На том и порешали. Председатель остался доволен. А про меня даже говорить не́чего. Я вообще был счастлив. По-тихоньку намеченные планы обретали более конкретный вид.
Глава 20
Следующим пунктом назначения был Матвей Егорыч. Шустрый дед интересовал меня не меньше, чем предстоящая игра. А точнее интересовали те надежды, которые я на него возлагал. Они были большими и экономически крайне выгодными.
— Ой, не знаю Жорик. Сомнительно как-то оно смотрится. Виску твою никто у нас не пробовал. А ну, если не зайдет?
Мы с Андрюхой шли теперь в противоположную от сельсовета сторону. Братец был в хорошем настроении, чем немного меня нервировал. Просто Переросток и что-то хорошее в моем сознании не могли существовать рядом.
Единственное, горевал Андрюха, что завтра не он поедет в Воробьевку, которая у них тут типа самая крутая из близлежащих деревень. По рассказу братца там даже имелся Универсам и самый настоящий кинотеатр. Не клуб. Именно кинотеатр. И ещё много чего, казавшегося Переростку признаком развитой цивилизации, а у меня вызывающее лёгкую усмешку. Просто представил, что было бы с Андрюхой, перенеси я его сейчас в современную Москву. Пацана, наверное, хватил бы инсульт. Или инфаркт. Или оба сразу.
Кроме того, братец уже несколько раз поинтересовался, сколько времени. Своих часов у него не было, поэтому на мои, с большим круглым циферблатом и красивой надписью "Полярные", Андрюха косился с огромной завистью. К тому же, как сказал дядька, ещё в первый день заметив их на руке, такую модель носили только исследователи севера, подводники и космонавты. Достать эти часы в свободной продаже было нереально. Тут, похоже, немаловажную роль сыграл блат семьи.
Меня же прикалывал двадцати четырех часовой циферблат. Когда впервые очнулся в машине, рядом с маменькой, сразу заметил особенность, но спросить кого-то, с хрена ли вот так, не было возможности. А дядька мимоходом объяснил, что этот самый двадцати четырех часовой циферблат был придуман в специализированных, военных целях. Он изначально предназначался для людей живущих или работающих в условиях суровых климатических поясов, где дни или ночи являлись условными обозначениями, практически не отличаясь друг от друга. По той же причине такой вариант подходил для летчиков, космонавтов, подводников.
Все потому, что на смену времени суток указывает положение солнца, закаты и рассветы. Но при определенных обстоятельствах созерцать это явление не представляется возможным. Ясное дело, когда ты, например, в космосе или на северном полюсе, природные явления выглядят совсем иначе, и определить по двенадцатичасовой разметке день или ночь сложно. В любом случае, часы на моей руке, судя по всему, являлись предметом огромной Андрюхиной зависти. Но вот сейчас он спрашивал время вовсе не по этой причине. Переросток явно куда-то торопился или планировал попасть. Уж не для этого ли свидания были приняты одеколоновые ванные? На станцию, что ли, собрался. Хоть посмотреть на эту Алку ради интереса. Что она из себя представляет. Ради кого Переросток даже собственным лицом рисковал, имея реальную возможность по нему отхватить.
— Андрюх, то, что виски, а не "виску", деревенские не пробовали, это больше плюс. Вот именно, когда попробуют, потом за уши не оттащишь. Начнем с малого. Среди своих. Далее — можно рассмотреть близлежащие села. Ну, а вот затем уже приступим к охвату более крупного рынка.
— Неее… — Братец покачал головой, — У нас рынка нет. И в Квашино нет. И в Воробьевке. Это тебе только в город ехать. Там, да. Там рынок. Торгуют всяким. Из наших никто не ездил. А вот с Квашино, я знаю, некоторые частенько возят перец болгарский, картоху.
Я с сочувствием посмотрел на братца. Да уж. Как объяснить слепому, насколько зелёная трава? Никак. Вот именно. Поэтому не стал тратить время на пустую болтовню.
Матвей Егорыч оказался дома. Правда, и Зинаида Стефановна тоже. Она, как раз, сообщила нам, что деда Мотю надо искать в саду.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Чего эт вы? А? Андрюх? Мой, поди, попросил? Принес ему что-то? Принес? Нук признавайся!
— Да хватит, баб Зин. Чего принес-то? С Вами принесешь. Ещё и отхватишь сам. — Братец бочком "просочился" мимо ставшей посреди двора Стефановны.
Та же, уперев руки в бок, проводила нас подозрительным взглядом. Только что не принюхивалась одновременно. В чистоту наших помыслов она явно не верила. Я кивнул, приветствуя хозяйку, и тоже вслед за братцем скромненько скользнул к калитке, ведущей в сад.
— И Жорка… Ох… точно ждать беды… Козла надо закрыть. — Баба Зина покачала головой.
Матвея Егорыча мы нашли под яблоней, где он на ползал, собирая ранние плоды.
Дед обрадовался нам, как родным. А когда услышал тему разговора, мне кажется, даже помолодел лет на десять. Резво вскочил на ноги, притащил ржавое ведро, перевернул его и уселся, упираясь ладонями о колени. Начался деловой разговор.
— Виски, говоришь… Ну, не знаю…не знаю… Не пробовал. Но затея го́дная. Пить будут хорошо, коли действительно так все вкусно, как ты говоришь. Продавать тоже можно. Не в открытую, конечно. А то председатель нам быстро сухой закон введёт. Да и признаки капитализма на лицо. Нет. По-тихому. Только по-тихому.
Честно говоря, думаю, Егорыч поддержал бы любую затею, где присутствуют слова "пить" и "продавать". Его вдохновили оба аспекта. Глаза деда блестели, а на щеках выступил румянец. Вот ведь как мало человеку надо для счастья.
— Тэкссс… Аппарат потребуется ещё один. Если свой экспроприирую, бабка сразу заметит. А это нельзя. Она нам весь процесс запорет к чертям… Хуже ОБХСС. Курва, а не бабка. Значится, надо приобрести новый. Эх… Можно у кума взять. Который на станции живёт. У него, вроде, без надобности. Бочки… Ну, с бочками решим. Придумаем. Торф, говоришь, ещё нужен. Это малясь проблематично. Будем бороться со сложностями по мере их поступления. Сначала — аппарат. Кстати … — Егорыч оживился и с хитрецой покосился в сторону калитки, за которой "прогуливалась" Зинаида Стефановна, активно изображающая хозяйственную деятельность. На самом деле, одно ее ухо практически вылезло самопроизвольно из-под платка наружу, отдаленно напоминая локатор в рабочей готовности. Только что не поворачивалось в направлении звука. Так усиленно она подслушивала.
— Хош пробу снять? Проверить, так сказать, мастерство? Бабка гонит обычный, а я потом часть настаиваю. На зверобое и яблочных дольках. Ни у кого такого не увидишь. Продукт — чистая слеза. Ток жёлтая. — Матвей Егорыч зажмурился, причмокивая губами.
— Эх… — Андрюха, хотя спрашивали не его, нервно хрустнул пальцами. Он явно разрывался между желанием провести вместе со мной дегустацию, пользуясь случаем, и каким-то делом, которое его тяготило. Да ещё, насколько помню, нам что-то где-то надо почистить. Это, видимо, братца тоже напрягало. Виктор точно по головке не погладит, если забьем на его указания.
— Самогон то у Вас, да, отличный. Дел просто много. Батя задание дал.
— Да хватит тебе! — Матвей Егорыч даже подпрыгнул на своем импровизированном стуле. Мы с Переростком просто присели на корточки, пока вёлся бизнес-диалог. — Так, чуть по чуть. Исключительно, чтоб Жорик понимал, с каким специалистом имеет дело. Не прогадал ты с выбором, Георгий, явившись ко мне. Не прогадал! А насчёт задания Виктора… Наоборот, потом дела, как по маслу, пойдут. Поверь, знаю, о чем говорю. Сам иной раз начну хозяйством заниматься, тоска тоской. А приму немного родненького и все. Работа спорится. Мы ж немного.
— Ну … не знаю… — Братец покосился на меня, словно советуясь, а потом махнул рукой. — Давайте. Пусть действительно Жорик попробует. Только ради этого.
— Значит, теперь нужен план, по обезоруживания противника. А противник у нас — страсть, какой хитрожопый , — Матвей Егорыч слегка приподнялся и вытянул шею, рассматривая родную супругу, которая в это время активно что-то трясла рядом с сараем, попутно разговаривая с курями. Громко. Показательно. Чтоб мы слышали, она тут не просто так. У нее ДЕЛО.
