«В его речи явно прозвучал кавказский акцент, ранее не обнаруженный, вероятно, ввиду зубной боли, разыгравшейся при первом знакомстве. Однако он не грузин и не армянин…» — поглотилась анализом она.
Ирина легко отличала грузинский и армянский акцент, часто сталкиваясь с представителями этих народов, наводнившими улицы города. Она с любопытством взглянула на Романа.
«Внешность какая-то неопределенная, без ярко выраженных этнических признаков. Интересно, кто же он по национальности?»
Роман поймал на себе ее заинтересованный взгляд и с готовностью широко и белозубо улыбнулся, впрочем, не издав при этом ни одного провоцирующего звука. Но физиономия его все же была олицетворением доверчивого добродушия, которое так хорошо умеют изображать особо коварные типы.
«Ну, ну, ну, — внутренне ощетинилась Ирина.
— Не очень-то радуйся! У кого, у кого, а уж у тебя меньше всего причин для веселья, особенно в моем присутствии. Ишь зараза, как скалится! Сама невинность! У-у-у, темное пятно! Так очернить мою биографию! Представляю свою дальнейшую участь! Светка сейчас такой кооперативчик „брошенок“ откроет, такой клуб „покинутых сердец“ организует… Ух, и окатят же они меня общественным мнением! Такой грязью окатят, что ни одна баня не примет!»
Ирина поежилась, ощутив медленное, но необратимое озверение чувств, направленное на беспечно шагающего рядом с ней спутника.
«Нет, ну вот почто, спрашивается, он молчит? Что за наглое такое поведение? За кого он меня принимает, чтобы вот так вот топать себе за мной спокойненько и молчать? Интересно, какие такие цели он преследует своим дурацким молчанием? Чего он этим добивается? Ну, да черт с ним, не хочет говорить, и не надо, вцепимся в то, что имеем. Что он там за глупость-то брякнул? A-а, „никакая она мне не подруга“, так по-моему. Ну что ж, ответим», — решила Ирина, ничуть не смущаясь тем фактом, что с момента произнесения этой предельно лапидарной фразы прошло минут десять, а то и больше, и вполне может оказаться, что сам автор уже напрочь забыл о ней.
— И ты считаешь, что этого достаточно? А кем она приходится мне, тебя, конечно же, не интересует? — вдохновенно нарушила тишину их «беседы» Ирина и тут же обнаружила: «так и есть, этот болван совершенно не следит за ходом событий! Ишь как глазами захлопал, ума не приложит, о чем это я тут говорю».
— Простите, не понял, — самым интеллигентным образом осведомился Роман. — Кто приходится?
— Как кто?! Как это кто?! — радостно подпрыгнула Ирина. — Светлана, простите уж меня за столь грубое оскорбление вашего утонченного слуха. Может быть, вы думаете, что сильно облегчили мое дальнейшее существование, произнеся столь трогательную прощальную речь. В жизни не слышала, чтобы кому-нибудь удавалось провести прощание с девушкой на таком высоком уровне, столь обстоятельно, а главное интимно. Да я с вашей усердной помощью обзавелась вернейшим врагом. Как это по-мужски: сказать и не подумать о последствиях для своего ближнего. Если Светка никакая тебе не подруга, то почему же она об этом даже не догадывается, почему пребывает в мечтательном заблуждении чуть ли не о свадебном путешествии, могущем свершиться с момента на момент.
Если раньше Ирина выражение «глаза полезли на лоб» наивно считала красочным преувеличением, то теперь, глядя на мгновенную реакцию Романа, вынуждена была согласиться, что технически это вполне осуществимо.
— Свадебном путешествии? Это она сама так сказала? — эмоционально отреагировал молодой человек.
«Ишь, какой кровь гарачий!» — усмехнулась про себя девушка, а вслух невозмутимо пояснила:
— Есть вещи, которые очевидны и без всяких втолковываний. Уже не мальчик, должен сам понимать женскую логику.
— А что, и такая есть? — дерзко поинтересовался Роман.
— Главный ошибка весь мужской населений Кавказа! Недооцениваешь противника, — с пафосом произнесла Ирина. — Прямой путь к поражению. Впрочем, — милостиво успокоила она расстроившегося воздыхателя, — слабость к таким ошибкам — болезнь всего сильного пола, независимо от национальности.
— В чем же конкретно моя ошибка? — искренне заинтересовался молодой человек, чем тут же превратился в собеседника.
Ирина с радостью почувствовала покинувшее было ее вдохновение и, победоносно взглянув на Романа, произнесла назидательным тоном:
— Совершенно невежественно прервал логическую цепочку.
Она замолчала, давая тем самым возможность своему бестолковому оппоненту оценить глубину этой незаурядной мысли. К ее удовольствию «оппонент» стал тут же обнаруживать признаки нетерпеливой озадаченности и даже решился на новый вопрос:
— Какую цепочку?
«Ну слава богу! — с удовлетворением подумала Ирина. — Разговорился! Теперь дело пойдет! Попался, дорогой!»
— Какую такую цепочку? — волновался тем временем «оппонент».
— Как это, какую цепочку? С девушкой сам познакомился?
— Ну, сам…
— Сам с ней целовался?
— Ну, сам, — уже настороженно подтвердил Роман.
Ирина внутренне ликовала:
«Ну все, конец голубчику пришел!»
Она с осуждением взглянула на Него снизу вверх и произнесла обвинительным тоном прокурора:
— Сам ей комплименты расточал?
— Ну это не слишком-то и было, — уже совсем неуверенно ответствовал молодой человек. — Я во всяком случае не помню.
— Было-было, Светка большой фантазией не блещет, сама такие глупости не придумает!
— …кхе…
— Пам-парам-пам, опять же, благополучно произошел и состоялся, как теперь известно всему училищу, неоднократно!
— Чего-чего?
— Пам-парам-пам!
Она посмотрела на «оппонента» таки-ми невинными глазами, что он тут же догадался, о какой стадии его взаимоотношений со Светкой идет речь, и, как и подобает уважающему себя кавказцу, благородно вспылил:
— И это ты называешь «подруга»? Стенгазета ей подруга! Да женщина разве должна этим хвастаться?
— Нет, конечно, — скромно согласилась Ирина, — только мужчина.
Не давая противнику опомниться, она злорадно выпалила в него главным обвинением:
— Так! Пам-парам-пам, значится, признал! А раз пам-парам-пам сам совершал, то и жениться сам же должен. Не Пушкин же теперь за тебя отдуваться будет? Или ты можешь представить какую-то другую перспективу развития ваших отношений?
— Я уже эту перспективу осуществил… совсем недавно… в училище…
На более удачный ответ Ирина даже надеяться не могла. Она так обрадовалась, что на секунду едва не прониклась симпатией к этому нахалу, но вовремя осознала никчемность и неуместность этого чувства.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
