- Как осмеливаешься ты, щенок, на медведя лаять?! - ручищи Гуннара вцепились в кольчугу Дагмера. - Пользуешься тем, что ты мой единственный сын, а матерь твою отравили недоброжелатели, изменники и бунтари, вроде Бьерна Молотобоя? Это не менее подло, нежели окончание войны таким методом, разве нет? Спроси у присутствующих в этом зале уважаемых дварфов, сколько среди них не желает конца кровопролития!
- Я не хотел этой войны, но раз мы ее начали, то должны закончить, как воины, как мужчины, как сыны богов! - стоял на своем Дагмер. Брови юного наследника опустились к носу, образовав изломанную дугу, всем своим видом сын короля демонстрировал, что не уступит на этот раз. - Я давно призывал пойти на мировую с Бьерном, но тебе захотелось полить кровь подольше! Я не случайно вызвался идти на битву с ним и вести стейнаров и дело вовсе не в инициации! Я собирался обсудить с ним условия мира!
- Что?!!! - заорал Гуннар, побагровев, словно свекла. В ярости он ударил Дагмера по лицу похожим на молот кулаком и тот отлетел назад, все же устояв на ногах. - Не знал я, что мой родной сын так со мной обойдется, - прорычал конунг, тяжело дыша и гладя на наследника, точно голодный волк на олененка.
- Послушал бы ты сына, конунг, - задребезжал голос Асрада, следом появился сам чтец рун. Выстукивая посохом каждый шаг, он приблизился к Гуннару. - Боги не желают войны, а убивать своих братьев величайший грех. Я же говорил тебе, ты навлечешь беду на свой народ, если продолжишь творить это зло.
Гуннар сначала даже не замечал старца, но, когда Асрад продолжил увещевать его, перевел свирепый взгляд на него. Кулаки горного короля сжались и задрожали, на что мудрец ответил отступлением на два-три шага. В отличие от молодого крепко сложенного Дагмера, советник мог получить гораздо более весомую травму или вовсе умереть, приняв удар Гуннара. Бэрон же наблюдал за происходящим с трудом скрывая злорадство и ждал последующих действий неуправляемого монарха в предвкушении насилия. Единственное, что слабо взволновало темного лицемера, не хватит ли Сребробородого удар. Не по плану получится.
- Да что же это, о, великий Один?! - возгласил Гуннар, подняв глаза к потолку. - Я и не ведал, что меня окружают изменники! Как же глубоко вы забрались!
- Никто не придавал тебя, король, - молящим голосом проговорил чтец, теснясь от невменяемого наместника богов. - Ты сам обвинил Бьерна в измене, потому как его слуги отказались оставлять шахты, которые арендовали у тебя. Ты сам заставил их уйти из-за башни Ундалиона.
- Ты не знаешь и половины! Убирайтесь с глаз моих, оба! - закричал Гуннар, тыча в сына и чтеца рун растопыренными пальцами. - Убирайтесь и благодарите меня за то, что оставил вам жизнь! Молот Вселенной будет запущен завтра же!
Бэрон, ожидавший иного, сник и разочарованно покачал головой. Однако спорить с венценосцем в момент припадка дело гиблое и Зверь это прекрасно понимал. Прибившись к выходящим полководцам, он покинул зал, презрительно косясь на Гуннара. Владыка Асгисла не обращал внимания на своих подчиненных. Он сел на трон и обхватил голову руками. Дверь закрылась, стукнув тяжелыми запорами, и мрачный король остался наедине со своим безумием.
Глава 11
Ночь выдалась светлой, и Ксандору не хотелось спать. Дело было не в предвидении Тетаэля и Эландры. Просто какое-то беспокойство укоренилось в глубине его сознания, и объяснить его причину было сложно - слишком многое подействовало на его появление. Частично оно касалось возникшей неопределенности, частично - близящегося праздника, который, должно быть, сильно отличался от всех мероприятий, где воин бывал раньше, в своем мире. Он измерял комнату шагами уже час с момента расставания с друзьями. За то время, что он этим занимался, залитый молочным светом ночной звезды ковер стал для него родным.
Не спал не он один. В коридорах и залах дворца витала атмосфера оживленности и радостного волнения. То и дело из-за дверей доносились приглушенные возбужденные голоса, шаги то быстрые, то не очень, и скрип открывающихся и закрывающихся дверей. Сквозь щелку между дверью и полом в комнату проникал свет. Да и картина за окнами не располагала к путешествию в мир грез: песни сюда не доносились - гостей расположили в высокой башне, но стоило лишь глянуть на танцующих в свете фонарей и костров эльфов, как сон улетучивался раз и навсегда. Даже воздух пропитался праздничным духом, неся, словно на заказ к торжеству, ароматы полевых цветов, вошедших в пиковую точку своего цветения.
Ксандор плюхнулся поперек кровати и положил руки под голову. Закрыв глаза, он попробовал хотя бы полчасика вздремнуть, да веки так и ползли вверх, не позволяя воину расслабиться. От нечего делать Ксандор принялся рассматривать люстру с несколькими ярусами узорных подсвечников, заканчивающихся пустыми стеклянными шарами.
"Видимо, та же система, что на улице, - сообразил Ксандор. - Вот только как надо ее активировать? Это же не электроустановка какая-нибудь". Вздохнув, он отвернулся от люстры и попробовал занять себя различением световых пятен и полос на белоснежном потолке, однако это развлечение оказалось несостоятельным: уже спустя минуту воин не знал, чем себя еще увлечь, вновь. То, что поспать как следует сегодня не выйдет, понять ему было не сложно, но как проводить ночь в таком случае? Ответ навеял очередной стук двери. Встав и накинув висящий на стуле жилет, Ксандор еще раз посмотрел на высокую кровать, прикрытую балдахином, на которой ему так и не довелось поспать, и скользнул в коридор. По каким-то неясным причинам ему не хотелось попадаться никому на глаза в пристройке для гостей, он не стал вдумываться почему. Осторожно осматриваясь, воин прошел к лестнице и сбежал на уровень Церемониального зала. Распираемый от острого любопытства, стимулируемого волшебной ночью в Аллин-Лирре, Ксандор приоткрыл ворота зала и заглянул в щель. Зал пустовал, как того и следовало ожидать. Древо Жизни ночью выглядело еще прекраснее, чем при свете дня, залитое солнцем. В бледно-белом свете звезды оно походило на ледяное изваяние, но при этом не выглядело безжизненным украшением. Вокруг него кружились "светлячки", которых Ксандор так и не разглядел, листья недвижимо склонились вниз.
В помещении было темно из-за нависших над куполом ветвей, усеянных листвой, но, вместе с тем, при лучшем рассмотрении, темнота уступала свету, протянувшемуся по полу от балкона, и падающему сквози бреши в кроне. Суета, заполонившая дворец, сюда почти не добралась, хотя в отдалении, как со стороны лестницы, так и из помещений за Церемониальным залом, доносились хлопки дверей, быстрые шаги и тихие разговоры. В обители мирового источника жизненной силы, передаваемой самим Всевышним, вся эта рутина исчезала, не имея над нею власти. Глядя на Великое Древо, столь простое с виду и столь значимое по содержанию, человек не думал о мелочах и бедах, сопутствующих жизни. Тут рождались другие законы, другие ценности, другое видение вселенной. Верно, именно это называется единением с природой. Когда ты понимаешь, что все рождено одной силой, дающей тот толчок, запускающий ход величайшего и сложнейшего из существовавших механизмов - жизни, задумываешься об истинной мощи и величии этого движителя, не нуждающегося ни в чем и не просящего взамен ничего.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
