Это лишь укрупненное описание существующих возможностей. В зависимости от существа проекта, того, как его себе представляет текущий владелец инфраструктуры, могут быть сложены различные юридические конструкции. В любом случае потенциальных решений обычно существует несколько.
Кроме того, действующее законодательство в сфере концессий допускает возможность компенсации ранее понесенных публичной стороной расходов за счет победителя конкурса. Подобные примеры в отечественной практике тоже уже были. В зависимости от нюансов такую возможность можно использовать в качестве дополнения вместе с одной из трех перечисленных или иметь в виду как самостоятельную, четвертую схему.
Кстати, сама по себе «зачетная» схема фактически выполняет функцию проверки интересности предложения для рынка. Если есть разумная идея, касающаяся того или иного проекта, то с высокой степенью вероятности найдется тот, кто сможет предложить качественное распределение рисков между публичной и частной сторонами в процессе подготовки всего пакета документов, необходимых для реализации проекта. Если же таких желающих не обнаруживается, а все предложения сводятся к тому, что в той или иной форме предлагается «троянский конь», то, скорее всего, одно из двух: или идея проекта не возбуждающая, или, что часто бывает, поиск партнеров идет не в тех кругах.
Мне на память приходит не менее десяти качественно реализованных «зачетных» схем. Почти все примеры использования такой модели подготовки материалов для конкурса, которые я видел, можно свести, по большому счету, к следующей картинке коммуникаций между властями и коммерческими организациями.
Регион – «держатель» мандата какой-либо инфраструктуры в сфере транспорта, «социалки», медицины или в иной сфере – относится к нему как собака на сене: сам реализовать не может, но и отдавать инициативу не хочет. Возможностей бюджета для того, чтобы запустить проект, недостаточно. Зачастую их не хватает даже для того, чтобы вложиться в предынвестиционную и конкурсную стадии. При этом количество потенциальных «инвесторов», которые обращались с предложениями «сделать все», уже зашкаливает. И рано или поздно власти решают, что, наверное, пора бы все-таки выполнить этот проект, и начинают более или менее детальные переговоры с претендентами.
В том случае, если регион не особо серьезно относится к процедуре, скорее всего, он останавливает свой выбор на одном из «троянских коней». Как мы говорили ранее, это вряд ли увенчается успехом, но узнают об этом потом.
Тогда проект сначала будет положен в дальний ящик стола, а потом (обычно уже на следующем политическом цикле) мы будем наблюдать его вторичное появление на рынке. И не факт, что в рамках уже нового политического цикла ситуация не повторится. Но таковы уж законы «инфраструктурной природы» проектов, причем не только в России.
Те власти, которые более вдумчиво (у некоторых эта «вдумчивость» появляется вследствие полученного эмпирического знания, что «троянские кони» не работают) подходят к анализу вариантов своих дальнейших действий, обычно выбирают из нескольких возможных опций.
Во-первых, можно нанять консультантов. Но если ошибиться, то бюджет будет освоен, а проект так и не запущен. Консультанты работают на акт выполненных работ, а не на итог проекта.
Во-вторых, все же не исключается вариант с «троянским конем». Он может иметь некоторый смысл, если необходимо потянуть с проектом или если проект имеет политическую подоплеку (на мой взгляд, значение этого фактора в стране сильно преувеличено, но зачастую его принимают в расчет). Тогда кому-то можно предоставить «право первой ночи» на подготовку проекта. В основном для того, чтобы убедиться, что ничего особо не сделано, и освободиться от политических обременений. Правда, в таком случае обычно забывают, что ключевое в данной логике – назначить пресекательный срок. Мол, или вы к такому-то сроку делаете то-то и то-то с такими-то промежуточными данными, или проект выносится на рынок. Наличие такого пресекательного срока – ключевое отличие «права первой ночи» от «собаки на сене», когда политически ангажированный потенциальный инвестор и сам ничего не делает, и выведению проекта на рынок мешает.
В-третьих, существует вариант привлечения на свою сторону инфраструктурного инвестиционного агента, которых у нас в стране единицы, поскольку слишком много разных элементов необходимо совместить в одной организации. Сущность бизнеса таких компаний состоит в том, чтобы за свой счет организовать все формальные и содержательные действия в интересах владельца инфраструктуры. Ему останется только выбрать победителя конкурса. Если агент опытный, то он же потом еще и организует внешнее финансирование, получая свой гонорар в виде «платы с победителя» с любого из выбранных властями победителей конкурса из им же организованного финансирования.
В-четвертых, можно предложить потенциальным инвесторам, внушающим наибольшее доверие, самостоятельно подготовить документы по «зачетной» схеме. В большинстве случаев их ответ состоит в том, что, дескать, не наша задача в этом разбираться. Но такой подход вызывает недоумение у специалистов. Как можно желать зарабатывать деньги на инфраструктурном инвестиционном проекте и изначально не воспользоваться возможностью в нем разобраться детально? С точки зрения разумного бизнеса такой подход представляется несколько странным.
В-пятых, можно предложить потенциальным инвесторам сформулировать свое предложение в формате «инициирования концессии». Если они столь уверены в том, что смогут сделать реальный и эффективный проект и их предложение действительно будет самым лучшим, то зачем инициатору конкурса соглашаться на схему «троянского коня»? Тем более если можно заняться «инициированием концессии», а при определенных условиях еще и совместить это с «зачетной» схемой, получив компенсацию расходов в случае неудачи.
Таковы основные элементы «зачетной» схемы разработки проекта. Стоит оговориться, что не всякая «зачетная» модель, которая предлагается инициатору проекта, на самом деле является таковой.
В последнее время весьма часто встречаются предложения, в рамках которых частному или государственному инициатору будущего конкурса просто предлагается скрытое кредитование расходов по подготовке проекта. Сущность такого предложения в том, что внешняя структура просто профинансирует (де-факто в виде скрытого кредита) разработку консультантами документации, необходимой для объявления конкурса ГЧП. Не могу сказать, что такое предложение плохое или хорошее. Оно просто существует и в определенных условиях, наверное, может быть полезно. Просто стоит отличать «зачетную» модель организации подготовки документов от ее «зачетно-кредитного» гибрида.
Основной водораздел проходит, как это почти всегда бывает, по критерию распределения рисков. Если в конечном счете платит инициатор проекта – модель все же гибридная. Термин «платит» может быть скрыт за тысячей различных оговорок, но в итоге всегда можно выявить основного «владельца» рисков – того, кто раскошелится не в том случае, если все будет хорошо, а в случае, если что-то пойдет не так. Стоит также отметить, что особого распространения на рынке эта модель пока не получила.
Частная концессионная инициатива
В нашей стране возможна форма инициирования проектов ГЧП в таком виде, который содержит элементы перечисленных выше моделей. Она не является универсальным инструментом, но в определенных случаях может быть весьма эффективна как для государства, так и для частной стороны.
Речь идет о так называемой частной концессионной инициативе (ЧКИ). Если коммерческая компания считает, что тот или иной проект (который пока еще находится в стадии идеи) может быть эффективно структурирован через концессию, и убедит в этом власти, а других претендентов не появится, то с ней может быть заключено концессионное соглашение без проведения конкурсных процедур. Если же другие желающие все-таки найдутся, то тогда ей выпадает шанс доказать экономическое превосходство своего предложения в рамках концессионного конкурса, который запускается властями.
Не могу сказать, что возможностей инициировать концессию ранее в законодательстве не было совсем, но изменения в концессионное законодательство в 2015 г., внедрившие ЧКИ, сделали правила и процедуры такого подхода гораздо более точными и прозрачными. Хотя и иных возможностей для маневра по-прежнему остается чрезвычайно много.
В целом именно так выглядит обобщенное описание данной модели. Она может быть весьма эффективна в ряде случаев, но поскольку дьявол кроется в деталях, то стоит их проанализировать чуть подробнее.
По существу, речь идет о том, что частная компания располагает легальной возможностью обратиться к соответствующим властям с предложением о заключении концессионного соглашения. Не существует четкого описания состава материалов, а главное – их содержания, которые должны быть представлены властям. Как и во всех остальных случаях концессий, нет одинаковых (а уж тем более типовых) концессионных проектов. Предложение о концессии должно быть лишь убедительным. Но клик в слово «лишь» разворачивает значительный массив данных, которые должны быть представлены в соответствующий государственный или муниципальный орган.
