— В лес поскачем, мой молодой господин. Разыщем там дикого вепря, да не простого, особенного. В голове у того вепря кубышка, а в кубышке — девять ос пребольшущих. В этих-то осах вся сила драконова. Коль удастся нам их всех истребить, станет дракон слабее младенца.
Только договорил золотистый скакун, помчались они быстрей ветра. Не успел Янош глазом моргнуть, а лес-то вот он.
— Глянь-ка, милый ты мой господин, вепрь нам навстречу бежит.
И впрямь видит Янош: ломится вепрь через подлесок, прямо на них устремился, клыки ощерил, на дыбы вскинулся, вот сейчас ударит. Да только не зря золотистый скакун о пяти ногах был! Вскинул он пятую ногу и так ею пнул вепря в бок, что тот навзничь упал, брюхом кверху. Тут и Яношка осмелел, меч свой выхватил, ударил вепря, с маху голову надвое расколол. А оттуда заяц — скок да наутек! Эге-гей, вот он, не упустить бы! Мчится заяц, ветер обгоняет, да только еще быстрей летит скакун о пяти ногах, догнал зайца, пятой ногою лягнул, у бедного зайчишки и дух вон. Тут Янош с коня соскочил, голову зайца надвое рассек, видит — и правда кубышка запрятана, а в ней не иначе как осы, потому что гудит, жужжит что-то внутри, об стенки торкается, будто черт их гоняет. Янош наш, не долго думая, кубышку на плоский камень положил, а другой камень, плоский да тяжеленный, сверху на нее бросил — ни тебе кубышки, ни ос.
— Ну хозяин мой молодой, — говорит пятиногий скакун, — теперь можем смело домой ворочаться. Дракона девятиглавого бояться нечего.
Так и случилось: прискакали они во дворец, а дракон в погребе лежит, совсем ослабел, муху и ту не согнал бы.
— Так это ты погубил силу мою? — простонал он, Яноша завидев.
— Кто ж, как не я! И тебя погублю, а королевну домой увезу.
— Не губи меня, Янош, — взмолился хитрый дракон, — забирай свою королевну и все мои сокровища, какие только найдешь.
— Не нужны мне твои сокровища, злой погубитель! — закричал Яношка и отсек все девять голов одним махом, чтоб не ожил злодей, не творил больше бед.
И сразу кинулся королевну искать. Рассказал он ей обо всем, где побывал да что сделал с тех пор, как они в последний раз виделись.
— Ой, любимый мой Яношка, — вскрикнула королевна, сама не своя от радости, — ни за кого не пойду, только твоею буду, здесь ли, дома ли, мне все едино.
— Да уж, ясное дело, здесь мы с тобой не останемся, — сказал Яношка, — как-нибудь домой добираться будем.
Чего ж бы и не добраться, когда дорога есть! И тут только вспомнил Янош, как полз по тоненькой ветке сюда. Сам-то он и назад проползет, а с королевной что делать? Закружится у бедненькой голова, как пить дать закружится, и сорвется она с ветки вниз.
«Что делать, что же мне делать?» — ломал себе голову Янош и ходил по двору взад-вперед, совсем нос повесил. Вдруг смотрит — стоит перед ним пятиногий скакун.
— Что опечалился, молодой хозяин? — спрашивает конь.
Рассказал ему Янош про свою печаль.
— Эх, хозяин, нашел о чем печалиться. Садитесь-ка вместе с королевною мне на спину и ни о чем не тревожьтесь.
Ну, коли так, мигом вскочили Янош с королевной на коня пятиногого.
— А теперь закройте глаза! — Конь им приказывает.
Только они закрыли глаза, а уж слышат:
— Откройте глаза!
Открыли. Видят: стоит конь посреди двора королевского. Соскочили они наземь и бегом во дворец, в покои самого короля.
А король в этот час, прости господи, уже при смерти был. Однако же, когда дочку единственную завидел, с ложа его будто ветром сдуло, только что в пляс не пустился — спасибо, удержали его. Тотчас велел он призвать священника и мигом обвенчал молодых. А потом задал пир горой, семь стран-государств на том пиру пировало, семь дней, семь ночей все ели, пили, плясали. И я на том пиру был, до тех пор танцевал, пока башмаки задом наперед не свернул, а тогда уж и сам назад повернул, домой побежал, сам себя догонял, даже пряник медовый с собою не взял.
А кто мне не верит, пусть пойдет да проверит.
Счастье-удача
Венгерская сказка
В обработке Э. Бенедека. Перевод Е. Малыхиной
ыло где или не было, не доходя океана невиданного, за семьюдесятью семью странами, жил-поживал король. И был у него сын, королевич Янко.
Надумал король сына женить. Но тут случилась беда, соседний король чем-то этого короля обидел, пришлось ему на войну собираться. Теперь королю было уж не до свадьбы. Собрал он преогромное войско и пошел воевать, а сыну велел домовничать да наказал строго-настрого не помышлять о женитьбе, пока он с войны не вернется.
Ушел король с войском, а Янко дома остался, правил страной, как умел. Время шло, годы пролетали один за другим, а отца нет и нет: все с соседним королем воюет.
«Ну нет, не стану больше сидеть да ждать, — решил наконец королевич. — Эдак я до старости неженатым останусь, кто же знает, когда вернется отец!» И поехал он невесту высматривать. Собрал немалое войско и с ним пустился в дорогу — пусть в чужих краях сразу увидят, что он не бродяга безродный, не аист его в клюве принес. Но не успели они границу королевства своего пересечь, как навстречу им едет — а по правде сказать, бежит со всех ног — сам король: войско его разбили, да и он едва спасся.
Увидел король, что сын навстречу едет и войско ведет, обрадовался. Он-то ведь думал, что сын прознал как-нибудь про его поражение и на помощь спешит! Зато и в ярость пришел он великую, когда понял, что у Янко ничего похожего в мыслях не было, он невесту искать надумал.
— Разве не приказал я тебе носа никуда не высовывать, пока я не ворочусь?! — закричал король. — Коли ты моего приказа ослушался, знать тебя не желаю, ступай куда глаза глядят. И солдат моих я тебе не отдам, понял, щенок!
Сын уж как только отца ни уговаривал, объяснял: не век же ему холостым оставаться, — но король и слушать его не хотел. И войско все отобрал. Один только егерь[59] верный королевича не покинул, даже короля не послушался.
— Ваше величество, жизнь моя в ваших руках, а только я королевича Янко в беде не оставлю.
Так и не помирился отец с сыном, злющий-презлющий домой покатил, а сын с егерем в чужие края подались. Крепко горевал Янко, что отец доброго слова ему не сказал в напутствие, но прошла неделя, и горе его улеглось. Чему тут дивиться! Они ведь до тех пор ехали через горы и долы, через поля и леса, пока не прибыли на седьмой день пути в золотой замок Золотого государства и увидели там золотой цветок красоты невиданной — на солнце еще можно смотреть, а на этот цветок — никак. Скажу между прочим, пока не забыл: в золотом замке жил король Золотой страны, а Золотым цветком звали дочь его единственную. Когда Янко въехал в замок, красавица у окна сидела и его увидела.
«Этот всадник не иначе как за мной приехал, — сказала она про себя, — а если так, я уеду с ним непременно».
Потому что хороша была королевна Золотой цветок, но и Янко всем взял — и красотою, и статью: взглянешь на него, залюбуешься.
Поднялся Янко во дворец, издалека заходить не стал, сразу все рассказал королю: кто он и что он, откуда и зачем приехал. Понравился Янко королю.
— Что же, сынок, вижу, человек ты серьезный, прямой. Я с радостью отдам дочь за тебя, живите счастливо до самой могилы, коли дочери по нраву придешься.
Приказал король позвать Золотой цветок. Она мяться-стыдиться не стала, ответила прямо:
— Согласна я, пойду за него с легкой душой, потому что по глазам вижу: любит он меня.
Тотчас позвали священника, молодых обвенчали, свадьбу сыграли, семь дней пировали, мед-пиво рекой текло, отсюда и дотуда все затопило, и еще на кривой вершок дальше.
Когда кончилось великое гостеванье, запрягли шесть красавцев коней в золотую карету, алмазами украшенную, и поехали молодые на родину Янко. Уже к вечеру до границы добрались и заночевали на постоялом дворе. Молодые сразу почивать отправились, но королевичев егерь во дворе остался, решил глаз не смыкать, Янко с молодой женой оберегать. Ближе к полуночи слышит егерь, опустились на крышу постоялого двора три вороны и разговор завели.
— Ох, подруги, — говорит одна ворона, — жалко мне этих юных супругов. Такие они красивые, а приходится помирать не поживши!
— Да уж, как смерти им избежать: ведь завтра под их каретой проломится золотой мост! — говорит другая.
— Злобная душа у отца королевича! — говорит третья ворона. — Это он приказал мост подпилить. Карр, карр, жаль их!.. Но тому, кто перескажет королевичу от нас услышанное, худо придется — зверь ли он, человек ли, до колен окаменеет.
— И пускай окаменею, а королевичу расскажу про измену! — сказал егерь громко, так, что вороны его услышали.
— Карр, карр, жаль тебя! — прокаркали вороны и улетели.
