Уж не знаю, кто больше удивился — Крез или Кратон. Из кошелька высыпались игральные кости. Те столь знакомые Кратону кости!
Появление этих костей так поразило меня, что мне даже почудилось, будто Кир желает опять сыграть со мной, и я едва не потянул к ним руку.
Крез потер кулаками глаза и уставился на ковер. Наверно, у нас с царем Лидии было одинаковое выражение на лицах, ибо Кир сверкнул глазами и оглушительно разразился тем смехом, которого я уже давно не слыхал. Огоньки заметались от испуга. Думаю, что и кони лидийского войска шарахнулись в стороны от шатра. Не вовремя обратился Кир в былого весельчака, но все обошлось: никто из врагов не бросился в шатер узнать, что за страшный дух смеется над их повелителем.
— Царь Кир предлагает игру? — обретя дар речи, вопросил Крез,— На что?
— Твой случай, царь, твоя Судьба — ты и ставь... Так хочет царь Кир. Каппадокия. Или «великое царство». Или же счастье. Царь Кир Ахеменид пока имеет то же самое. Равное на равное.
«Неужели Кир готов проиграть в кости Каппадокию?!» — изумился я.
— Если я выиграю Каппадокию, это не значит, что выиграю свою жизнь,— пробормотал сообразительный Крез.
— Выбор за тобой, царь,— твердо и повелительно проговорил Пастырь персов.— Так хочет царь Кир.
— О боги! — вздохнул Крез и потянулся к костям.
Кир положил перед ним кожаный кошелек. Крез брал каждую из трех костей по отдельности, подносил близко к глазам, осматривал со всех сторон, а уж потом опускал в кошелек.
— Если царь Кир оставляет мне выбор, то я желаю выбирать после броска,— надумал он.
— Благоразумно,— согласился «посланник Кира» с таким осторожным условием.
Крез тщательно потряс кошелек, держа его у самого лица, и сделал бросок. Выпали все пятерки — прекрасный итог!
Кир улыбнулся, сам собрал кости, заставил их немного поплясать и выбросил на две «горошины» меньше.
— Тебе, царь, сопутствует удача,— вполне дружелюбно заметил он.— Повторим еще дважды.
Второй раз оказалось поровну. В третий Крез опять выбросил больше.
Лицо лидийского царя побагровело. По всему лбу и даже на крыльях носа у него выступили крупные капли пота. Радости я в нем не замечал. Он только дышал глубоко и шумно, как человек, наконец оторвавшийся от преследователей.
Кир вовсе не был удручен своим проигрышем.
— Вот видишь, царь,— сказал он,— Страшиться было нечего. Чем посылать к оракулам, можно было все быстро решить самому. Не говори о своем выборе. Успокойся. Подумай. Когда персы решают что-то между собой и договариваются в вечерний час за кувшином вина, тогда они обязательно собираются вновь на следующее утро трезвыми и утверждают все договоры заново. Это хороший обычай.
— Вы еще вернетесь завтра? — робко спросил Крез, словно страшась, что ему придется бросать кости вновь, на трезвую голову.
— Нет,— ответил Кир.— Тебе остается только послать к царю Киру гонца со своим словом.
— Да, я пришлю,— закивал Крез.— Обязательно пришлю.
Кир коротко взглянул на меня, и я принял его молчаливый приказ.
— Моему товарищу надо торопиться,— сказал я Крезу.— Царь Кир ожидает его. Мне же придется еще ненадолго остаться с тобой, царь.
Кир поднялся, поправил на себе чужие одежды и решительно вышел из шатра прямо через «царский ход». Уши Болотного Кота напряглись, сам он весь собрался, готовый выскочить на помощь царю персов, если снаружи начнется шум и зазвенит железо.
Крез опасливо оглянулся на меня:
— Кто он? Стратег Кира... Или даже брат царя?
— Брат своего брата. Это верно,— ответил я.
К моему удовольствию, Крез немного поразмышлял в молчании.
— А ведь я выиграл,— тихим, но радостным голосом проговорил он.— Царь Кир не обманет?
— Царь Кир никогда не обманывает,— резко ответил я.|
— Может, выпьешь за мою удачу? — еще громче и веселей сказал Крез.
Я невольно взглянул на кувшин с моим любимым хиосским вином и с трудом сглотнул. У меня во рту и глотке было сухо, как посреди пустыни.
— Теперь нельзя,— все же справился я с искушением.
В это время вдалеке раздался пронзительный крик шакала. Я вздохнул с облегчением: Кир благополучно покинул лидийский стан и скрылся во мраке.
Напоследок я решил удивить и немного напугать Креза: пусть сидит и думает, не духи ли вправду посетили его. Я незаметно бросил обол в золотой светильник. Монетка звякнула. Крез, вздрогнув, повернулся в ту сторону, а я в тот же миг бесшумно выскользнул из шатра через тайный лаз.
Кир терпеливо дожидался меня в том месте, где мы оставили коней.
Еще полчаса назад я не знал главного замысла царя и мне очень нравилась его смелая затея. Теперь же мне она не нравилась вовсе. Уверился ли Кир в том, что «эллинский случай» сильнее персидской воли? Поверил ли он в Судьбу? Неужто он готов и впрямь отдать Каппадокию за несколько «горошин»?
— По-моему, Крез пришел в себя,— с опаской заметил я, когда мы уже достаточно удалились от лидийцев и неторопливо ехали по направлению к персидскому стану,— убедился в своей удаче и завтра с гораздо большим воодушевлением двинет на нас свое войско.
— Поживем — увидим,— весело отвечал Кир,— Поживем — увидим.
Я не понимал, чему тут радоваться, и осторожно добавил:
— К тому же ему просто удивительно везло.
— Тебе — тоже, Кратон,— сказал царь.
Я опешил: ведь в той роковой игре я только и делал, что выпускал «собак». Именно в моей игре, в моей судьбе тогда все решила воля самого царя.
На рассвете в стане Креза было замечено лихорадочное движение. Вскоре стало ясно, что враги вовсе не собираются наступать, а, напротив, спешно уходят в сторону Лидии.
Многие — особенно среди ионийских эллинов — будут впоследствии утверждать, что Крез решил отступать только по причине малочисленности своего войска. Какова точная, до драхмы, доля истины в этих домыслах, я и тогда не брался судить. Не берусь и ныне.
Готовые праздновать победу персы, выкрикивая славословия своему царю и потрясая копьями, стали окружать шатер Кира. Даже сумрачный Губару и тот весь светился радостью и поднимал к небесам обнаженный меч.
Сняв чужие одежды, пройдя еще ночью обряд очищения и умастившись священными маслами, царь Кир вышел к войску в сиянии своего божественного хварено.
Теперь, внимательно присмотревшись к Пастырю персов, я впервые угадал его замыслы. Радость и тревога уживались в его взгляде. Он не считал эту победу действительной победой и не хотел уводить войско обратно. Ему казалось, что персы уже начали кичиться сравнительно легким успехом и если теперь вернутся домой, то ослабнут и им труднее будет противостоять более сильному врагу, если тот нападет при более неблагоприятных обстоятельствах.
— Кара! — громогласно изрек он.— Враг уходит, чтобы собрать новые силы. Нам нельзя отдыхать. Но также нельзя бросаться в погоню немедля. Зима — союзник лидийцев. Если они заманят нас в голодные места, то легко справятся с нами. Надо запастись всем в достатке на три месяца: скотом, бобами и вином. Это мы сделаем здесь, в Каппадокии, и немедля двинемся на Сарды, ибо вероломный Крез нарушил волю богов и попрал пределы, установленные великим Митрой. Если мы, персы, вместе с народами, подвластными мне, царю Киру из рода Ахеменидов, не накажем святотатцев, то гнев великого Митры падет на нас. Так говорю я, царь Кир, Ахеменид.
Войско с воодушевлением поддержало своего царя, но Гистасп и Губару помрачнели. Губару первым опустил свой меч.
— Персам рано идти на Лидию, их еще не так много. Надо поначалу укрепить царство и подчинить себе более мелкие народы, живущие на Востоке.— Так на совете убеждал своего брата Гистасп.
Как ни странно, доблестно сражавшийся с лидийцами Губару поддержал Гистаспа:
— Все видят, что волею богов мы победили и тем уже восстановили справедливость. На персов недобрыми глазами смотрят мидяне. Иные народы твоего государства, царь, также пока не приняли твоего владычества как изначально данного богами: как сияние солнца днем и луны ночью. Надо один раз возвратиться с верной победой. И тогда в новый поход все пойдут за тобой, царь, с гораздо большей охотой.
За время, проведенное в Эктабане, Губару также успел сделаться куда более многословным.
— Каждый из вас прав отчасти,— терпеливо выслушав всех, сухо проговорил Кир.— Я же прав в целом. Войско пойдет на Сарды, как только пропитания будет достаточно.
Царь сделал рукой рубящее движение.
Мне показалось, что за истекшую ночь в его бороде прибавилось седых волос.
Войско царя Кира вторглось в пределы Лидии спустя две недели.
За несколько дней до этого случилось малозаметное событие, которое, однако, в большой, а может быть, и в решающей степени повлияло на будущее. «Случай»,— скажу я, эллин. Персы, думаю, сказали бы в ответ: «Достаточно было наших рук и ног».
