Верю. Ладно, давай. Судьба даст — свидимся.
— Даст — свидимся — кивнул я, пожимая протянутую руку. Как бы подтверждая выполненные им договоренности по дележке добычи.
Определенно они с матерью друг другу понравились. Я его конечно звал в дом не для того, чтобы устроить судьбу матери, но, если взрослые люди понравились друг другу, чего я буду мешать? Тем более, что оба холосты. Вернее — вдовцы.
На следующее утро, когда я корпел над фолиантами Шу-Алиррского языка, к дому подъехала служебная машина. Меня в срочном порядке вызывали на базу. Только сейчас я вспомнил, что Славомир еще вчера что-то упоминал об этом. Прихватив все необходимое, я сел в черную машину с незнакомым водителем в погонах сержанта и шевронах Службы Пресечения.
— И снова Дубравин. — посмотрел на меня Русов, начальник базы, когда меня довезли и сопроводили в его кабинет. — У нас в Астрахани, все приключения достаются похоже только ему.
— Не виноват я, Иван Русланович. Они сами ко мне липнут. — шутливо начал я оправдываться.
— Садись Дубравин. Рассказывай, да в подробностях. Тут серьезные люди послушать тебя изволят.
Помимо Русова в помещении находилось еще два человека — как на подбор. В одинаковых серых костюмах, синих галстуках и даже лица чем-то были схожи. Взгляд у обоих, цепкий, пронизывающий и внимательный.
Я стал рассказывать, предварительно вывалив из пластикового стаканчика черные скрипт-камни. Для убедительности, так сказать.
Камни сразу произвели впечатление, вызвав на лицах присутствующих гримасу отвращения. Стало быть, одаренными были все здесь находящиеся. Обычные люди не чувствовали того омерзения при взгляде на эти скрипты. Я проверял это на Алие.
— Вот как-то так. — через час закончил я свой рассказ. — Больше вспомнить ничего не могу. Там все слишком быстро произошло, не до запоминаний было. Уж простите.
— Камни мы забираем — один из мужчин в костюме поднялся и запихал скрипты обратно в пластиковый стаканчик помогая себе карандашом. — Хранение и распространение подобных вещей запрещено законом.
— Да пожалуйста — пожал я плечами — Вы же чувствуете гадость что они источают. На них даже смотреть стремно. А кто это, кстати, был? Ну тот синий, в татуировках.
— В этом нам и предстоит
