В его руках был свеже-окровавленный латнир павшего а'зарда.
Дрохуг осторожно нагнул голову к подошедшему Ход-вату. Он издал серию нежных, еле слышных переливчатых звуков. Дар и не знал, что боевой зверь может проявлять такие тонкие чувства. Но что это было – радость встречи или жалоба на боль – он так и не смог понять.
– А-хо, а-хоо… – все повторял Ходват, поглаживая скакуна по выпуклой «щеке». – Нашелся все-таки! Ах беглец…
Будто подарком судьбы было то, что поклажа осталась цела. Ходват быстро распаковал один из баулов, доставая запасную упряжь. Вдвоем они перебросили через Дрохуга ремни, с трудом затянув их под брюхом. Наскоро укрепив люльку, они быстро поднялись наверх и поспешили перебраться на другой берег. Следовало торопиться, ибо поблизости могли рыскать и другие охотники а'зардов.
Дорога лежала на розовеющий восток.
Новая надежда опьяняла сердца обоих всадников.
Часть вторая
КВАДРАТНОЕ СОЛНЦЕ
Глава 1
ТАЙНА САМОГО СЕБЯ
Когда тьма ночи сменилась вязким предутренним сумраком, путь преградила странная темная полоса. Здоровенные пятнистые валуны тянулись нескончаемой линией по влажной траве.
– Старая граница! – радостно вскрикнул Ходват. – Теперь уж мы точно дома!
Замшелые камни никто не охранял, и по ту сторону было столь же пусто, как и со стороны а'Зардата. Конечно, пересечение этих межей, как и недавней реки, не давало никаких гарантий, но все же беглецы почувствовали себя немного спокойнее.
– А почему новая граница по Ирлайе? – спросил Дар, провожая взглядом нагромождение валунов. – Удобнее, чем по камням?
– Каменную межу клали не для а'зардов. Раньше там были земли г'утров – злобных и очень сильных отаругов. Война с г'утрами тянулась столетиями. Армии их были просто огромны! Однажды они одержали ряд побед, дошли до самых предгорий и чуть не развалили Хоргурд – а это как-никак столица Хуурадана, чей Царакклан держит Сердце Клана! Но их силы иссякли в горах. Потом в удачный год наши все же опрокинули армии г'утров и выбили до последнего. Их траву пожгли всю, города заняли и зажили. А границу перенесли от межей до Ирлайи.
– Ты хочешь сказать, что а'зарды… – Дар начал понимать, почему Зордаор внешне не отличался от отаругов Саудрака.
– Все а'зарды – потомки хуураданцев. Поэтому здесь так долго был мир. Но Саудрак сказал, теперь они выродились, потому и напали на Хотоагу…
– Опомнись! Это кх'отры напали на Хотоагу!
– А, ну да. Значит, еще не выродились…
– Как же выглядели эти г'утры?
– Старики говорят, они были черные… Эй, постой-ка! Так они, похоже, были…
– …такие же, как кх'отры! – закончил Дар, замечая, что тоже повышает тон. – Может, это и были кх'отры?
– Нет! – отрезал Ходват с внезапной свирепостью. – Не может. Г'утры – это г'утры! Кх'отры – это кх'отры!
– Ладно, мне все равно до них. Расскажи лучше, почему хуураданцы на тех землях стали называть себя а'зардами?
– «Зард» – значит победа. Такое имя себе взяли те, кто отправился туда селиться.
– Получается, хуураданцы и а'зарды – одно и то же?
– Не получается! Хуурадан – это Хуурадан. А'зарды – это а'зарды! – Голос Ходвата зазвенел металлом. – А ты что думал, трава так и будет одинаковой?
– Но тогда почему вы бьетесь друг с другом? – пытался понять Дар. – Почему отбив а'зардов для тебя чужой?! Почему Саудрак разорил их Царакклан?
Ходват молча обернулся и обжег Дара весьма неприятным взглядом. С губ его слетало бессвязное шипение.
– Мне не нравится с тобой разговаривать, – наконец глухо и отчужденно вымолвил он. – Я чувствую тебя как пустое место.
– И все же! Ходват, будь последовательным…
Но тот больше не откликался, оставив Дара недоумевать о причине столь внезапной злости. А также о прохладных взаимоотношениях двух частей разделившегося клана, предположительно имевших одну и ту же цнбр…
Они молчали до самого восхода солнца. Ходват постепенно остыл и был какой-то заторможенный. Иероглифы на его мерно покачивающемся латнире становились все четче, по мере того как бледнел небосвод. Когда просветлело, Дар смог разглядеть в деталях клановый тотем Хуурадана на правой части его «азов латнира». Блестящая желтая краска поцарапалась и была почти стерта. Но знак был вырезан с потрясающей детальностью, а может быть, игра утренней светотени оживляла этот маленький костяной барельеф. Вертикально расположенная птица раскинула широкие, но согнутые крылья и повернула голову в профиль. Четко очерченные выпуклые глаза символизировали острое зрение, а согнутый хищный клюв был опасно остер. Но самое удивительное было ниже. Каждое из перьев крыла тоже было маленькой птицей, а все вместе они становились замершим отрядом птиц-воинов, преданно глядящих на свою большую властительницу, будто ожидая приказа… Мощь, верность и готовность к мгновенной атаке были переданы мастерски. Дар долго рассматривал этот могучий знак, размышляя.
Ходват тем временем затянул бесконечную монотонную мелодию, чистые ноты в ней перемежались щелчками и длинным переливчатым клекотом. Протяжная песня была проста и завораживающе красива. Слов не было, но немудреная мелодия словно вела рассказ о трудной жизни, о жестоких врагах, о щемящей боли потерь… Временами, к удивлению Дара, Дрохуг тонким голосом взрыкивал синхронно песне.
Загипнотизированный однообразной мелодией, Дар сонно скользил взглядом по окружающим просторам. Степь и колючие кустарники остались позади. Вновь из равнины поднялись холмы – сейчас еще невысокие лысые взгорки с зарослями в низинах. Крошечное пятнышко трех движущихся жизней под широким холодным небом просыпающегося Рортанга. Исступление схватки, напряжение бегства – все это осталось позади, смытое свежестью прохладного утра и молчаливым величием природы. Сверху, с сияющего неба, пришло возвышенное спокойствие, какое-то глобальное восприятие мира. Лютая сеча отаругов, отчаянные схватки конных и пеших отрядов теперь казались бесконечно малыми событиями, неспособными даже слабо воздействовать на величественные предначертания природы. Тщетность, микроскопичность этой борьбы ясно предстала мысленному взору Дара. Безумие взаимной вражды, бессмысленность его собственного вовлечения в эти битвы открылась ясно и просто, как голубое утро, явившееся из ночной тьмы.
Яркое, широкое чувство поднялось из глубин его существа, выплыло из тайников памяти – слишком несвязное, чтобы быть названным, слишком неосознанное, чтобы быть понятым умом. Чувство властности, колоссальной торжественной закономерности, движущей событиями куда более глобальными и неумолимыми, нежели крохотные междоусобные стычки враждующих кланов Рортанга… Интуитивное ощущение его собственной причастности этим закономерностям стало острым, болезненно-пронзительным и… почему-то знакомым! Было полное ощущение доступности будущего, Дар словно мог заглядывать через завесы времени.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
