– Комитет знает, что мы в Праге, но он не знает, где именно. Пока они будут пытаться нас перехватить из аэропорта, и обследовать самолет, мы будем уже далеко, – найдя нужный предмет, Гилад так же запихнул его к своему телефону, вручил сумку мне, а сам полез за нашими вещами, хотя еще не погасла табличка пристегните ремни. Прикусив губу от досады, невольно вспомнила, что это подарок Виктора, от чего наоборот захотелось от него избавиться.
Из самолета мы тоже выбирались окольными путями, а не вместе с основным потоком пассажиров. Честно говоря, бегать по взлетно-посадочным полосам в темноте жутко понравилось, но повторять такой опыт я бы не стала. Стоило покинуть территорию аэродрома незамеченными, и Гилад явно расслабился, даже выпрямился в весь свой рост. Вокруг стояла кромешная тьма, не мудрено, на дворе ночь, как никак. Мой рот то и дело норовил растянуться в призывном зевании, но вовремя удавалось подавить его. Вдруг откуда-то сбоку раздался пронзительный свист, сразу привлекший внимание Гилада.
– Ты бы еще меня по имени назвал, было бы тоже самое, – пробубнил недовольно парень, идя навстречу темной фигуре, ее при таком освещении рассмотреть так и не удалось. Еще большим сюрпризом стал свет от фонаря, ударивший прямо в лицо и ослепивший на несколько секунд. Инстинктивно выставив руку вперед и прищурившись, я все же разобрала встречавшего нас человека. Парень, лет четырнадцати от силы, прыщи по всему лицу и жирные засаленные волосы, словно намазанные гелем молодили его еще года на два. Виновато опустив фонарик и пожав плечами, незнакомец бросил Гиладу прямоугольный предмет, и судя по тому, как тот его поймал и принялся судорожно тыкать пальцами, это был телефон, – Феликс, Кристина, Кристина, Феликс, – моментально познакомил нас агент, идя по направлению к припаркованной недалеко машине.
– Очень приятно, а вы как в это ввязались? – парень не был похож на представителя Комитета, одет не по форме, а в обычные черные джинсы и футболку немного обшарпанного вида с выцветшим рисунком, да и возрастом не вышел.
– Феликс преемник. У меня связи не только в Комитете, – покосившись на меня, Гилад дернул пассажирскую дверь, но она не поддалась. Тогда встретивший нас мальчишка поспешил к машине с ключами. Марку я так и не узнала, но судя по тому, как открывались в ней двери и отсутствовали автоматические стеклоподъемники, она была старая. Стоило нам забраться внутрь, Феликс завел двигатель и тронулся с места. – Расслабьтесь, Кристина, вы пока в безопасности, – видя, как сильно я напряжена, проговорил Гилад, продолжая пялиться в новообретенный телефон.
Я была в безопасности от Комитета, по крайней мере он так сказал. У меня нет причин не доверять ему, но я не чувствовала себя в безопасности. Они знали, куда мы летим и лишь чудом нам удалось покинуть Россию и избежать задержания по прибытии, но в последние дни не верила в чудеса, их не бывает. То что мы здесь, а не в руках нового начальника отдела, и я не в изолированной камере – заслуга одного Гилада.
Сидя на заднем сиденье развалюхи, подпрыгивающей даже на ровной асфальтированной дороге из аэропорта Праги, смотрела на открывшуюся мне часть лица парня, которого не знала, благодарить или ненавидеть. Он не виноват, что моя судьба сложилась именно так и вся жизнь полетела вверх тормашками. Но он мог сразу довериться мне и все рассказать. Ведь будучи Ланкастом, он должен меня понимать, но он не понимал. Его пробуждение прошло, как нужно, в отличие от моего, так что в этом плане, меня никто не мог бы понять. Больше всего сейчас мучил лишь один вопрос, что будет потом? Когда Гилад узнает причину и найдет способ все исправить, он заставит меня это сделать? Буду ли я собой после? Да и что собственно мне теперь делать? Мой дом в Москве, моя семья, моя работа, квартира, жизнь. Теперь этого ничего нет? На что мне жить и где? Оказавшись в чужой стране без штампов в паспорте о прилете, денег и телефона, стало еще больше не по себе.
Глаза Гилада на секунду встретились с моими и он тут же их отвел. Пусть парень старался не показывать виду, но его волнение читалось прямо на лице, по крайней мере мне. Не я одна ведь лишилась всего. Вспомнились слова дедушки о вырезанном роде Ланкаста, что если это и правда про него? Что если Гилад решил прильнуть к Комитету не просто для получения информации о выдавшем тайны, но и для того, чтобы спрятаться от них, у них же под носом? Вывезя меня из страны, он лишился ставшей привычной жизни старшего агента Комитета и теперь так же был Ланкастом в бегах. У нас было больше общего, чем казалось на первый взгляд. Вот только сомневаюсь, что у него была девушка, которая на деле оказалась совершенно другим человеком, как Виктор.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Мысли о нем больно кольнули сердце. Не знаю, был ли Роланд Джеймс Кайс хоть отдаленно таким, как сыгранная им роль моего парня, но того, кого он изображал я правда любила все эти годы. Я любила и люблю Виктора до сих пор, в глубине души, в этом нет никаких сомнений, но сказать, что я люблю или любила Роланда Кайса, у меня никогда язык не повернется.
За своими размышлениями не заметила, как машина остановилась и спутники вышли на улицу. В окно, рядом с головой постучали костяшки пальцев Гилада, и я, словно слониха, вывалилась наружу, по крайней мере такой себя ощущала. Стояла кромешная тьма, ближайший горевший фонарь виднелся через три дома и не доставал до этой части улицы. Ночная тишина убивала меня, заставляя прислушиваться к каждому шороху. Вокруг малоэтажные дома, довольно обшарпанные на вид. Подойдя к двери ближайшего из них, Феликс достал ключи и открыл ее, пока Гилад доставал из багажника сумки с вещами. Перекинув ремень через плечо, голубоглазый подтолкнул меня к двери, осматриваясь по сторонам, словно он смог бы здесь что-то увидеть. Стоило переступить через порог, как доска под ногой скрипнула, а я вся съежилась и вздрогнула, прикусив губу.
– Ничего, не провалишься. – посмеялся Феликс и вприпрыжку принялся спускаться вниз по ходящей из стороны в сторону лестнице. Перепрыгивая через несколько ступенек, он ухватился за перила, крутанулся и продолжил спуск, пока я осторожно нащупывала ногой каждую половицу на своем пути. Само собой, что парень знает этот дом, как облупленный, если живет здесь, но я то нет. Сзади Гилад нетерпеливо закрыл входную дверь и старался не торопить меня. Не знаю, сколько ушло времени на то, чтобы спуститься в подвальное помещение, но оказавшись в захламленной комнате, мне в нос сразу ударил запах дыма. Прикрыв рот и нос рукой, пожалела, что сейчас лето и на мне лишь футболка без длинных рукавов, так было бы чем заткнуть нос. Создавалось впечатление, словно весь подвал насквозь прокурен.
Стоило лестнице остаться позади, как снова вздрогнула, но в этот раз от хлопка двери за спиной. Обойдя меня и чуть отодвинув с дороги, Гилад протиснулся в комнату, где скинул сумки куда-то в угол. Махая перед собой ладонью, пытаясь разогнать дым, я заглянула за угол и мне открылось помещение, размером примерно шесть на шесть метров. У стены слева от входа стояла кухонная мебель настолько ужасного вида, словно ее подобрали на помойке. Отвалившиеся ручки, дверцы, облупившаяся краска и раковина с ржавчиной еще больше заставили меня поежиться. Плита, наверно ровесница еще моей мамы, некогда белая, стала напрочь черной либо от грязи, либо от копоти. Единственным светлым пятном был холодильник, в котором сейчас рылся Феликс. Напротив кухонного гарнитура диван с разодранными до деревянного каркаса подлокотниками, а сами подушки на нем в паре мест зашиты, но швы расходились или нитки порвались, так что их содержимое пыталось вырваться на свободу. На полу лежал ковер, примерно такой же когда-то висел у меня в комнате на стене, только куда чище. На этом даже рисунка определить нельзя, и по цвету он некогда явно был красным, а сейчас с трудом пробивались фиолетовые ворсинки. Рядом с диваном еще одна дверь, позже выяснилось, что вела она в ванную, возле которой единственный источник света – торшер с тусклой лампочкой. Прямо около меня и выхода из комнаты оказывается стоял шкаф, но я с трудом его заметила, так как после осмотра главного помещения, глаза моментально уставились на противоположную входу стену. Там стояло три письменных стола буквой Пэ, заваленные ни пойми чем. Войдя, стала свидетельницей того, как Гилад приблизился к ним, закрывая мне собой обзор, и лишь когда он отошел, стало ясно, что он приветствовал мужчину, сидевшего там в инвалидном кресле. На вид далеко за восемьдесят, мой дедушка выглядел куда лучше него в свои семьдесят, так что тут без вариантов. Седые редкие волосы обрамляли голову по большей части на затылке и по бокам, макушка совершенно лысая. Свет на него плохо падал, так что лицо рассмотреть не удалось, зато увидела источник дыма и причину атмосферы помещения. Из уголка рта старика торчала трубка, с которой он видимо никогда не расставался.
