Больше того, если вербовочный танец производился пчелой, выпущенной с эмалированной, фаянсовой или стеклянной кормушки, заполненной сладким сиропом, завербованные танцем пчелы и ее разыщут в самой густой заросли цветущих трав и опустятся не на цветки, а на кормушку с сиропом, хотя кормушка ни на какой цветок не похожа, а сироп никаким цветком не пахнет.
В повторных прилетах, бесспорно, имеют значение окраска и запах цветка, на котором пчела уже побывала и заправилась нектаром. Это установлено экспериментально.
В специальных опытах пчел приучали брать сироп с сильным жасминным запахом из кормушки, поставленной в синий ящик. Затем ящик несколько перемещали, кормушку из него вынимали и ставили в ящик желтого цвета.
Таким образом, приманка «синий жасмин» раздваивалась, причем пчелам предоставлялась возможность показать, что они предпочтут: синий цвет или запах жасмина.
Возвращающиеся за новой порцией сиропа меченые пчелы уверенно направляли полет к пустому синему ящику. Подлетев поближе, они, не заходя в ящик, меняли курс и, сделав несколько поисковых заходов, поворачивали в сторону незнакомого по цвету ящика со знакомым жасминным запахом. Поведение пчел в этом опыте и в других – с искусственными цветками и с естественными, с которых удалены лепестки, – показало: издали пчелы ориентируются на знакомый цвет, вблизи – на знакомый запах.
Кстати сказать, когда те же опыты повторяли с пчелами, у которых были срезаны усики, безусые пчелы летели на пустой синий ящик и входили в него, разыскивая исчезнувшую кормушку.
Долго оставалось невыясненным, имеют ли значение размер и форма цветка, из которого берется нектар. Результаты опытов с искусственными – бумажными и матерчатыми – цветками не дали достаточно ясного ответа на вопрос. Тогда была проведена серия исследований, получивших шутливое название «экзамена по геометрии».
На гладкий белый столик клали синий круг, а на него ставили кормушку с сиропом, приучая пчел летать сюда за кормом. Спустя некоторое время, когда достаточное количество пчел устанавливало связь со столиком, кормушку убирали, а на синий круг и положенный рядом синий треугольник выставляли такие же пустые кормушки. Наблюдатели проверяли, как ведут себя теперь прилетающие пчелы, на какую фигуру опускаются: на круг или на треугольник?
«Просто поразительно, как долго может колебаться пчела, летающая над столиком то над одной фигурой, то над другой, прежде чем опуститься…» – рассказывает исследователь.
Таким же образом была изучена способность пчел отличать другие геометрические фигуры. Опыты показали, что хотя геометрические формы в чистом виде редко встречаются в природе и потому «новы» для пчел, сборщицы в конце концов приучаются не смешивать вертикальные полосы с косыми и горизонтальными, треугольники с многоугольниками, правильные равносторонние треугольники с неправильными разносторонними. Они довольно четко различали треугольники разных цветов и размеров и т. п. В одном опыте пчелам предлагали на выбор две совершенно одинаковые фигуры; из них одну оставляли неподвижной, а вторую часто поворачивали. И в этом случае пчелы почти безошибочно отличали одну фигуру от другой, хотя, подлетая к месту с разных сторон, каждый раз видели приманки по-разному.
Чтобы подробнее выяснить, насколько ориентируются сборщицы на месте взятка и как находят его, их приучили брать лишенный запаха сироп, который небольшими капельками наносился на тончайшее маленькое стеклышко, положенное на большой лист стекла. Стеклышко, лежащее на стекле, совершенно сливалось с ним. Могло показаться, что на ровной и прозрачной поверхности стекла для пчел нет в этих условиях никаких заметных ориентиров. Но сборщицы добирались все же к капельке корма и принимались высасывать ее. В это время на то же место наносилась из пипетки новая порция сиропа, и сборщица спустя несколько минут возвращалась из улья и опять добиралась до своей неистощимой капли.
Потом решено было посмотреть, как поступят пчелы, если помещать каплю сиропа не на стеклышко, а под него. Догадаются ли они высасывать сироп из-под стеклышка?
Просовывая язычок под стекло, благо оно весит немного, сборщица постепенно приподнимала его хоботком и по-прежнему сосала корм, набивая им зобик.
Когда каплю сиропа стали наносить уже не у края стеклышка, а в таком месте, до которого пчелы сразу не могли дотянуться язычком, они вводили под стеклышко хоботок, а затем голову и грудь и все же добирались к корму.
После того как одна пчела проделала это несколько раз подряд, под стеклышко помещена была вместо сиропа капля обычной воды. Вернувшаяся за кормом сборщица потянулась хоботком к капле, дотронулась до нее язычком и, как обожженная, отпрянула. Потом, будто проверяя себя, она сделала еще одну попытку и, убедившись, что под стеклом нет никакого сиропа, улетела.
Больше она здесь не появлялась.
Видимо, в повторных прилетах пчела может пользоваться многими ориентирами.
Но каким же образом мобилизованные сборщицы, прилетевшие к месту взятка, отыскивают цветки, посещаемые впервые? Что помогает пчелам делать выбор?
Ответ особенно важен для случаев близкого взятка, когда вербовочный танец является, по существу, только исходным сигналом, вызовом в полет за добычей. Даже при пятидесятиметровом радиусе безадресного полета площадь, подлежащая обследованию, составляет почти гектар. Чтобы отыскать на гектаре нужные цветы, не теряя зря времени и сил на проверку всех цветков, встречающихся по пути, нужны все-таки какие-то сигнальные указания, вехи. В чем же они состоят? Когда передаются танцующей вербовщицей? Как воспринимаются пчелами?
Вот здесь и надо вспомнить описанную выше деталь сцены на сотах, в которой отмечалось, что пчелы вприпрыжку спешат за танцующей, вытягивая усики, как бы ощупывая ее и повторяя ее движения.
В этом и заключается разгадка.
Пока сборщица копается в венчике цветка, высасывая нектар из укромно запрятанных нектарников или набивая в корзинки обножку созревшей пыльцы, цветок отчасти надушил ее. С первого цветка она перелетела на второй того же вида, и ароматный нимб, окружающий ее, усилился. Со второго пчела перебралась на третий, четвертый, двадцатый – все того же вида (цветочное постоянство пчел несет, как мы можем убедиться, еще одну службу сверх тех, о которых сказано выше). В результате запах цветков, напоивших пчелу нектаром и нагрузивших ее пыльцой, так сильно окутывает и пропитывает ее мохнатое тельце, что пчелы, ощупывающие танцовщицу в улье, слышат призыв дальних цветков и, так сказать, наматывают себе услышанный запах на усики с их тысячами обонятельных пор.
Теперь, вылетев на промысел за кормом, пчелы вооружены указанием, с помощью которого и найдут в воздухе, напоенном множеством различных ароматов, запах, сообщенный танцовщицей.
Цветки гелихризиума – бессмертника – обычно не посещаются пчелами. Но когда меченые пчелы получили сироп, настоянный на цветках бессмертника, мобилизованные их танцем сборщицы, нашли его среди семисот других видов, которые цвели в то время на опытном участке.
Если запах цветка слаб или лететь приходится с такого далекого расстояния, что он выветривается в дороге, пчела может доставить его с пробой нектара, принесенного в зобике, как в прочно закупоренном флаконе.
И это происходит на сборе не только нектара, но и пыльцы. Обножка тоже пахнет, хотя и менее сильно, чем нектар.
Не случайно обоняние позволяет пчеле находить нужный запах среди многих других и – это тоже доказано точными опытами – улавливать его в очень большом разведении.
Необязательно, чтоб это был запах, приятный для человека.
На одной из колхозных пасек пчел подкормили однажды сахаром, подмоченным керосином. На следующий день пчелы буквально штурмовали машинно-тракторные ремонтные мастерские и базу «Нефтетор-га», расположенные вблизи от колхоза. Несметное количество сборщиц ползало по обтирочным тряпкам, по частям машин, вымытым в керосине, по спецовкам рабочих, по цистернам и бочкам с керосином.
Такова сила душистых маяков, даже если они, строго говоря, не очень душисты.
Получив в улье от танцовщицы направление полета, пчела прочесывает гребешками ножек усики, протирает глаза и снимается с прилетной доски в воздух. Послушная инстинкту, она ложится на нужный курс и, следуя указаниям солнечного компаса, со скоростью до одного километра в минуту летит к месту взятка.
Под крылом у нее проносятся деревья и кусты, травы и злаки, от которых поднимаются в воздух пестрые смеси зовущих арохматов. Среди них пчела может не раз услышать и запах малины, за которой она летит, но пока не будет покрыто расстояние, указанное сигналом танца вербовщицы, она останется глухой к «языку» цветов.
Это приспособление очень существенное: звать пчелу с дороги могут и одиночные кусты, на которых много корма не соберешь, или, может быть, заросли, уже облюбованные другими отрядами сборщиц.
