Олени бросились врассыпную, елка попятилась, но среагировала поздно. Острое лезвие прошлось точно по виску, задело край уха. Кровь выступила сразу же, а дамочка заорала во все горло.
– В следующий раз мишенью будет твоя голова, – жестко, даже жестоко произнесла я, не имея ни капли жалости ни к одной из них.
– Да ты сумасшедшая! Мы исполняли приказ! – разразилась она истерикой, пока кто-то на первом этаже выл, баюкая свои ожоги.
– Что за приказ? – встрепенулась я, перехватывая второй факел, чтобы дамы уверились в серьезности моих намерений. – Быстро отвечай, иначе я сожгу здесь все дотла вместе с вами.
– Кхана Арбейхела! – ревела елка, закрывая ладонью рану. – Он приказал припугнуть тебя!
– А вы решили перестараться?
Ответа мне не требовалось. Я и без того понимала, что такое уязвленное самолюбие. Этим дамам просто стало завидно, что поехал он за очередной рабыней, а привез невесту. Так легко судить, не зная сути, но никто из них не попытался расспросить у меня, как так получилось. Нет, они решили действовать силой, но на каждую силу найдется тот, кто будет сильнее.
– Если хоть кто-то за ночь спустится с подиума, сожгу всех и никого не пожалею.
Повернувшись к ним спиной, я успела дойти до противоположного края зала, вернуть на места факелы и опуститься на ближайшие подушки, прежде чем в комнате появились новые лица.
– Что здесь происходит? – спросил один из двух мужчин, что были облачены в свободные рубахи, подпоясанные синими платками.
– Окажите девушкам помощь, – лениво повернулась я к ним, мысленно гадая, евнухи они или тут таким маразмом не страдают. – Они случайно упали на факелы.
– Все? – ужаснулся тот, что казался чуточку моложе, но после пристального взгляда своего сослуживца сделал морду кирпичом.
– Ну почему же все? Человек сорок. Остальные оказались умнее и учились на ошибках своих подруг.
Возня и стоны не прекращались около часа, пока помощь не оказали всем пострадавшим, но и спустя это время я никак не могла заснуть. Лежала одна – девушки не поддавались ни на какие уговоры воинов и кучковались на подиуме, продолжая прижиматься друг к другу.
Лежала с закрытыми глазами, но мыслей не было. Не задавалась вопросом, что подвигло Арбейхела на этот поступок. Меня не интересовали причины, только факты, которые, увы, не радовали.
Желание сбежать как можно скорее было почти нестерпимым.
И мне представился такой шанс, когда в гареме появился синеглазый демон собственной персоной. Подняв мое безвольное и притворяющееся спящим тело на руки, пронес по коридорам и осторожно положил на кровать.
Представился, но я им не воспользовалась.
Глава 21
Глава 21: Когда рушатся мосты
– Прикоснешься ко мне, и ты труп, – резко распахнула я веки, глядя на склонившегося надо мной Арбейхела, чьи руки очень красноречиво тянулись к резинке моих штанов.
– Тогда разденься сама. Нехорошо спать в чистой постели одетой, – выдал он нравоучение как ни в чем не бывало.
Глаза оставались холодными, выражение лица – никаким. Создавалось впечатление, что мужчина тщательно скрывает свои эмоции, но хуже всего было то, что я осталась с ним один на один. На его территории. В его спальне, судя по всему.
– Не буду, – ответила коротко.
Сказать хотелось так много. И не только сказать, но и прокричать, напасть на него, пусть даже и голыми руками, но я держала себя в узде. Такой свернет в бараний рог и не заметит.
– Пойдешь спать на пол, – пригрозил он, сверкнув своими синими очами.
– Тебе не нравится – ты и иди, – выплюнула я, чувствуя, что наговорю сейчас лишнего. Заводилась, а в груди свербела обида, смешанная с яростью и бессилием.
– Нижний гарем тебя ничему не научил? – Его правая бровь слегка выгнулась, выказывая недоумение, а пальцы все-таки сомкнулись на резинке штанов.
– Научил. Тому, что у тебя нет ни стыда, ни совести!
Я не сдержалась. Бросилась на него с кулаками, даже не целясь, не думая о том, куда бью. Лупила, куда дотягивалась, одновременно пытаясь выбраться и сбежать. Да хотя бы из спальни, не говоря уже о чем-то другом, но силы были неравны.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Схватив меня в объятия, словно в тиски, впился губами в мой рот, не обращая никакого внимания на сопротивление. Кусалась – кусала его губы до крови, стараясь зацепить как можно больнее, желая причинить ту боль, что засела в моей груди. Когда она появилась? Как? Почему?
Я не знала ответы на эти вопросы, а точнее не желала их признавать. Кровь горела, бурлила в венах вместе с яростью, страстью, что обрушилась ураганом. Злая страсть! Да, именно так я могла бы назвать свои чувства, когда каждый поцелуй – это боль, каждое касание – это ненависть, что останется отпечатками пальцев, синяками на теле.
Одежда разрывалась в клочья, превращалась в тряпье. Бросив меня на кровать, Арбейхел моментально оказался сверху, прижимая меня своим телом, перехватывая запястья над моей головой, вдавливая их в подушки.
Воздуха не хватало. Он будто выпивал его из меня, вытягивал жаркими поцелуями, которые больше походили на наказание. Свободной ладонью изучал мое тело – снова, будто впервые, жадно исследуя каждый изгиб.
Грубо надавив коленями на внутренние стороны бедер, буквально заставил сдаться. Ненавидела! Всем сердцем ненавидела, прекрасно понимая, что уже проиграла.
Его пальцы касались самых чувствительных мест, лаская, уговаривая, возбуждая. Низ живота скрутило в болезненном спазме. Желание – оно было выше меня, выше всего того, что творилось в моей душе. Поймав губами тягучий стон, он улыбнулся, позволил себе улыбку – первую за этот долгий день.
Не демон! Дьявол! Дьявол-искуситель с ангельской внешностью, за которой скрывается целая буря.
И ничто уже не было важно. Ни злость, ни ненависть, ни ярость, ни обида. Любовь бывает разной. Она зависит от наших чувств, от того коктейля, что клубится в недрах наших душ.
Сегодня наша любовь была дерзкой, яростной, стремительной, но оттого не менее глубокой. Яркой, словно свет, под которым я сгорала подобно мотыльку. Волосы – так мечтала снова к ним прикоснуться, зарыться пальцами в их золото, провести подушечками пальцев по широким плечам, спине, оставляя красные полосы от острых ногтей.
Да! Я причиняла ему боль – осознанно, желая разделить свою на двоих, но этого было слишком мало. Мало для того, чтобы я поняла его – его поступки, мысли, слова, – а он понял меня.
Капельки пота скатывались по моей обнаженной груди. Переводила дыхание, намеренно отвернувшись от Арбейхела. Не могла на него смотреть. Нагие тела, прикрытые лишь тонкой тканью простыней, сводили с ума, выворачивая наружу все плотские желания. Не хотела, чтобы он увидел в моих глазах свою победу. Пока я проиграла только бой, но не войну.
– Ненавижу, – прошептала я, но в тишине комнаты, освещаемой десятками свечей, вставленных в золоченые канделябры, голос мой прозвучал особенно громко.
– Меня? – спросил синеглазый слишком спокойно, а я пожалела, что не могу увидеть его лицо.
– Себя, – ответила глухо, и это было самым настоящим признанием, потому что все это время я действительно ненавидела себя.
Ненавидела себя за слабость, за желание, за противоречивую необходимость видеть этого демона рядом. Зачем он мне, если я ему не нужна?
Бросаться в крайность не хотелось. Хватит крайностей. Мне с лихвой хватило бывшего мужа, который фактически сделал из меня свою рабыню, только с той разницей, что обеспечивала нас я. Не хотела быть рабыней, нет. А другого здесь мне предложить не могли.
Насильно подтянув ближе, демон уложил меня себе на грудь и коротко поцеловал в макушку. Волосы растрепались, а потому лежали по плечам свободно. Слышала его тяжелый вздох, но устало произнесенная просьба оказалась для меня неожиданностью.
– Прекрати идти мне наперекор. У меня и без того хватает проблем.
