Вот горная вершина, которую я видел вечером; она оказалась на западной стороне полуострова. А на востоке далеко к югу тянулся другой, более низкий и округленный кряж. Должно быть, это о нем говорил Норденшельд; согласно его описанию, этот кряж и образует самый северный выступ земли, далеко выступающей в море.
Теперь мы находились прямо перед бухтой короля Оскара. Но я тщетно ищу в подзорную трубу знак Норденшельда. Сильно хочется сойти на берег, но на это нет времени. Кстати, когда здесь стояла «Вега», бухта была свободна ото льдов, теперь она сплошь покрыта зимним невзломанным льдом.
Фарватер впереди открыт, но далеко в море хорошо различима кромка плавучего льда. Пройдя немного далее к западу, мы миновали два маленьких острова, лежащих в небольшом расстоянии от берега[159].
Около полудня пришлось остановиться у северо-восточной стороны мыса. Дорогу преградил плавучий лед, который, казалось, доходил вплоть до лежавшей впереди земли. Судя по темному небу, по другую сторону острова опять была чистая вода.
Побывав на берегу, я убедился, что все врезавшиеся в него проливы или фьорды покрыты сплошным припайным льдом; поэтому двинулись вечером в обход острова, мористее его, прокладывая себе путь сквозь льды. Затем всю ночь шли на парах и под парусами вдоль берега к югу. Шли необыкновенно быстро, иногда при шквальных порывах ветра скорость доходила до 9 миль. Местами встречался лед, но мы легко сквозь него проходили. Под утро (11 сентября) заметили впереди высокую землю и вынуждены были изменить курс, держать прямо на восток в течение всего дня.
Выйдя попозже, перед полуднем, на палубу, я увидел перед собой красивый горный ландшафт с высокими вершинами и ущельями между ними. Это был первый такой ландшафт после отъезда из Вардё и после однообразных плоских берегов, вдоль которых мы шли так долго.
Отрадно было снова увидеть горы. Они круто обрывались на востоке, где от них опять простиралась совершенно гладкая равнина. В конце дня, однако, землю совершенно потеряли из виду и, как это ни странно, так и не видали ее больше, как не видали и островов Петра и Павла, хотя, судя по картам, наш курс лежал как раз посредине между ними.
«Вторник, 12 сентября. Сегодня в 6 часов утра меня разбудил Хенриксен сообщением, что «на льдине совсем рядом несколько моржей». «Ах, черт возьми!». Я вскочил, и в мгновение ока был одет. Утро стояло прекрасное, чудесная тихая погода; по гладкой поверхности воды разносилось рыканье моржей, лежавших кучей на льдине неподалеку от нас. Позади них сияли на солнце голубоватые горы.
Наконец гарпуны были отточены, готовы ружья и патроны, и Хенриксен, Юлл и я отправились на охоту. С юга задувал легкий ветерок, и мы стали грести на север от моржей, чтобы подойти с подветренной стороны. По временам сторожевой морж поднимал голову, но нас не замечал. Мы торопились и вскоре подошли так близко, что должны были грести совсем осторожно. Юлл сидел на веслах, Хенриксен с гарпуном наготове стоял на носу, а я примостился позади него с ружьем.
Как только сторожевой морж поднимал голову, мы замирали, не шевеля веслами; едва голова его снова опускалась на лед, новый взмах весел выносил нас вперед. Моржи лежали, прижавшись друг к другу, на небольшой льдине, старые звери и детеныши вперемешку. Какие громадные туши мяса! Время от времени одна из дам, лежа на спине или на боку, веяла ластом взад и вперед над мясистой тушей, и снова все замирало.
– Ай, ай, ай, сколько тут мясных блюд! – сказал Юлл, который был нашим коком.
Мы скользили вперед все осторожнее и осторожнее; я сидел с ружьем наготове, Хенриксен уверенной рукой сжимал рукоятку гарпуна. Лишь только лодка стукнулась о край льдины, он встал и метнул гарпун, но, как оказалось, нацелился слишком высоко; гарпун скользнул по упругой шкуре одного и запрыгал по спинам. То-то все всполошились!.. Десяток или дюжина громадных свирепых морд разом обратились к нам, горы мяса повернулись с непостижимой быстротой и с глухим ревом, переваливаясь, двинулись к краю льдины, куда мы пристали. Зрелище было бесспорно внушительное.
Я вскинул ружье и выпалил по одной из самых больших морд. Зверь рванулся, закачался и упал головой в воду. Тогда я пустил еще другую пулю в башку; он свалился, но ему удалось скатиться в воду. В ту же минуту ринулось со льдины в воду все стадо, обдав нас фонтанами брызг. Все произошло в какие-нибудь две секунды.
Вскоре вокруг лодки стали выныривать головы, одна другой больше и безобразнее. Детеныши жались к взрослым. Они подплывали к лодке с таким ревом, что воздух дрожал, кидались к нам, потом уходили в сторону, снова становились торчком и снова, наполняя воздух ревом, переворачивались и с плеском исчезали, чтобы через мгновение вынырнуть снова. Вода кипела и бурлила на большом пространстве вокруг; в этот, такой спокойный мир льдов вдруг, точно по мановению волшебной палочки, вторгся дух бешенства.
Каждое мгновение можно было ожидать, что один или парочка моржовых бивней пробьет лодку или же вскинут нас и швырнут с размаху за борт; что-либо подобное легко было ожидать в результате такой атаки. Но натиск продолжался, а ничего не происходило. Я разглядел свои жертвы; раненые моржи ревели и хрюкали, как и все другие, но изо рта и из носа у них лилась ручьем кровь. Еще пуля, и один морж опрокинулся навзничь, и заколыхался на волнах; я пустил пулю во второго, – его постигла та же участь.
Хенриксен, стоявший наготове с гарпунами, добил обоих. Мы подстрелили еще одного моржа, но у нас не было больше гарпунов; попробовали удержать его на поверхности, всадив в башку моржу острогу, однако зверь сорвался и утонул; спасти его не удалось. Пока мы буксировали добычу к льдине, моржи еще продолжали некоторое время шнырять около нас, но мы ничего больше не могли предпринять; если бы даже удалось застрелить еще нескольких, то как удержать их на воде и подвести к льдине?
Вскоре подошел «Фрам» и принял добычу на борт. Мы снова пошли на лодке вдоль берега. В этих водах много моржей. После обеда застрелили еще двух; можно было бы забить и больше, если бы только тратить на это время. Вдоль этого берега и Норденшельд видел отдельные, хотя и небольшие, стада моржей.
Продолжаем идти вдоль берега к югу, мимо устья реки Хатанги, борясь против сильного встречного течения. Восточная часть Таймырского полуострова – сравнительно высокая гористая страна, но перед горами тянется, примыкая вплотную к морю, почти такая же низменная равнина, какую мы видели раньше везде вдоль берега почти на всем пути. Так как море кажется свободным ото льда, то несколько раз пытались укоротить путь, покидая берег и направляясь напрямик к устью Оленека; но каждый раз кромка плотного льда вынуждала нас возвращаться обратно в прибрежную полынью».
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
