— Хорошо, — подумав, согласился магистр, — наверное, ты права, хотя убедить его будет не так-то просто. Но я попытаюсь, только уберу сначала артефакты.
Пока он аккуратно складывал в сундучок странные пирамидки, скрученные из полосок серебра и увенчанные на вершинах крупными камнями, и запирал его прикрученной к толстой колонне цепью, магиня нетерпеливо вышагивала по столовой, пытаясь придумать, какие слова сказать мужу по возвращении. Ей очень не хотелось его обидеть, и одновременно нужно было как-то намекнуть на свое право решать дела доранта и домочадцев наравне с ним. Ее приёмный отец очень строгий правитель, но никогда не примет важного решения, не посоветовавшись с матушкой.
А Тайдир с ней пока обращается как с любимой и безумно дорогой игрушкой, всегда нежен и ласков, и ни в чем не отказывает. Даже заниматься делами обители не мешает. А вот в свои пока не посвящает, предпочитая быстренько переделать их в одиночку, пока Лиарена на тренировке. Разумеется, в его военные распоряжения или торговые сделки Лиа и сама не собирается вмешиваться, но вот решать судьбу домочадцев хотела бы вместе с мужем.
— Я готов, — взял её под руку отец, и тут же отпустил, обнаружив, что уже стоит в столовой замка Варгейз.
Бегло осмотрелся и, не обнаружив в комнате никого, кроме них с дочерью, торопливо направился прочь, бросив на ходу указание, ждать здесь и никуда не сбегать.
— Слушаюсь, — бросила вслед ему магиня и невесело усмехнулась.
Вот как у мужчин получается так мгновенно, безо всякой серьёзной причины менять спокойный, заботливый тон разговора на командный? И вроде нарочно обидеть не хотят, но умудряются одной фразой, а иногда даже словом опрокинуть на тебя ушат ледяной воды. Словно случайно на миг забывают, что разговаривают с искренне любящими их женщинами, а не с учениками или воинами.
Лиарена мрачно оглядела стол, который так никто и не подумал накрыть к завтраку, достала из-за выреза платья висевший на цепочке подаренный отшельником свисток и прижала к губам. С тех пор, как вернулся из обители, Зелен забрал власть над кухней в свои мохнатые лапы, и вызвать его оттуда можно было только таким образом.
Лохматый повар успел прибежать, получить заказ, накрыть стол и исчезнуть, когда в столовую вернулись Экард и дорин. Они не вошли через дверь, а появились из туманного пути, но Лиарена за это время успела как следует обдумать произошедшее и немного усмирить свои обиды, представив, как больно и обидно было в тот момент мужу. Теперь она была готова к переговорам и больше не сердилась на Тайдира, но воспитанная в доме приёмных родителей гордость яро протестовала против того, чтобы молча стерпеть такое обращение. И как дорина ни вздыхала, одно ей было абсолютно ясно, придётся объяснять дорину, почему ее так задела его грубость, иначе в будущем придётся не раз глотать горькие обиды.
Однако Тай решил всё по-своему, ловко обогнал тестя, сел на диван рядом с женой, притянул ее к себе, заглянув в глаза и тихо попросил:
— Прости любимая, я виноват.
— Но я… — попыталась объясниться магиня, однако муж прижал ее к себе еще крепче и шепнул еще тише:
— Я всё понял, поверь. Такое никогда не повторится. Но и ты… не уходи больше так внезапно.
— Обещаю, — с облегчением выдохнула Лиарена, и тут же не удержалась, осторожно спросила, — А как… Ниверт?
— Не нужно про него… — помрачнел дорин, — этот человек тут больше никогда не появится.
— Тай…
— Нет. Про него я не хочу ничего слышать.
— А ты не имеешь права, — спокойно произнёс устроившийся за столом Экард. — Он твой домочадец и теперь такой же родственник Лиарене, как и тебе самому. Ты и сам прекрасно знаешь, что слова клятвы про общие радости и беды, которые произносят в часовнях молодожёны, относятся вовсе не к супружеской спальне, а ко всему, из чего состоит наша жизнь. И лично я очень хорошо понимаю тревогу дочери, надёжного друга потерять легко, а найти не так-то просто. И чем старше мы становимся, тем труднее. Разумеется, Ниверт виноват, но он в тот момент был вне себя от горя… а в таком состоянии люди иногда делают такие вещи, о каких до этого и не подумали бы. Ниверт сейчас искренне переживает и казнит сам себя, и просто жестоко добивать его таким приговором.
— Ох, боги… — обмерла Лиарена, — так ты уже огласил ему приговор?!
— Я как раз в этот момент вошёл в кабинет, — выдал дорина магистр, — и сразу бросил на Ниверта сон. Но проспит он недолго, на нем сильный защитный амулет.
— Неужели вы хотите, чтобы я его простил? — неверяще вгляделся в лицо жены дорин, — ведь он не нашёл среди всех служанок никого, кроме этой гадины!
— Ты к нему несправедлив, — пожал плечами магистр и налил себе отвар, — а он, между прочим, со своей точки зрения, рассуждал довольно логично. Выбрал именно ту служанку, которой ты никогда не стал бы помогать захомутать своего кузена, если бы она вздумала попросить защиты. Бывают такие хитрые девицы. А еще, ее нужно было постоянно держать под присмотром, наверняка твой кузен замечал за ней всякие пакости. Не спроста же Лиа её потрепала?
— Отец! — возмутилась Лиарена, — мы сейчас не об этом! Ты сам мне говорил… когда Тай сидел в Лодере в управе, что у некоторых женщин много тайных хитростей… на которые легко поймать даже самого преданного мужчину… думаю, Калья такими и воспользовалась.
— Экард? — пристально уставился на тестя дорин, — ты говорил об этом моей жене?
— Конечно. Должен же я был знать… как она поведёт себя, узнав про донну Анману.
— И как… узнал?
— Лиарена тогда сказала, что если любишь человека, то нужно верить ему, а не врагам, — пряча лукавую улыбку, с гордостью сообщил отшельник.
— Любимая… — голос дорина дрогнул, и он поспешно притянул жену ближе, уткнулся ей в волосы, — а я так тогда боялся…
— Поэтому я и прошу, — задыхаясь от щемящей душу нежности, выдохнула дорина, — сначала поговорить со мной, посоветоваться… отец… дорин Симорн, всегда говорит, одна голова хорошо, а две лучше.
— Мы с твоей матерью тоже все решали и делали вместе… — горько проговорил Экард, — и единственный раз, когда она не сумела меня позвать…
Он смолк и отвернулся к окну, пытаясь проглотить вставший в горле комок.
— Отец… — бросив на мужа быстрый взгляд, магиня встала с места, подошла к отшельнику и осторожно обняла за плечи, — главное, она жива… и скоро вы придумаете способ их вытащить.
— Это самая главная моя мечта… — тяжело вздохнул Экард, — и именно поэтому я сегодня решил исполнить твою просьбу. Я никогда не вмешиваюсь в решения доринов… даже, если вижу, как они неправы. Собственные ошибки каждый должен совершать сам, чужие шишки не болят. Но потом представил… как вернутся домочадцы Тая и не обнаружат тут Ниверта… начнутся расспросы, обсуждения… вот если Тай после этого когда-нибудь решит помириться с кузеном, то это не удастся. Ниверт никогда не вернётся в дом после того, как ему перемоют все косточки. Я успел его рассмотреть, он решителен и умён, но очень раним… наверное, в этом виновна его бедность. Насколько я знаю, ни одна из донн, гостивших тут в начале весны, не приняла его ухаживаний.
